Забыл, что надо бежать
— На Кубке России в феврале ты победил, пробежав 60 м за 7,29 секунды. Насколько этот результат хорош, ведь твой личный рекорд – 7,18?
— Я мог быть быстрее. Но за две недели до соревнований потянул заднюю поверхность бедра. Понимал, что тяжело будет что‑то показать, ведь если бездумно начнёшь бежать, то ещё сильнее потянешь. Переживал за ногу и больше бежал на выигрыш, чем на время. Травма сбила с настроя. Я пробовал не думать о ней, как‑то отвлекаться. Но это опасно тем, что можешь порваться прямо на дистанции.
— Ты участвовал в двух Параолимпиадах – в Пекине в 2008-м и Лондоне в 2012-м. Где больше понравилось?
— Впечатлений больше от Пекина, потому что тогда я впервые поехал на такие крупные соревнования. Это была первая Параолимпиада, которую посетило очень много зрителей: 84 тыс. человек было на стадионе. Потрясающая атмосфера. Когда я вышел на дорожку, уже забыл, что мне бежать надо.
В целом думаю, что в Китае вложились больше. Везде разные драконы, блестящие шары – мне это понравилось. В Лондоне как‑то больше экономили. Даже в корпусах, где мы жили, был просто покрашенный бетон на лестницах. Хотя я слышал, что, когда закончились Игры-2012, многие англичане впали в депрессию: настолько они привыкли за месяц посещать соревнования.
Деньги быстро закончились
— В 2016-м вместо Параолимпиады в Рио ты, как и вся отстранённая сборная, отправился на альтернативные Игры в Новогорск.
— Когда пошла шумиха с отстранением параолимпийцев, я почему‑то сразу понял, что мы не поедем. Перед предыдущими Играми я представлял себя на открытии. В 2016 году такого внутреннего ощущения не было. На сборах в Новогорске мы сидели полтора месяца. Каждую неделю вплоть до последнего дня к нам приходили, говорили, что мы всё‑таки поедем в Бразилию. Мне этого уже слышать не хотелось.
В Новогорске мы выиграли эстафету 4 х 100 м. Пробежали за 43,68 секунды, обновив рекорд России. Сравнили с результатами Рио – у нас получилось третье место.
— Сколько заплатили за эту «бронзу»?
— 1,7 млн рублей. Тренеру – 500 тыс. Нам выплатили в начале декабря 2016-го, а тренерам – уже перед Новым годом.
— У нашей чемпионки по пулевой стрельбе Татьяны Рябченко был скандал с тренерами, которые требовали у неё половину денег. Было ли у тебя что‑то подобное?
— Как только я получил деньги, сразу перевёл своему тренеру 300 тыс. Причём он ничего у меня не просил. Я сам понимал, что человек работал, поэтому нужно отдать.
— Как ты потратил остальные деньги?
— Купил подарки родителям, ремонт закончил в квартире – наконец‑то балкон сделал, десять лет не получалось. Айфон себе купил, машину отремонтировал. Немного осталось – мы скинулись с родителями и купили авто жене. В итоге денег не было уже к концу августа.
«Тренер со мной не здоровается»
— Что происходило с твоей карьерой с 2013-го по 2016-й?
— Меня уже начали списывать. В 2014-м занял два вторых места на чемпионате России: на 200 и 400 м. Результаты средние, и многие думали, что я уже заканчиваю.
Через год не получилось на соревнования поехать из‑за травмы. Отдохнул в Крыму, до Параолимпиады оставался год. В сентябре Александр Николаевич [Горлов] позвонил: «Ну что, будем готовиться?» Я решил, что всё‑таки будем. Зимний чемпионат страны выиграл, и время было на 60 м, по‑моему, даже лучше, чем сейчас на Кубке России. Тогда все подумали, что это случайность. Меня даже на Европу не позвали, а взяли того, кто стал вторым. Тренеры сборной не верили в меня. Это как‑то даже разозлило, появился стимул.
