Как работает заведующая хирургическим отделением приграничной Валуйской больницы

Труд медработников заслуживает не меньшего внимания. Очень часто именно сотрудники лечебных учреждений забирают из‑под обстрелов раненых, оказывают помощь пострадавшим, делая всё, чтобы спасти жизни людей. 

Просто спасаем жизни

Мы беседуем в небольшом кабинете Надежды Бондаренко:

«Когда стали поступать первые раненые, знали бы вы, сколько слёз здесь было пролито, – признаётся хирург. – Я три месяца практически жила на работе – вообще домой не уходила. Хотя у меня трое детей… Семья на это время ушла на второй, или даже третий план».

Фото: Павел Колядин
«Люди с большой буквы». Как работает белгородская скорая в условиях СВО

— Так много было работы? – осторожно спрашиваю заведующую.

— Очень, – кивает Бондаренко. – Нагрузка увеличилась в разы. В 2021 году провели 1,5 тыс. операций, а в 2022-м – около 4 тыс. И это с учётом отмены многих плановых операций.

Она родилась в Челябинске, затем жила в Карелии. После медучилища поступила в Санкт-Петербургскую медицинскую академию имени Мечникова. Во время учёбы познакомилась с будущим супругом. Интернатуру окончила уже в БелГУ 
и в 2004 году вместе с мужем приехала на его родину. С тех пор так и работает в Валуйской центральной районной больнице. В 2021-м, за год до начала СВО, стала заведующей хирургическим отделением.

«Гражданских с ранениями было очень много, – рассказывает Бондаренко. – И мы никогда не делали различий между пациентами: военные или нет, с гражданством России или без него. Просто спасаем жизни, в том числе и гражданам Украины».

Надежда Бондаренко / Фото: Алексей Стопичев

Все операции сложные

На вопрос о том, какие операции запомнились больше всего, Бондаренко грустно улыбается:

«У меня за год – почти тысяча операций. Это общественность впечатлила история о врачах в бронежилетах и пациенте с боеприпасом в груди, а нам, хирургам, совсем другое запоминается. И ценится другое. Очень много пациентов поступает с множественными травмами. Это повреждения лёгких, сердца и органов брюшной полости, осколочные ранения одновременно глаз, груди, живота и конечностей. В таких сложных случаях важно оперативно остановить кровотечение в животе и грудной клетке, после травматологи устанавливают фиксирующие конструкции, и пациента сразу же направляют в областную больницу на микрохирургию глаза».

Фото: личный архив

— Какая самая сложная операция была? – упорствую я.

— Какую‑то одну назвать не могу – сложные все, если связаны с повреждением магистральных сосудов брюшной полости. Ранение нижней полой вены считается одной из наиболее тяжёлых травм в экстренной хирургии – при нём происходит большая кровопотеря. После остановки кровотечения и фиксации вены необходимо провести восстановительную операцию на сосуде. Случаются и осложнения: огромные забрюшинные флегмоны – острые гнойные поражения жировой клетчатки. А ведь за смену может поступить и три пациента с кровотечением, и какое из них сложнее – уже не помнишь. А завтра новые больные, другие ранения – и каждое со своими особенностями.

Фото: Алексей Стопичев
Валуйская грань Белгородской черты, или Как живёт приграничный Валуйский округ

В кабинет к заведующей постоянно заходят: про больного спросить, проконсультироваться насчёт лечения или сообщить о поломке генератора и отключении света – рабочая спокойная обстановка.

Но всё может измениться в любой момент после первого же обстрела. И к месту происшествия помчит карета скорой помощи, а хирурги пойдут в операционную, молясь, чтобы вновь успеть, спасти, вернуть к жизни.

Именно в первые часы после ранения от работы приграничных врачей зависит, будет ли спасена человеческая жизнь.

«Операции шоковым больным идут всегда недолго – желательно не превышать двух часов, – рассказывает врач. – Пациент чаще всего поступает в критическом состоянии. Поэтому наша основная задача – остановить кровотечение и герметизировать органы. Реконструктивные операции делаются позже. В военно-полевой хирургии есть такое понятие – многоэтапность хирургического лечения. Вначале раненого нужно стабилизировать, провести инфузионную и трансфузионную терапию, назначить антибиотики. При улучшении состояния пациента проводим следующие этапы лечения».

Фото: личный архив

И психолог, и друг

Надежда Бондаренко устало трёт глаза, а я спрашиваю:

— Дети, наверное, больше всего запоминаются?

— Дети не забываются никогда, – кивает хирург. – Доставили к нам брата и сестру, 6 и 4 лет. Маму детей снарядом убило, а их обоих тяжело ранило. У девочки – множественные ранения тонкой кишки, печени, толстой кишки, желудка. А у мальчика тяжёлое ранение бедра с переломом костей. Обе операции срочные – спасли и тут же отправили дальше. Потом малышей показали по Первому каналу – выздоравливают в научно-исследовательском институте неотложной детской хирургии и травматологии имени Рошаля в Москве. В такие моменты гордишься собой – пусть и небольшой, но подвиг совершил. Такие хорошие новости помогают дальше работать.

Надежда Бондаренко с семьёй / Фото: личный архив

По словам врача, бывают и такие пациенты, которые не радуются спасению:

«Поступила к нам женщина из Изюма. В её дом попал снаряд – муж и мать погибли, а саму в очень тяжёлом состоянии с ранениями кишечника и позвоночника привезли в Валуйки. Когда люди от наркоза отходят, мы стараемся рядом быть, чтобы поддержать и успокоить: «Просыпайтесь, всё хорошо – будете жить!» А женщина эта глаза открывает и спрашивает: «Зачем вы меня спасли? Я не хочу жить». Приходится и психологом быть, и другом».

Пациентов много с самыми разными травмами и болезнями.

«К нам идут и едут жители Украины. Часто просто выходят к границе с Россией больные люди и вызывают скорую. Недавно с аневризмой аорты пациента прооперировали. Больному с разрывом подколенной артерии произвели протезирование сосуда – ногу удалось спасти», – говорит Бондаренко.

Фото: личный архив