«Я этого дядю помню»
Моя команда – бригада интенсивной терапии под номером 17. Это врач Малика Ким и фельдшеры Владимир Купко и Катерина Бойко.
Накануне я созвонилась с руководством скорой и попросилась провести с врачами рабочий день. Вопреки моим сомнениям работники скорой только обрадовались работе с журналистом. Но с самой бригадой знакомиться приходится уже в дороге.
Малика Акбаровна работает на скорой уже 20 лет. Но даже молодые коллеги обращаются к ней по имени.
«Напишите про нас, – говорит Малика. – Пусть молодёжь к нам работать приходит. У нас сейчас хорошее оснащение. Аппараты искусственной вентиляции лёгких. Машины есть, ездим сейчас без задержек, выезжаем в течение двух минут. Поэтому и смертность сократилась на вызовах».
Я сижу в машине вместе с фельдшерами, Малика – впереди, рядом с водителем. Общается с нами через окошко.
«Я этого дядю помню, – говорит Вова, пока едем по нужному адресу. – Года два назад был у него на вызове».
Фото Марии Литвиновой
Санитар – армия – фельдшер
Вове 23 года, пять из которых он работает в скорой. В 18 лет пришёл сюда санитаром. Потом отслужил в армии. Вернулся. Закончил медучилище. Сейчас – фельдшер. Катя тоже работает фельдшером на скорой уже больше 10 лет.
Приезжаем на улицу Константина Заслонова. Частный сектор. Мужчина сидит на диване, дышит тяжело.
Его осматривают, делают кардиограмму, меряют давление.
– Разве можно не пить таблетки? – обращается к больному Малика. – Ещё бы пару недель не попил – не проснулся бы утром.
– Участковая заменители выписала, а мне плохо от них, – отвечает мужчина.
В итоге его везут в больницу. Позже Малика объясняет:
«Это, действительно, проблема. Многих нужных людям лекарств нет в льготном списке. И участковые врачи вынуждены выписывать аналоги. А они не всегда подходят».
Вызовы скорой делятся на категории: первая – это угрожающие жизни состояния (ожоги, травмы, аварии). Вторая – если плохо с сердцем, давление, боли в животе. Третья – поднялась температура, болит горло, нога, рука. На них фельдшера ездят, а не врачи. По своему профилю работает отдельная психиатрическая бригада – они выезжают на белую горячку и прочие невменяемые состояния.
Покурили смесей – «на трубу» и в реанимацию
В последние годы добавилось ещё две беды. Первая – это растущее число отравлений синтетическими курительными смесями – спайсами и миксами.
«Это просто катастрофа, – говорит Малика. – Каждую смену наркоманы. Особенно в выходные. Подавляющее большинство – молодёжь, от 13 до 30 лет. Госнаркоконтроль потом отчитывается: на учёте по употреблению смесей состоят 15–16-летние, не младше. Но мы откачивали и 12-летних».
Все эти смеси курят, конечно, в основном социально неблагополучные слои населения. Но не всегда.
«Это и вправду страшно, – снова и снова повторяет врач. – Последствия от этих смесей ужасные, вплоть до шизофрении. Если на героин, морфий у нас хотя бы антидот есть – вкалываешь, и он нейтрализует наркотик, наркоман в чувство приходит, – то от смесей антидота нет».
Таких «наркоманских» историй в загашнике у моих собеседников бесконечное множество.
…Лето этого года, городской праздник. Люди на площади гуляют, на салют смотрят. А в это время детское отделение в больнице забито, врачи носятся. Отравление детей спайсами. И перед салютом, и во время, и после отравившихся на скорой подвозят.
По словам Малики, благодаря работе городской полиции во время массовых гуляний стало гораздо меньше драк, меньше травм – за этим следят очень пристально. Но спайсы полицейские отследить не могут.
…Встреча одноклассников в квартире. Двое пошли за сигаретами, а оставшиеся, чтобы скрасить ожидание, покурили какой-то микс. Возвратившиеся из магазина молодые люди обнаружили пятерых одноклассников лежащими вповалку без сознания. Вызвали скорую. А отравившиеся уже и дышать сами не могут, пришлось интубировать.
«Два часа были, как говорится, у нас «на трубе», – рассказывает Малика. – И потом ещё два часа в реанимации. Откачали».
Катя и Вова про наркоманов, автоаварии и прочие «трудовые будни» рассказывают спокойно, для них это привычные истории. Их уже мало что выбивает из колеи.
Фото Марии Литвиновой
«В арке у кофейни валяются, по 14 лет»
Когда в одном из торгово-развлекательных комплексов города открылся боулинг, в тот же день туда вызвали бригаду скорой – четверо обкурились.
«Одному из них совсем плохо стало, валялся в собственной рвоте, – вспоминают медики. – Приехали, задрали рукав, укололи. Раньше по несколько раз за смену туда мотались, по десять человек откачивали. Сейчас там лучше следить за этим стали».