У меня в карьере вообще многое зависит от эмоционального настроя. Если я настроен, то могу показывать хороший результат. А бывает, что вроде готов, но нет какого‑то внутреннего пламени.
Поехал на чемпионат России в Чебоксары. В предварительном забеге установил один рекорд – 11,01 на 100 м, а в финальном ещё один – 10,84. Все ещё больше удивились. Отправили меня в Берлин, где я выполнил норматив: чтобы попасть в сборную, нужно было пробежать стометровку за 11,30. Я пробежал за 11,09.
— Почему ты ушёл от своего первого тренера Владимира Вдовенкова?
— В 2011 году у нас пошли недопонимания в плане тренировочного процесса. Результатов не было, и нужно было что‑то менять. А он не хотел ничего менять, лишь верил в свои программы, методики. Я уже с того времени многое забыл, потому что долго на людей не обижаюсь. Так как в 2012-м была Параолимпиада, мы дотренировались с ним. Я выступил, занял шестое место. Пришёл к нему домой и сказал, что буду тренироваться сам. Он меня никак не удерживал. Потом позвонил мне и сказал, что нам лучше вообще не общаться. При этом он много для меня сделал хорошего, помогал, это очень пробивной человек. Зачастую тренерам этого не хватает.
— Что было дальше?
— Почти год тренировался сам. На сборах ко мне часто подходили тренеры, я советовался с ними. Учился, понемногу брал что‑то от каждого. Но было тяжело в плане режима: захотел – выходной себе сделал. Так не тренируются. И начальник областного управления физкультуры и спорта Олег Сердюков предложил пойти к Горлову. Я согласился.
— Ты пробовал помириться с Вдовенковым?
— Да, в 2014 году. Мы встретились, но Владимир Михайлович сказал, что я его предал и общаться он не хочет. Оказывается, у них с Горловым какой‑то давний конфликт. Кто из них прав, я даже не хочу разбираться. В итоге Вдовенков вообще перестал даже здороваться.
— Кого из них ты считаешь главным своим наставником в карьере?
— Не могу сказать. С Вдовенковым многому научился, получил большой опыт. И к Горлову пришёл уже с базой – мы могли вести диалог. Каждый сделал много для меня на определённом этапе жизни. По сути это два тренера, которые ездят по сборам, вытягивают ребят, жертвуют своим временем, деньгами, семьёй. Они даже похожи внешне. Наверное, поэтому и не любят друг друга. Вдовенков, на мой взгляд, перестал развиваться. Да, он тренирует ребят, но мне кажется, вместе со мной от него ушёл стимул.
— Видишь ли ты себя тренером после окончания карьеры?
— Мне кажется, я склонен к учительству, умею объяснять. Сейчас общаюсь с молодыми ребятами: они слушают меня. Я подсказываю, как уберечь себя от травм, как правильно тренироваться. Потому что я это уже проходил, а они только попали в это. Мысли есть, но опять же финансовый вопрос. Там не так уж всё сладко. А по сути это единственное, что я умею. Два первых высших образования я получил в БГТУ им. В. Г. Шухова, но меня к этим профессиям не тянет. Третье образование – спортфак БелГУ. Красный диплом. Вот в этой сфере у меня много знаний и интереса.
Фото Юрия Бограда (архив)
Квартира от губернатора
— До 11-го класса ты не занимался лёгкой атлетикой. Всё началось с городской эстафеты. Как это было?
— Всё детство играл в футбол во дворе. Хорошо получалось, но почему‑то казалось, что это не моё. В 10-м классе начал ходить в тренажёрку. То есть в лёгкую атлетику я приходил с базой. Кстати, ту эстафету наша 45-я школа впервые за десять лет выиграла. Мне понравилось, и я решил узнать, где можно тренироваться. Это был 2004 год. Мне подсказали, что в тире нашей школы проходят тренировки и ведёт их Вдовенков. Так я к нему и попал. У него есть такое качество: он умеет убедить, настроить правильно, хотя ты сначала не веришь и вообще не понимаешь, о чём он тебе говорит. А потом ещё увидел по телевизору, как люди играют в баскетбол, сидя на инвалидных колясках. И подумал: «Может быть, и я смогу где‑то в спорте себя реализовать?»
