Вадим Хамутцких: Мне не на что жаловаться

Беседа с Вадимом Хамутцких происходила в день его 50-летия, 26 ноября, и время от времени прерывалась телефонными звонками с поздравлениями в адрес семикратного чемпиона России.

«Надо жить настоящим»

— К юбилею вы подводили какие‑то итоги? Можете сказать, что получилось, а что – нет?

— Не получилось только одно – заработать золотую олимпийскую медаль (есть серебро и две бронзы – прим. авт.). Обидно, но ничего с этим не поделаешь. Не люблю копаться в прошлом. Главное, что я доволен своей жизнью. У меня крепкая семья, отличные родители и друзья, хороший коллектив в клубе. Мне не на что жаловаться. И сам по себе я такой человек, что не люблю жаловаться на жизнь. Надо жить тем, что есть на данный момент. Если ты будешь плакать и жаловаться, это ни к чему хорошему не приведёт.

— У «Белогорья» дела идут сейчас не очень хорошо.

— Согласен. Но надо попытаться вылезти из этой ямы. У нас такое уже было, ничего страшного в этом нет. 

— За последние годы в клубе поменялось несколько главных тренеров. Как это сказывается на ребятах и вас лично?

— В прошлом сезоне тренер менялся семь раз. Но, я повторюсь, надо воспринимать это так, как оно есть – это жизнь. От этого никуда не деться. Ну и что, что поменялись? Мы всё равно работаем все вместе и делаем одно дело. Мы не выпали из команды, просто поменяли людей местами. От перемен цель не меняется, она у нас всегда одна – победа. Нас проблемами не удивить, мы привыкшие. Есть задача, ты её должен выполнить. И какая разница, какой тренер.

— Болельщики к этой чехарде очень негативно относятся.

— Понятно, что не всем это нравится. Мне звонят друзья и знакомые, спрашивают, что у нас в клубе происходит. Говорю, что мы должны выполнить свою задачу. Вышел на площадку – делай своё дело.

«Люблю азарт»

— Бывает, что хотите выйти на площадку и показать, как надо играть?

— В последний раз я вышел на игру в 45 лет, сейчас мне 50. На тренировках я показываю ребятам, как надо делать, но я своё уже отыграл.

— Кто дольше вас играл в волейбол?

— Вячеслав Алексеевич Зайцев в Италии на площадку на эпизод вышел в 50 лет.

— Как вы, родившись в хоккейной Челябинской области, вдруг оказались в волейболе?

— У нас были очень хорошо развиты волейбол, гандбол, хоккей и баскетбол. У меня есть отец, а есть батя – Анатолий Алексеевич Порошин. Он был в хороших отношениях с моей мамой. Она была директором школы, а он – тренером. В Советском Союзе приходили в класс, смотрели: «Так, высокий, давай попробуем». Так он набрал команду, и я заразился волейболом.

— Не было желания заниматься другим видом спорта?

— Я и в футбол играл – на воротах стоял. Занимался и лёгкой атлетикой, и плаванием, и гандболом. Мы всем тогда занимались. Гоняли как умалишённые двор на двор, только что квартира на квартиру не играли.

Сергей Тетюхин и Вадим Хамутцких / Фото: Юрий Боград

— Всё время на спортплощадке?

— Да. Знаете, чего я не понимаю? Мы, волейболисты, играли в футбол, гандбол, почему футболисты так не могут? Смотришь на молодёжь, а она в футбол играть не умеет, это же самый лёгкий вид спорта. Вот сколько ты видов карточного «дурака» знаешь?

— Подкидного, «соседку», переводного и со сменой козыря в конце…

— Ты смотри, ты ещё умный. А про погоны знаешь?

— Знаю.

— Ты продвинутый, а они в простого «дурака» играть не умеют. О чём тут можно говорить? Преферанс знаешь? Тысячу?

— Да. А в покер играете?

— Нет, не пошёл он. В интеллектуальные виды люблю играть. Покер мне не понравился: азарта нет, я азарт люблю. 

— Ставки делаете?