И вновь пугающие истории из жизни:
«Совсем недавно вызов был: в арке возле кофейни «Калипсо» валяются пацаны по 14 лет. Посидели в кофейне, вышли покурить. Покурили что-то и сразу попадали. Опять реанимация».
«На Чапаева недавно было, – вспоминают фельдшера, – четырёхлетняя девочка позвонила бабушке и папе: мама лежит на балконе, не двигается. Те вызвали скорую. Выяснилось: пришла в гости подруга, пошли покурить на балкон. Молодая мать там и упала. Подруга сидит испуганная в кресле, ни в чём не признаётся, делает вид, что с ней всё хорошо. А четырёхлетний ребёнок спас мамаше жизнь».
«Раньше мы делали отчёт по наркоманам для наркоконтроля, они нам звонили, потом работали по нему. Но сейчас почему-то перестали у нас его брать. Может, не успевают», – недоумевает Малика.
Зима близко
Ещё одну беду с недавних пор стала приносить с собой зима. С тех пор как в 2011 году упразднили вытрезвители, десятки пьяных ежегодно просто замерзают на улице. Полиция в отдел их не берёт, больницы тоже не хотят принимать.
«Десять новогодних выходных – это наш бич, это ад, – говорят врачи скорой помощи. – Мы не знаем, куда их девать и что с ними делать. Бывает, катаем часами в своих машинах. Ещё горячие деньки – пасхальные праздники. Люди начинают поглощать всё, в чём отказывали себе во время поста. Организм не выдерживает стресса, в результате – панкреатиты, отравления, проблемы из-за переедания и избыточного употребления алкоголя».
Вызов за вызовом
А меж тем рабочий день бригады продолжается. Вернуться на базу не каждый раз успеваем: вызовы следуют один за другим.
…Улица Победы. У бабушки поднялось давление. Инсультница. Врачи осматривают её под шум электродрели за стеной: в квартире не прекращается ремонт. Бабушку одевают, отвозят в больницу.
…Улица Парковая, элитный дом. Плохо беременной. Большой срок. Няня с маленьким мальчиком обнаружили, что мама лежит на полу, ни на что не реагирует. Стали звонить мужу, тот сбрасывает. Вызвали скорую. Врачи подняли, успокоили. Причина обморока – конфликт с мужем: будущая мама пришла домой расстроенная, в слезах. На стене квартиры – фотографии счастливой супружеской четы.
…Возле ночлежки умер мужчина. Его, пьяного, туда привезли полицейские. Вытащили из машины – а он упал и сразу посинел. Вероятно, тромб в сосуде оторвался. Зафиксировали смерть.
Достойная профессия с низкой зарплатой
«Молодёжи в скорую сейчас много набрали. Но это всё фельдшера, – рассказывает Малика. – Врачей не хватает. Только трое за последнее время пришли. Ещё приходят бывшие военврачи – у них пенсия рано».
Как выясняется, зарплаты в скорой помощи совсем маленькие. У фельдшера выходит 13–15 тысяч рублей в месяц. У врача – около двадцатки.
Среди немногочисленных плюсов такой работы – удобный график: сутки через четверо, выход на дежурство – на пятые. В итоге получается шесть с половиной дежурств в месяц. Если с кем-то поменяться, то можно и съездить куда-нибудь отдохнуть, не брать отпуск.
Многие так и делают. Тем, у кого маленькие дети, тоже удобно, – есть время с семьёй побыть. Опять же, подрабатывать можно.
«В Белгороде, на Харгоре, работает платная неотложка, – рассказывают медики. – Так мы все там и подрабатываем. Руководство поначалу категорически против было. Но сейчас более спокойно относится. Должны же врачи на что-то жить».
Врач скорой – это диагноз
Мы снова на базе. В фойе собрались врачи разных бригад, охотно рассказывают:
– Работа врача скорой считается не очень престижной. Не только из-за низкой зарплаты. Из-за условий: ДТП на дорогах, наркоманы в лифтах и бомжи в подъездах между этажами. Часто – грязь, холод.
– Иногда врачи стационаров свысока на нас смотрят. Но притащи их сюда на сутки – у них паника начинается.
– Новенькие обычно сразу определяются. Поработают – и уходят. Но некоторые остаются. Мы остались. Как там Розенбаум (музыкант Александр Розенбаум в прошлом – врач скорой помощи. – прим. авт.) сказал: врач скорой – это диагноз.
– Те, кто хочет денег, надолго здесь не задерживаются. Уходят туда, где больше платят. Многие потом просто в гости приходят, скучают. Здесь особая атмосфера, такое просто так не выветривается из памяти.
Действительно, на мой неискушённый взгляд отношения между работниками скорой не похожи на отношения в других коллективах. Доверительные, но тактичные. С шутками и подколами, как в медицинских сериалах. Видимо, эта работа даёт столько адреналина и острых впечатлений, что на межличностные интриги и распри просто не остаётся времени, сил и желания.
Любимый сериал врачей – «Доктор Хаус»
Врачи на вес золота, на них держится скорая. Здесь нет какой-то карьерной борьбы за место под солнцем. Все заняты общим делом. Спасаешь человеческие жизни, да и всё тут.
