Сказать спасибо бабе Маше. Почему бойцы после СВО хотят вернуться в Белгородскую область

Бойцы работали совместно с артиллеристами, несли службу на блокпостах, помогали военной полиции. А ещё у ребят из ОДОНа тесная связь с Белгородской областью.

Боксёр и Пуля

Одним из главных условий работы с военнослужащими является неразглашение личных данных. Потому ребят, с которыми я общался, назову вымышленными позывными: Боксёр и Пуля.

Им по 20 с небольшим, но оба уже не по возрасту серьёзные. Они вместе начинали служить: подписали контракт и поехали на СВО – всего парни провели «за ленточкой» почти семь месяцев. 

Я долго не мог понять: чем они отличаются от ровесников? А потом сообразил – своей настороженностью, собранностью и готовностью моментально отреагировать на любую опасность. Их глаза цепкие, внимательные, взгляд будто сканирует. 

Когда ночью в селе, где мы расположились на ночлег, прозвучал выстрел, парни в секунду накинули броники и выскочили наружу. А потом, после разведки, неспеша и по‑деловому выщёлкивали патроны из патронника.

Фото: Алексей Стопичев
Солдат Коля. Как 11-летний мальчик из ЛНР свою Родину защищает

За чаем

Когда вечером, вернувшись с очередного задания, стали пить чай, завязался разговор.

— Какая командировка по счёту?

— Вторая уже, – отвечает Боксёр. – И у меня, и у него.

— Когда первый раз заходили?

— В начале апреля – тогда же и попали под первый обстрел. Хотя, честно говоря, когда ехали, к худшему готовились. Но никто не подумал отказаться, отступать, ведь ожидания всегда страшнее реальности, – улыбается Пуля.

— После первой командировки не страшно было второй раз ехать?

— Нет, конечно, – даже удивляются бойцы. – Надо ведь. Приказ…

Парни спокойно отвечают на вопросы, вспоминают детали боёв.

«Вражеские позиции были близко, к нам прилетало часто, – рассказывает Боксёр. – Первое время непривычно. А потом услышали обстрел – спрятались. Переждали – выходим. Когда привыкаешь, то уже даже на свист реагируешь. Понимаешь: в тебя летит или в стороне упадёт. Гремит кругом, а ты спокойно работаешь».

Он из многодетной семьи. Есть ещё пятеро младших братьев. Отец тоже служил – как дядя и ещё двое братьев. Для себя Боксёр решил выбрать именно военную службу, хотя перспектив было много: умный, начитанный, легко поступил в вуз.

«Через два года университет окончу, – говорит он. – Хочу офицером стать и жизнь свою с армией связать».

Фото: Алексей Стопичев

«Нужен своей стране»

Пуля немного подражает другу – говорить размеренно, но сквозь его рассудительность прорывается более жаркий темперамент:

— Первого обстрела точно не испугались: там – кассеты на жилые кварталы упали, там – гражданского ранило. Мы оказывали ему первую помощь, помогли доставить в больницу. И как‑то не до испуга было.

— Что было самым тяжёлым?

— Да кто его знает, – пожимает плечами парень, – Не было чего‑то особо тяжёлого. Это же служба. Обязаны стойко переносить тяготы и лишения. Было и такое, что жили в лесу, в земле. Оборону там держали. Когда в хатах располагаешься – это легче, конечно. Но и в лесу справлялись, и задачи выполняли полностью.

Пуля увольняться до окончания спецоперации не намерен:

«Сейчас я нужен своей стране. Как это будет выглядеть, если контракт не продлю? У меня большая родня, вот я за них здесь. И за будущее наше. По Белгородской области прилетает. А ведь это наши люди – душой болеешь, честно. Буду защищать Родину. А вот когда победим, пойду на гражданку. Буду там жизнь устраивать».

Фото: Алексей Стопичев

«Может, чтобы выжить»

Ребята рассказывают, как работали в первой командировке. Помогали военной полиции, усиливали блокпосты, оказывали помощь местным жителям.

— Что больше всего поразило? – спрашиваю ребят.

— Если честно – количество наркоманов среди молодёжи, – тут же отвечает Пуля.

— А тебя? – спрашиваю Боксёра.

— Мы в Изюме когда были, вэсэушники всё время город обстреливали, и люди по подвалам сидели – с детьми, без еды. В одном многоквартирном доме человек 50 было. Мы их кормили, как могли, продукты носили. Одна женщина благодарила – такая открытая была. А потом видим её в украинских каналах – рассказывает, как русские военнослужащие бесчинства творили, издевались. Противно как‑то стало.

— Некрасиво, – осторожничаю я.

— Да я не осуждаю никого, – с досадой признаётся Боксёр. – Кто ж знает, почему она врёт? Может, чтобы выжить. У них там не церемонятся с «коллаборантами». Но когда у нас одна родственница всякую ерунду стала говорить о спецоперации – с ней вся родня перестала общаться.

Фото: Алексей Стопичев

Как к родным

Когда речь заходит о Белгородской области, ребята оживляются.

«Когда мы в Белгородскую область приехали, я в шоке был от отношения местных, – рассказывает Боксёр. – К нам сразу волонтёры приехали. Спрашивали, что нужно: спальники, тёплая обувь, одежда. Телефоны свои оставили. А с нами как с родными. Помыться, постираться кому нужно – без проблем. В одном из валуйских сёл бабушка Маша есть, так она нам дом свой старый дала – живите! И всё время борщи нам носила!»

«Мы её просим: не надо, – улыбается Пуля, – мол, у нас всё есть. А она смеётся и отвечает: не возьмёшь – сковородкой огрею! Приходилось брать и есть! Но мы тоже старались ей помочь: починить что‑то, дров заготовить».

Боксёр уверен:

«Когда закончится командировка, я к ней заеду и обязательно скажу огромное спасибо! Когда мы уезжали, она плакала. Даже фото общее делали с ней на память, а она заплаканная стоит. Мы такого отношения больше нигде не встречали!»