— Нет. Я в казино играл. Крупно не проигрывал, выигрывал – кажется, 250 тыс. рублей. Самый простой выигрыш был в Казани. После победы пошёл в казино, в автомате взял джек-пот, не помню сколько, и мне подарили бутылку шампанского. Я нашему массажисту её вручил, у него день рождения скоро был.

— Как вы останавливались, чтобы не проигрывать?

— Когда чувствовал, что не идёт, просто уходил. В лотереи я не играю, не верю в них. В карты я люблю играть, потому что там всё зависит от тебя. Играю в своей компании.

— Кто в «Белогорье» лучший картёжник?

— (продолжительная пауза) Я ответил на вопрос?

— Не совсем… То есть это вы?

— Когда у нас старая компания была, то мы все играли. Я был самым азартным и главным любителем карт. Мы ночами играли, Геннадий Яковлевич (Шипулин – прим. авт.), хоть и тоже картёжник, разгонял нас.

Фото: Юрий Боград

«Радиации не боялся»

— Когда вы решили, что волейбол станет вашей профессией на всю жизнь?

— Лет в 12–13 стал задумываться о том, чтобы стать волейболистом. В 15 попал в Свердловский интернат олимпийского резерва, мной начали интересоваться, тогда окончательно решил. Потом взяли в юношескую сборную, и пошло-поехало.

— Вы же и в армии служили. По‑настоящему?

— Попал в стройбат. Я об этом не жалею. Мы строили всё, начиная от шахт и заканчивая жилыми домами.

— Спорт в армии был?

— Да, спасибо офицерам, которые вытаскивали меня играть и за них, и за часть. Играл не только в волейбол. Участвовал в соревнованиях по лёгкой атлетике, баскетболу, в высоту прыгал – да чего только ни делал! Вчера один из моих бывших офицеров, не знаю, откуда у него мой номер, прислал сообщение с будущим юбилеем и напомнил мне про прыжки в высоту. На День строителя у нас проводили спартакиаду. Я выиграл в прыжках в высоту и длину, забег в противогазе на 100 метров, соревнования по волейболу, баскетболу, как‑то умудрился я это всё совмещать, и последнее – вытащил три пенальти в футболе. 

— Поощрили за такие подвиги?

— На тот момент в армии я был всего два месяца, хотели отпуск за это дать. Начальство возмутилось, что я всего два месяца служу, а меня уже в отпуск отправляют. Не отпустили. 

— Сколько служили?

— Полтора года – я же был студентом. Строил на космодроме в Плесецке, в Коми была командировка на три месяца, а уволился из Чернобыля.

— Вы ликвидатор?

— Нет, но я там был.

— Страшно было?

— Я из Челябинска. Нас туда перевели целую часть, 250 человек. Нас, челябинцев, было пять человек. Всем, кроме нас, было плохо. Когда в медсанчасти узнали, откуда мы, сказали, чтобы нас в ней не видели. Объясняю: на «Маяке» (заводе в Челябинской области, производит компоненты ядерного оружия, там же хранится отработанное ядерное топливо – прим. авт.) в 1957 и 1967 году было два выброса радиации. Нам этот Чернобыль был до лампочки. Приехал туда в июне 1989-го, а уволился 9 сентября.

— Чем вы в Чернобыле занимались?

— Стояли рядом с химической частью, строили им что‑то типа казарм. Когда домой вернулся, отец спросил, откуда я приехал. Я «Правду» открыл, там карта заражения, показал ему. Спросил, не дурак ли я, что туда поехал.

Вадим Хамутцких / Фото: Юрий Боград

«Безгрешных людей нет»

— Как вы в Белгороде оказались?

— После армии вернулся в Челябинск и продолжил играть в волейбол. Потом переехал в Ростов-на-Дону в команду СКА, а позже оказался здесь. В 1992 году впервые попал в главную сборную, играли турнир перед Олимпиадой в Барселоне, а с 1996-го начал за неё регулярно выступать.

— Где было лучше – в клубе или в сборной?

