Дмитрий Мусэрский: Волейбол – искусство, а не война, и в Японии это понимают

Большинство передач летит мне

— Ваше решение продолжить карьеру в Японии у многих вызвало вопросы: якобы уровень чемпионата там намного ниже…

— Когда я решил уйти из «Белогорья», то хотел поиграть именно в Японии. Мне было интересно изучить и перенять опыт азиатского волейбола, который совершенно отличается от итальянского, российского или американского. Он очень динамичный, на высоких скоростях и с мощной игрой в защите. Плохой приём здесь – большая редкость, в отличие от российского или мирового чемпионата. Проценты в приёме совершенно другие. В азиатском волейболе много сильных сторон, которые на мировом уровне почему‑то не используют по максимуму, но, играя между собой, спортсмены раскрываются очень хорошо.

В японской суперлиге нет проходных матчей. Ни у одной команды не может быть стопроцентной уверенности в сегодняшней победе: от кого угодно можно ждать чего угодно. Даже игры с аутсайдерами турнирной таблицы – это всегда игры в полную силу. Причём разрыв в счёте будет минимальным, 2–3 очка. Нужно всё время бороться и доказывать, что ты лидер.

— В «Сантори Санбёрдз» вам досталась майка с номером 13, под которым вы играли в «Белогорье». Чья это идея?

— При подписании контракта я спросил, какой номер мне дадут, и мне ответили: «13-й, конечно». Не знаю, чья это была идея, но ответ меня устроил.

— Огромная доля нагрузки во время матчей достаётся именно вам. В «Сантори» вы установили личный рекорд: 38 очков за игру – неслыханная для России цифра.

— Понятно, что большинство передач летит мне. Я был к этому готов. Я сразу знал, что буду диагональным. До подписания контракта тренер говорил о том, что, возможно, иногда придётся постоять в центре сетки, но до сих пор такого варианта не было.

Да, мне достаются большие нагрузки. Но здесь уделяют огромное внимание восстановлению и отдыху. Помню, как удивился, когда после очередного игрового уик-энда главный тренер настоятельно рекомендовал мне не приходить на тренировки пару дней. Было очень непривычно это слышать. Я попросился хотя бы в тренажёрку, и он скрипя зубами согласился.

Тут совершенно нормально сказать «я устал», и это не будет означать, что ты предатель. Это будет значить только, что ты работал, потратил кучу энергии и сил и теперь хочешь восстановиться, чтобы и дальше качественно делать свою работу. В Японии за то, чтобы показывать качество. В России сложно такое представить. Это заложено ещё с детско-юношеских школ. Наверняка каждый может вспомнить ситуацию с «тренировками по желанию»: вроде бы приходить не обязательно, но если не придёшь, то ничего хорошего о тебе не подумают. Здесь такого нет, и это до сих пор меня удивляет и радует.

Фото: страница Дмитрия Мусэрского в «ВКонтакте»

Нашёл то, что искал

— Есть ли различия в системах тренировок в России и Японии?

— Они в корне различаются, и именно из‑за этой разницы в подготовке мы видим другой стиль игры. Здесь очень энергоёмкий фитнес, много специфических упражнений на скорость и силу, много контакта с мячом, упражнений защитного плана. Японцы тренируются хорошо и много. У нас две тренировки в день по три часа каждая. При этом ко мне отношение немного другое: они понимают, что я не японец и у меня другие параметры, и адаптируют программу под меня.

— Вы отмечали ещё одно качество японцев – по‑детски неподдельный восторг и радость, которые они не стесняются демонстрировать прямо на площадке.

— Я всегда считал, что спорт, и волейбол в частности, – это искусство, а не война. Сколько я играл, столько пытался сопротивляться этому навязываемому извне обратному мнению. К примеру, перед матчем России и США стороны могут вдруг вспомнить про санкции и начать доказывать друг другу на площадке кто есть кто. Для меня такая мотивация не работает. Я не признаю тот факт, что большой спорт и волейбол – это война.

Я думаю, что совершенно нормально улыбаться на площадке, наслаждаться и испытывать счастье в процессе игры. Даже если проигрываешь. И я просто в восторге от того, что в Японии к волейболу именно такое отношение. Здесь играют в удовольствие. Разумеется, есть свои преодоления и трудности, но это не лишает возможности наслаждаться всем этим. Игроки уважают соперника. Болельщики уважительно относятся к игрокам, независимо от счёта на табло. Руководство клуба тоже всегда находит подбадривающие, мотивирующие слова. Я вижу всё именно так, и очень этому рад. Я действительно нашёл, что искал.

— А мечтают ли японские волейболисты стать легионерами в российских клубах?

— Здесь немного другое представление о спорте. Японец, который учится в университете, получает возможность заниматься волейболом. Если у него получается, его зовут в команду на оклад. Это даёт ему гарантию, что после окончания учёбы, а также после завершения карьеры в клубе он будет работником компании, спонсирующей клуб. «Сантори Санбёрдз», например, спонсирует компания по производству напитков, в том числе алкогольных. Таким образом, спорт в Японии – некая гарантия трудоустройства. Отучился, поиграл за клуб и потом работаешь в компании спонсора. Но если ты хочешь стать профессиональным спортсменом, поиграть в другом клубе или стране и подписываешь соответствующий контракт, в этом случае компания не даст тебе гарантий, что возьмёт обратно на работу после окончания спортивной карьеры. Поэтому в японском чемпионате игроки практически не переходят из клуба в клуб.