— Травма, которая лишила тебя кисти руки в девять лет, как‑то подстегнула? Если бы её не было, ты смог бы добиться больших результатов?
— Любая ситуация, даже такая, происходит в жизни для чего‑то. Чтобы человек не останавливался, а начинал развиваться. Мне в детстве повезло с друзьями. Они не обращали внимания на то, что у меня нет кисти, мы гоняли вместе в футбол. Многие ребята, которые жили в моём общежитии, уже умерли – спились. Поэтому неизвестно, что было бы со мной, если б этой ситуации с рукой не произошло. Важно, как человек к этому относится. Можно же с разных углов взглянуть. Вот лежит диктофон. Я вижу здесь два входа, а ты не видишь и думаешь, что там пустота. А оказывается, тут можно что‑то подсоединить.
— Когда пошли серьёзные результаты?
— Год выступал среди здоровых спортсменов. Потом пробежал по первому разряду. И тренер сказал, что уже можно ехать на соревнования. В 2006 году выиграл чемпионат России в Омске с рекордом страны. Я мог не попасть туда, потому что один человек в спорткомитете (не буду говорить кто) перед соревнованиями сказал: «У меня на здоровых спортсменов денег нет, а тем более на инвалидов». Но в итоге я смог поехать. Позже был чемпионат мира в Швеции в закрытых помещениях. Там я тоже выиграл, и губернатор Евгений Савченко подарил мне однокомнатную квартиру за ту победу.
— Есть ли у тебя желание попасть на Параолимпиаду 2020 года в Токио?
— Я настроен туда отобраться. Хотя в октябре прошлого года мне понизили зарплату в адаптивной школе до 13 тыс. рублей, потому что на чемпионате России летом я стал третьим. Она и до этого не превышала 18 тыс., но раньше я как‑то вообще о деньгах не задумывался – мне хватало, родители помогали. А сейчас женился, и уже стало по‑другому. Детей пока нет, но всё равно это семья. И даже сейчас иногда посещают мысли, что пора уже закругляться. Жена пока что терпит.
С одной стороны, может быть, это справедливо – лишать зарплаты, если ты не занял призовых мест на чемпионате России. Ну а если спортсмен получил травму или простудился и не смог выступить? Ничего не занимаешь – делают минимальную ставку 7 тыс. рублей. Весь год спортсмен получает копейки. С таким раскладом он просто может бросить спорт.
— Если ты попадёшь на Параолимпиаду, на какую дистанцию выйдешь?
— 100 м. Схема подготовки есть, мы с тренером её отработали. Я ориентируюсь именно на эту дистанцию. Одиночный забег и эстафета. Два вида. Это нормально. Большую дистанцию мне бежать нельзя из‑за подколенных связок, которые могут не выдержать виражей, поворотов. Можно только по прямой. Надо понимать, что мне уже 30 лет, в 2020-м будет 32. Нужно рассчитывать свои силы. Я стал аккуратнее относиться к некоторым нагрузкам, больше распределять их по времени.
«Страну прессуют через спорт»
— Усэйн Болт по‑прежнему самый крутой легкоатлет в мире?
— Он уже закончил, но его достижения долго никто не сможет переплюнуть. У него была куча травм, сколиоз, нога одна чуть-чуть короче другой. Он много чего прошёл в жизни. Семья у него не из богатых. Талант, конечно. Наверное, действительно, раз в век рождаются такие.
— Правда, что в лёгкой атлетике нередко спортсмены сидят на допинге?
— Лично я не видел людей, которые что‑то запрещённое принимали. Хотя можно определить по спортсменам, по структуре их мышц, у девушек – по голосу (он становится очень грубым). Но это всё же субъективный взгляд.