— В сборную приезжали люди со всех клубов – это одна атмосфера, в клубе – другая. Понятно, что бывали передряги, но мы всегда пытались делать так, чтобы всем было уютно и удобно. Перед выходными мы всегда отдыхали, этого и скрывать не надо, вполне нормальное явление. Всегда пытались друг друга защитить, подставить плечо, поддержать, в жизни всякое случается – безгрешных людей не бывает.

— Какой самый запомнившийся турнир за сборную?

— Не любитель я отмечать какой‑либо турнир. Были разные моменты, и хорошие, и плохие. Точно так же, когда меня просят отметить тренеров. Естественно, я отмечу первого тренера и Геннадия Яковлевича, других тренеров у меня много. Кого‑то забудешь, он прочитает и обидится. Поэтому и про лучших игроков не скажу – могу много фамилий назвать, но никого не хочу забыть.

— Как вы сами стали тренером?

— Миша Поздняков, царство ему небесное (заслуженный тренер Украины, скончался 3 мая 2019-го – прим. авт.), предложил стать играющим тренером в сургутской «Газпром-Югре». Я тогда выступал за «Ярославич», собрался и поехал. И как‑то само по себе всё произошло. 

На первом плане – Вадим Хамутцких / Фото: Юрий Боград

Борода вместо фамилии

— Как вы стали Бородой?

— О, это целая эпопея!

— У меня борода начала расти в десятом классе, приходилось бриться. Перед армией отрастил бороду, и кто‑то ляпнул – Борода! Так и приклеилось. Когда в армии служил, у меня от бритья станком было сильное раздражение кожи. С комбатом договорились, что до последнего, пока совсем не по уставу станет, бриться не буду. А когда вернулся домой, то совсем перестал бриться.

— Как это слово оказалось на вашей футболке вместо фамилии?

— В 1999-м я уехал играть в Турцию. Мою фамилию никто не мог нормально прочитать и произнести, а на французском языке в ней 13 букв, на майке писали полукругом. Я предложил написать просто «Вадим». Когда вернулся в Россию, предложил сделать то же самое, ведь иностранные корреспонденты не могли мою фамилию правильно назвать. Люди, принимавшие решение, со скрипом, но согласились. А потом подумал: почему у нас иностранцы играют под прозвищами, а я не могу? Тем более что меня все Бородой и называли. Опять там покривились, но разрешили.

— Какие ещё прозвища есть в «Белогорье»?

— Обычно все прозвища либо от внешности, либо от фамилии. У Тетюхиных (и у старшего, и у младшего) – Тютик. У Сашки Косарева – Косяк, это от фамилии. Богомолов – Бога. Багрей – Узбек: он же оттуда. Я, пока борода не стала расти, был Хомой.

«Главный враг – мы сами» 

— Как вы относитесь к памятнику возле «Космоса», где узнаваемы вы, Сергей Тетюхин и Геннадий Шипулин?

— Народ находит сходство, но у меня ноги не такие накачанные. Люди просят фотографироваться с ними возле этого памятника. Яковлевич говорит, что это памятник не кому‑то конкретно, а волейболистам. Понятно, что он снимался с нас, но это не памятник нам при жизни.

— На улице вас узнают?

— Постоянно фотографируются, берут автографы. Я спокойно к этому отношусь. Тем более когда люди приезжают откуда‑то, не отказываю. Как‑то ехали с женой в московском метро, и супруга обалдела от того, что там со мной сфотографировались.

— У вас дочь занималась волейболом. Где она сейчас играет?

— В этом году закончила – надоело ей ездить по низшим лигам. 

— Можете сравнить волейбол тех лет, когда вы начинали, и нынешний?

— Это две больших разницы. Я успел поиграть в оба волейбола. Один раз провёл эксперимент: дал команде, не скажу какой, задачу играть по старым правилам. Народ «умер» – не привыкли они к такому, для них это оказалось тяжело. Дотерпели только до 9 очков, минут 40 играли. А мы нормально себя чувствовали.

— Кто главный враг для «Белогорья»?

— В данный момент у нас такого соперника нет. В моё время было московское «Динамо» и Казань. Сейчас для нас самый большой враг – мы сами. Надо самим себя перебороть и начать выигрывать по‑нормальному, как мы это делали раньше.