Фото: страница Дмитрия Мусэрского в «ВКонтакте»

— В чём особенность японского чемпионата с точки зрения организации? 

— Матчи проходят только в уик-энды: встречаются четыре команды, две игры в субботу и две – в воскресенье. Такая система мне очень по душе. Во‑первых, сократилось число поездок: две в неделю (туда и обратно) против минимум четырёх в России. Во‑вторых, сократились расстояния: большинство наших матчей проходит в Осаке и Токио. От моего дома до Токио – три с половиной часа езды: скоростной поезд и такси до зала – всё комфортно и быстро. Это колоссальная разница. Больших нагрузок в таких поездках не ощущаешь, поэтому много сил остаётся на игры и тренировки.

У японских команд нет своих домашних залов как таковых. Есть залы тренировочные, но там не выступают. Все матчи проходят в других, больших аренах, куда и приходят болельщики. Так что для японцев матч – это всегда событие. У одной команды может быть несколько домашних городов для проведения игр. К примеру, у «Сантори» это Осака, Токио и Кумамото. Выступления в разных городах и залах помогают популяризировать волейбол. Японцы любят волейбол, две трети зала собирается почти всегда.

— Японские фанаты носят на игры барабаны?

— Чего они только ни носят! Инструментов у них куча. Наш фан-клуб возит на все игры музыкальную установку и после набранного очка или эйса включает короткие проигрыши – джинглы. Кричалки тоже кричат, но что именно, я, конечно, не понимаю.

Но самое интересное в культуре японских болельщиков – это их отношение к игрокам. Многие просят автограф или хотят сфотографироваться, но только после того, как спросят разрешения. Они не толпятся вокруг, не мешают, а выстраиваются в очередь и очень часто дают взамен какой‑то подарок. Это могут быть сладости, напитки, книжки, фотография с матча – что угодно. А однажды мне подарили дорожную подушку для самолёта. Внимание и подарки достаются даже моему сыну, когда он после матча выбегает на площадку. Моя семья на играх всегда со мной.

— Талисман вашей команды – красная птичка – танцует так же зажигательно, как и белгородский Лёвушка?

— Честно говоря, никогда не обращал на неё внимания и точно не знаю, что это за птичка. В Белгороде я отыграл 13 лет, изредка смотрел на группу поддержки и Лёвушку, так что примерно представляю, что они делают. Но после этого вопроса я буду обращать внимание на нашу птичку.

До сих пор не чувствую себя здесь иностранцем

— Вы всерьёз начали учить японский язык?

— Пытаюсь, всё‑таки в языковой среде нахожусь. Репетитора или учителя у меня нет, но есть переводчик с японского на английский, поэтому я оба языка потихоньку подтягиваю. Он помогает и на послематчевых интервью, и вне площадки. А вот когда оказываюсь без него, приходится что‑то говорить самому. Несмотря на то что японцы переняли из английского немало слов, говорят они очень плохо. В школах английский почти не учат, проходят весьма поверхностно. Знают алфавит, некоторые слова и простейшие фразы. Даже если говорить медленно и чётко, вряд ли тебя поймут. Так что без переводчика мне было бы очень трудно.

Фото: страница Дмитрия Мусэрского в «ВКонтакте»

— А как вы адаптировались в быту? Что это за история с неоплаченными счетами на свет?

— У нас в двери есть почтовый ящик, в который приходят все письма. Но коммунальные счета, как оказалось, приходили в другой ящик, за домом, в который мы никогда не заглядывали. Так нам отключили электричество. Но с помощью переводчика мы быстро всё оплатили и уже через полчаса свет нам включили. Здесь не надо ничего заполнять, ехать в условный Белгородэнерго или горводоканал, если ты должник. Заплатить по счетам можно в любом продуктовом магазине. Это очень круто.

— Как обстоят дела с местной едой? Что в Японии самое вкусное?

— Японцы очень контролируют качество еды. Я пробовал все местные блюда, которые мне предлагали, и с моим пищеварением ни разу ничего не случилось. В ресторане, в кулинарии, в супермаркете, в переходе – везде будет вкусно и качественно. В супермаркетах еду меняют три раза в день – на завтрак, обед и ужин. Я перепробовал много рыбы, всех названий не знаю, потому что всё на японском, но вкусно всё. Суши в Японии и России – это две очень большие разницы. Здесь много сезонных фруктов. За всю жизнь я не съел столько хурмы как здесь. Мы готовим и дома, адаптируя блюда к нашему вкусу. В местных магазинах нет привычных нам круп, например гречки или пшена, да и рис не такой, как у нас. Зато много того, чего нет в России. Так что недостатка в еде я не чувствую.

— Судя по фото в «Инстаграме», вы и сами пытались ловить рыбу?

— Ребята однажды взяли меня с собой на рыбалку. В последний раз я рыбачил лет в восемь с отцом. У меня не было цели поймать кучу рыбы, просто хотелось понять, как у них это устроено, и показать Роме (сыну – прим. авт.). Мой улов меня не особо порадовал… Клёв начался, когда уже стемнело и пора было ехать домой. Мы поймали несколько длинных больших серебристых рыб, названия не знаю.

Фото: страница Дмитрия Мусэрского в «Инстаграм»