«Медицинские сериалы мы все, конечно, смотрим. Все сезоны «Доктора Хауса» посмотрела, там юмор ещё такой классный. «Клиника», «Интерны», – рассказывает Малика. – Обсуждаем потом серии на досуге».
В цокольном этаже базы скорой – маленькая кухня. Плита с конфорками, микроволновка. Ребята из моей бригады выложили на стол всё, что принесли сегодня из дома: макароны по-флотски, бутерброды, солёные помидоры.
«Надо подкрепиться, а то пойдут вызовы подряд, не будет времени».
И тут вновь из громкоговорителя: «17-я бригада, улица Привольная, мужчина, 50 лет, кровь носом, давление, задыхается».
Фото Марии Литвиновой
«Да как же от алкоголя откажешься?»
Опять выезжаем, через несколько минут на месте. Многоквартирный дом. Поднимаемся по лестнице. В квартире встречает женщина, супруга больного. Полный мужчина с усами лежит на кровати, стонет. Видно, что очень напуган своим состоянием.
– Помогите – тошнит, болит печень, живот. Но в больницу не поеду, я там сразу издохну.
– Когда в последний раз алкоголь употреблял? – поворачивается Малика к хозяйке квартиры.
– Сегодня утром. Но я ему только качественный покупаю. Коньяк или водку. Выпил за завтраком. Всё нормально было, но вдруг стало плохо.
– Это в 18 лет попил – и нормально, – обращается Малика к мужчине. – А в 50 уже тяжелее. Лучше бы уже отказаться от алкоголя.
– Да как же от него откажешься?
– Сейчас сделаем укол. Если через пару часов лучше не станет – приедем снова, заберём в больницу.
Катя заполняет карту. Вова делает больному инъекцию.
В скорой совещаться некогда
«Прежде чем пойти работать врачом в скорую, нужно сто раз подумать, – говорит Малика. – Дело в том, что сейчас все медики работают по новой системе, у всех специализации. А у врачей скорой помощи специализаций нет. У человека горло заболело – ты лор. Инсульт – ты невролог. Сердце – кардиолог. Роды срочно принять надо – ты акушер. И времени нет подумать, всё решать и делать надо быстро. Совещаться, как в больницах, некогда: ситуации почти всегда экстренные».
Если ты получил сертификат врача скорой помощи – учёбу, кстати, оплачивает сама станция скорой – ты потом не сможешь нигде работать, кроме скорой помощи. Получать сертификат врача другой специализации – снова год интернатуры. И стоит это 120 тысяч рублей.
Как только Малика заканчивает последнюю фразу, из динамика громкой связи раздаётся: «Бригада № 17, ДТП на перекрёстке Богдана Хмельницкого – Железнякова».
Фото Марии Литвиновой
«Внучка жива?»
В разбитой легковушке – девушка со своим ребёнком и мамой. Возвращались из супермаркета с покупками, и тут прямо в бок въехал другой автомобиль. Бабушка и маленькая внучка на заднем сиденье, за смятой дверью, обе в крови.
Врачи скорой сразу осматривают ребёнка. Слава богу, она в порядке, это бабушкина кровь на девочке. Сама женщина получила травму головы. Бабушке перебинтовывают голову, укладывают на носилки и несут в машину скорой. Едем в первую городскую.
– Что случилось? – спрашивает потерпевшая, пришедшая в сознание.
– Авария, вы попали в ДТП, – отвечает Вова.
– Внучка жива?
– Жива, не волнуйтесь.
– А что случилось?
– ДТП. Мы везём вас в больницу.
Катя объясняет: сейчас по кругу будет спрашивать. Это амнезия.
– Это дочка виновата?
– Не знаем, это уже ГАИ будет выяснять.
– Внучка жива?
– Жива-здорова, не волнуйтесь. Пострадали только вы, ничего серьёзного. И дочка, и внучка – все живы.
– А что случилось?
– ДТП…
– Скажите, внучка жива?
– Жива внучка. Всё хорошо.
– Почему вы так долго не отвечали? Внучка жива?
Привезли в больницу. Оформили.
– Ещё увидимся сегодня, – уходя, говорят фельдшера неотложки.
– Надеемся, что нет, – улыбаются в ответ врачи приёмного отделения больницы, когда прощаются.
«Солдаты жизни»
– Говорят, плох солдат, который не мечтает стать генералом. А каждый ли врач – мечтает стать главврачом? – спрашиваю Малику.
– К врачам это вообще не относится. Главврач, заведующий – это совсем не то, это управленческая работа. А мы врачи. Вечные такие… солдаты.
Я добавила про себя: «Жизни». Но вслух произносить не стала. Будь мы в сериале, доктор Хаус меня моментально высмеял бы за излишний пафос.
Уж чем-чем, а пафосом и зазнайством работники скорой точно не страдают. Им и думать об этом некогда. Мои мысли прерывает рация:
– 17-я бригада, на Кирова человеку плохо…
Ищите ноябрьский «ОнОнас» в местах распространения и читайте этот и другие замечательные материалы на бумаге.