Не бывает дыма без огня. Получается так, что допинг есть у спортсменов любой страны. Всё это прикрывается. Нас отстраняют, потому что это 100 % политическое решение. Кто‑то считает, что наша страна неправильно ведёт политику, поэтому решили нас прессовать. А как? Через спорт. Любую страну копни – то же самое будет, если не хуже.
Когда я участвовал в Параолимпиадах, у нас не было какой‑то государственной поддержки в этом смысле. Дали каких‑то непонятных витаминов, от которых можно побежать в обратную сторону. То есть они вообще не помогали.
— Принимал ли ты когда‑нибудь запрещённые препараты?
— Может быть, мне кто‑то подсовывал в сборной. Когда стал разбираться, изучал список РУСАДА, вроде бы ничего запрещённого я не принимал. Осознанно, конечно же, нет.
«Это те, у кого куча комплексов»
— В фильме «Лёд» девочка-фигуристка специально затупила лезвия коньков главной героини. Какова конкуренция в лёгкой атлетике? Бывает ли что‑то такое?
— Я стараюсь не обращать внимания. Узнаёшь через время, что кто‑то что‑то делал, говорил. Вот меня обвиняли в том, что я употреблял допинг. Казалось бы, если у вас есть вопрос – подойдите лично и спросите. Но они за спиной обсуждают. В принципе, я умею за себя постоять, поэтому, наверное, в лицо и не говорят. А через испорченный телефон идти к человеку ругаться – это тоже неправильно. Я же не знаю, что он там говорил на самом деле, как мне передали его слова. Был один момент, когда нашёл в подошвах кроссовок несколько иголок. Не знаю, что это. Смотришь на людей – вроде все нормальные. И сам я ни с кем не конфликтую. Обычно так делают те, у кого куча проблем, комплексов.
— В последнее время появляется много фильмов о спорте. Что думаешь о подобных картинах?
— Начали прессовать наш спорт, поэтому и пошли такие фильмы. Наверное, чтобы люди, пусть и в художественном исполнении, видели наши победы. Кого‑то это может стимулировать раскрыть то, что спрятано внутри.
— Многие спортсмены, например волейболисты «Белогорья», активно ведут «Инстаграм». Активен ли ты в соцсетях и нужно ли это спортсмену?
— Что‑то может быть полезным. Моя жена, например, флорист, и она смотрит, как упаковывают букеты цветов, украшают. Если спортсмен просто выкладывает, как он где‑то гуляет, вряд ли это кому‑то поможет развиться. А если показывать какие‑то упражнения, как их правильно делать, это может быть и интересным, и нужным. Даже если это посмотрят десять человек.
— В скольких странах ты побывал и где больше всего понравилось?
— Не считал. Где‑то в 20–30. В столице Дании Копенгагене я был два дня и почему‑то чувствовал себя как дома. И ещё Индия запомнилась. Я был в Бангалоре. Это большой город. Идёшь по нему – асфальт грязный, лепёшки коровьи лежат, мусор. Но по‑человечески ты не чувствуешь какого‑то напряга. У нас часто наоборот: всё чисто, красиво, вылизано, а энергетика от людей отрицательная, есть какой‑то дискомфорт. Но при этом мне всегда хочется домой, в Белгород. Долго где‑то мне трудно находиться, как бы круто там ни было.
— О чём ты мечтаешь в карьере и в жизни?
— Большинство своих желаний к 30 годам я исполнил. Теперь нужно достичь чего‑то с семьёй. Хочется ещё выиграть Параолимпиаду. Цель такую, конечно, нужно ставить, но, я считаю, прежде всего должно быть направление. Потому что может произойти какая‑то нехорошая ситуация, даже, например, травма, и цель не будет достигнута. Это ломает человека, потому что в голове он не достиг своей цели. Не надо себя программировать. Я за золотую середину: ты не живёшь, как овощ, одним днём и в то же время не ставишь непонятных целей, ради которых всё отдаёшь и ничего в жизни больше не видишь.