Как в Новооскольском доме престарелых находят хобби и супругов

Они не получатели услуг

— Насколько коронавирус осложнил жизнь ваших подопечных и сотрудников? – спрашиваю у директора дома-интерната Елены Тебеньковой. – Ведь в апреле 2020-го Минтруд России в своих рекомендациях назвал дома престарелых, интернаты и реабилитационные центры «организациями повышенного риска».

— Не то чтобы осложнил, – отвечает Елена Николаевна. – Я бы сказала, что изменил. Понятно, что проживающим у нас стало тяжело: нельзя выйти за территорию. И мы, сотрудники, из‑за пандемии постоянно в напряжении. Когда заходили вахтами, поняли, что и культурно-массовые мероприятия нам придётся организовывать и проводить своими силами. Так что все сотрудники, независимо от занимаемых должностей, включились в работу, чтобы жизнь у нас тут не останавливалась на месте.

Фото: Ирина Дудка
Зачем волонтёры-медики из Валуек приезжают в дом престарелых

Спустя какое‑то время и после встреч с обитателями дома престарелых я пойму, что это самое важное тут правило – чтобы жизнь не останавливалась.

Вообще мы приехали узнать и рассказать, чем занимаются местные рукодельницы. А получилось узнать и об их хобби, и о жизни.

Вместе с Тебеньковой проходим по зданию. Вот мы в одном из блоков, где комнаты соседствуют с административным крылом, а всего в доме-интернате четыре блока, рассчитанные на проживание 75 человек. Я, признаюсь, сначала путаюсь в определениях: как назвать тех, кто живёт здесь: постояльцы, жители?

— Официально – получатели социальных услуг, – объясняет Елена Николаевна. – Мы же говорим: проживающие – люди, которые у нас живут.

— Кто в их числе?

— Это люди, которые в какой‑то момент жизни поняли, что сами не могут справиться со своим бытом, и нашли нас. Пожилые и инвалиды трудоспособного возраста, которые оказались в ситуации, когда им некому стало помочь.

Мы идём по коридорам. Вот местная стенгазета «Наша жизнь». В ней фотографии праздников. С интересом разглядываем снимки: цветочный фестиваль интерната, «А ну‑ка, бабушки!», «А ну‑ка, дедушки!» – соревнования между домами престарелых, масштаб которых, увы, свернула пандемия. А вот поздравление учреждения с 75-летием в 2019 году, вот чествование 100-летних юбиляров.

Сейчас самым старшим жителям дома 95 и 96 лет, говорит Тебенькова.

Домашние условия

Домовой храм в честь Серафима Саровского, сенсорная комната, кабинет лечебной физкультуры, кабинет психолога… Мы заглядываем в них по очереди. Потом останавливаемся на пороге жилой комнаты. Она двухместная, хозяева вышли прогуляться, возле одной кровати – мягкие домашние ботинки, а у другой – резиновые шлёпки. Зеркало на тумбочке, новогодние украшения на окне и стенах.

«Мы вообще стараемся создавать домашние условия», – говорит Елена Николаевна.

Пока мы беседуем, проживающие в интернате смотрят в холле телевизор.

«В коридорах ковры не убираем, – продолжает Тебенькова. – Потому что так и пройти удобнее, не поскользнёшься, и проживающие наши к ним в своё время привыкли. В комнате, если пожелают, картину повесим на определённую тему, вазочку, клеёночку для стола подберём подходящие. Чтобы по мере возможности создать привычную обстановку».

Но быстро ли привыкают к другим, не домашним условиям быта дедушки и бабушки – вопрос индивидуальный. Кому‑то хватит пары недель, чтобы подстроиться и к режиму дня, и к присутствию соседа в комнате, если он есть, а кому‑то понадобится время.

— Кого у вас больше: мужчин или женщин?

— Сейчас чуть-чуть больше женщин, мужчин – 40–45 %. А раньше было 20–30 % мужчин, остальные женщины, – говорит директор дома-интерната.

Елена Николаевна рассказывает: иногда обстоятельства, общие интересы, симпатия сближают постояльцев. Наверное, в этом случае слово «ухаживание» можно употребить сразу в двух его значениях: заботясь, оказывать и помощь и знаки внимания. Иногда такие отношения перерастают в брак.

— Часты эти истории?

— За мою бытность здесь раз пять такое было.

Тебенькова работает в доме престарелых почти 30 лет. И на её глазах после брака и нескольких лет совместной жизни случались и расставания. Жизнь есть жизнь со всеми превратностями судьбы и здесь.

Связала себе подарок

Перед проживающей в интернате Ларисой Колотиловой в зал ввозят вешалку на колёсиках. На ней – свитер, вязаные женский кардиган с кокетливо отороченными мехом рукавами и повязанным сверху шейным платком.

«Последняя моя работа, – говорит она о нём. – Отошлю внучке в Самару».

За вязальные спицы Лариса Михайловна в первый раз взялась в 25 лет.

«Я была человеком семейным, двое детей уже росли. Чтобы детей и себя одевать, пришлось самой этим заняться. Я сначала шила, а потом меня осенило: вязание. Я вязальщик-самоучка. Бывало, кто‑то что‑то подскажет, кто‑то что‑то покажет, а в основном старалась по журналам и по книгам учиться. Больше 45 лет уже вяжу, – рассказывает она. – И себя обвязываю, и родственников, и друзей, и друзей своих друзей, так что заказчиков у меня много и сейчас».

Лариса Колотилова занимается вязанием больше 45 лет / Фото: Вадим Заблоцкий

Вязание для неё стало не только увлечением, результат которого никак в шкаф не спрячешь – тут показывать надо! – но и дополнительным заработком.

«Сделанное своими руками показывает индивидуальность автора. Девочки, как я называю своих заказчиц, тоже хотят выглядеть индивидуально», – добавляет Лариса Михайловна.

Она проработала, по её словам, 36 лет на одном заводе в Узбекистане, 4 года трудилась санитаркой в Новооскольском доме-интернате, а теперь сама живёт здесь, уже 8 лет.

На встречу с нами Лариса Колотилова пришла в связанной на свой юбилей блестящей кофточке. Я восхищаюсь: никогда бы не подумала, что такую вещь можно изготовить своими руками.

«Иногда фасон и рисунок придумываю, иногда что‑то по журналам нахожу, а бывает, на человеке увижу, взглядом словно сфотографирую, а когда прихожу домой, зарисовываю увиденное и записываю быстро особенности вещи», – делится Лариса Михайловна секретами своего мастерства.

Фото: Вадим Заблоцкий

— Сколько времени занимает связать такие вещи? – киваю на вешалку.

— Недели три. Это от настроения зависит, от состояния здоровья. Если я себе вяжу или своей семье, то нитки сама покупаю. Когда можно было, выходила, сейчас у меня есть связь с продавцом, она мне их привозит. А заказчицы сами покупают с моей подачи, я им советую, какого качества, 
цвета.

— Говорят, вязание ещё и успокаивает?

— Когда получается и ты в этой вещи заинтересован, чтобы быстрее связать и увидеть результат, тогда конечно.

Фото: Вадим Заблоцкий

Умирать некогда!

На стенах коридора – вышитые крестиком и гладью картины. Это персональная выставка Антонины Камышанской.

«Все картины Антонины Дмитриевны вывесить невозможно, их количество огромно, – говорит Тебенькова. – Она как только одну работу закончит, сразу за другую берётся».

Антонина Дмитриевна дожидается нас с вышивкой в руках. Она начала её за пару недель до нашего приезда. Рассказывает, что вышивать стала, как только вышла на пенсию.

«Без конца в Белгороде участвовала в выставках», – не без гордости сообщает Камышанская.

В Новый Оскол она переехала из областного центра.

Антонина Камышанская – выставка вышитых ею картин украшает дом-интернат / Фото: Вадим Заблоцкий

«У нас, – вспоминает, – была компания, собирались человек 20 и вышивали. Мне родственница журнал из Германии присылала с рисунками, я вышивала картину и передавала подруге, чтобы не с бумаги снимать, а считать клеточки. Сейчас же какая красота: напечатали – и пожалуйста!»

Красота, соглашаюсь я. И узнаю, что на пенсии Антонина Дмитриевна с 1991 года. Никогда бы не подумала!

«31 января мне 86 лет», – смущённо улыбается она на мой комплимент.

Камышанская 37 лет работала инженером на заводе «Энергомаш». Потом наступил заслуженный отдых, 12 лет она живёт в интернате. Приехала сюда по семейным обстоятельствам, как выражается сама.

«Я заводная по жизни, непоседа, и себя, и дочь обшивала. Вот из тряпочки сделала шарф», – рассказывая о жизни в Белгороде, она поправляет яркий шарфик на шее.

Работы Антонины Камышанской / Фото: Вадим Заблоцкий

Наборы для вышивания Антонина Дмитриевна заказывает Елене Тебеньковой. Та покупает их в Новом Осколе и Чернянке.

«В прошлый раз привезла, а она говорит: не понравилось, – включается директор в беседу. – Ну, думаю, не буду пока в магазин возвращать. А Антонина Дмитриевна приходит на следующий день: «Не возвращайте, я передумала».

«Вот видите, какая лошадь на схеме для вышивания картины была чёрная, страшная, а я её сделала по‑другому. И пиджак был какой‑то рябой, некрасивый, его я тоже по‑своему вышила. Теперь совсем другое дело», – Камышанская с удовольствием демонстрирует детали своей работы.

— Раздариваете картины?

— Ну, в основном на день рождения, кому что, – говорит она.

Фото: Вадим Заблоцкий

— А «Канарейку» мы записывали, вы слышали? – спрашивает меня Лидия Жукова, до этого молчавшая в первом ряду. – В Белгород посылали на конкурс. Елена Николаевна сказала: лауреаты мы!

— Тут скучать некогда! Не дадут, – отзывается Антонина Дмитриевна. – А куда это делся наш экран?..

Это об экране проектора на сцене. Собрали на время, говорит Тебенькова.

— Иди, Антонина Дмитриевна, на обед, пора, – предлагает Лидия Андреевна.

— И умирать некогда, – опираясь на палочку, встаёт Антонина Дмитриевна. А потом, на секунду задумываясь, признаётся: – Я тут и замуж выходила…

Молодая, энергичная

Лидия Жукова говорит о себе: если в чём участвовать, так она первая.

«Самая молодая, самая энергичная! – улыбается Лидия Андреевна. – Каждое утро – зарядка. Обруч кручу полторы тысячи раз. И бег, и дорожка, и велосипеды, и концерты – всё моё».

Она ведёт нас в холл – к своей персональной выставке. В доме престарелых Жукова увлеклась таким видом рукоделия, как алмазная мозаика – тоже пока первая и единственная из всех его обитателей.

«Начала только здесь, до этого видела по телевизору, как делается, но некогда было», – рассказывает Лидия Жукова.

Она сама из Белгородской области, много лет жила в Таганроге. Муж, дети. После смерти супруга вернулась в родное село Весёлое.