В Белгороде около 400 людей состоят в местном отделении Всероссийского общества глухих. С ними работают четыре сурдопереводчика. С помощью одного из них, Марины Величко, мы поговорили с несколькими глухими людьми.
Александра:
«У нас в семье все глухие уже в трёх поколениях: бабушка, мама, теперь я. Несмотря на то что я глухая с детства, каждый год необходимо подтверждать свою инвалидность.
Фото Ольги Алфёровой
Я никогда не слышала. Внутри тишина, нет ни мелодий, ни звуков. Не представляю, что такое музыка. Если включить её очень громко, так что предметы будут вибрировать, я почувствую телом, но не услышу ритм. Когда мы в школе учились танцевать – мы просто считали про себя – раз-два-три, раз-два-три. Говорят, это вальс. Или включают музыку и рассказывают – вот это Шопен, он такой спокойный, умиротворённый, а это Бах, он мрачный, и так далее.
Когда один из органов чувств утрачивает способность, другие обостряются, это правда. Больше всего воспринимаю глазами. Ещё как будто третий глаз на затылке есть: чувствуешь и знаешь, что вокруг происходит, даже если не видишь. Это можно назвать интуицией, в каких‑то случаях помогает предвосхищать события.
Я училась в спецшколе, но не все учителя используют язык жестов. Часто бывает непонятно, если только читать с губ, приходится в Интернете постоянно что‑то искать. Английский язык в школе не преподают, хотя при поступлении в вуз он требуется. Жестовые языки разных стран часто пересекаются, плюс есть международный сурдоязык. Двум глухим иностранцам понять друг друга намного легче, чем слышащим и говорящим на разных языках.
Поступила на бюджетное отделение Московского педагогического университета на отделение сурдопедагогики. Там учиться проще, чем в Белгороде: есть штатные сурдопереводчики. Моя бывшая одноклассница тоже поступила в обычный вуз в Белгороде, но ей тяжело: она просто присутствует на парах, а потом всё учит дома по конспектам одногруппников.
В Москве есть специальные дискотеки для глухих, там как‑то специально звук выведен в полу, чтоб можно было чувствовать вибрацию. Но я предпочитаю другое хобби: много занималась и занимаюсь спортом. Настольный теннис люблю, в школе стала кандидатом в мастера спорта по баскетболу глухих.
Также занималась жестовой песней. Это когда звучит песня, а я её транслирую с помощью выразительных жестов, мимики, артикуляции».
Сергей:
«Я родился в большой семье, нас было пятеро детей. Двое моих братьев – они близнецы – всё слышат, остальные нет. Не знаю почему, родители никогда не рассказывали, как это произошло. Говорят, заболел, было воспаление какое‑то.
Вся моя жизнь связана с футболом. Поначалу я работал на вредном производстве на «Энергомаше»: тогда пенсию по инвалидности не платили, нужно было её заработать. И там же я присоединился к любительской команде завода.
Фото Ольги Алфёровой
Потом пошёл в команду для глухих, а тренер там был слышащий, но мы отлично понимали друг друга. Он меня и позвал в обычную команду «Металлист» от завода металлоконструкций. Играли довольно успешно, завоевали первое место в Кубке Черноземья, потом на первенстве России. И как‑то так, шаг за шагом, я попал в основной состав сборной СССР по футболу среди глухих. Я такой молодой, зелёный, а там уже мастера настоящие. И страшно было, и интересно очень. Тренер, ребята – все поддерживали, так что мне там было очень хорошо. Цель была одна – первое место на Сурдлимпийских играх.
Моя первая олимпиада прошла в 1977 в Румынии. Тогда мы заняли третье место и были ужасно расстроены, это было разочарование. Стали работать ещё больше и жёстче и в 1981 поехали в Кёльн и взяли олимпийское золото!
В целом я 20 лет жизни посвятил профессиональному спорту. Последнее время был тренером по футболу в школе для слабослышащих, но в прошлом году пришлось уйти. Мне не разрешили тренировать ребят без диплома о педагогическом образовании. Закон такой. Ну я махнул рукой – куда в моём возрасте поступать в вуз и на какие деньги?
Сейчас на рыбалку езжу, по дому работаю. У нас тут много разных приспособлений для удобства. Например, когда кто‑то звонит в дверь, в коридоре мигает лампочка. Будильник есть специальный – он кладётся под подушку и вместо звонка вибрирует. Телевизор смотрим с субтитрами, хотя они есть всего на нескольких каналах. А в общем, живём, как и все, ничего особенного. Гостей любим встречать. Сегодня у нас друг семьи – Татьяна, с ней мы знакомы с первого класса и до сих пор дружим, хотя уже у всех свои семьи».
Елена:
«У нас в семье было девять детей. Родители никогда не рассказывали, что случилось, мама очень сильно переживала. Знаю, что совсем маленькой девочкой я заболела. Мы жили тогда в деревне в Орловской области, а в деревне какая медицина? Я потеряла слух. Звуков не помню. Совсем никаких.
Фото Ольги Алфёровой
Окончила школу для глухих, поступила в Орле на учебно-производственное предприятие. Два года собирала трансформаторы, потом переехала в Москву – там все сёстры жили. Работу всегда было очень трудно искать, везде глухим нельзя. Поэтому с большим трудом устроилась на завод закройщиком шин: мастер увидел, что я, хоть и глухая, но всё могу делать, и собрал производственную комиссию для определения трудоспособности. Это вредное производство, всё пахло ужасно, я всё время чёрная ходила. Стала отличником производства, меня даже назначили бригадиром над 12 людьми.
Коллеги постепенно привыкали, хотя очень обидно было: называли меня не по имени, а говорили – вон та, глухая. А какая разница, слышу я или нет, если работаю хорошо?
Я приехала в Белгород проведать родных и пошла в клуб глухих на праздник. И там познакомилась со своим мужем Сергеем. Дело было так: почему‑то все начали играть в бутылочку, а я новенькая, стесняюсь. Ну бутылочка повернулась на меня, Сергей меня поцеловал – и так всё началось. Я уехала в Москву, а он мне начал писать письма, длинные, красивые, а я ленивая, кое‑как ему отвечала. Зимой поженились и приехали жить в Белгород. 10 декабря будет 28 лет совместной жизни.
Для нас соседи всегда идеальные. Мама приезжала в гости из деревни и удивлялась – как вы здесь живёте? Вечно шум, ор, стуки какие‑то, дрель. А для нас это не проблема.
Мы со многими знакомы, общаемся полужестами, полузаписками. А вот пойти в больницу или документы какие‑то оформить – это уже проблема. Раньше так же, с записочками, ходили, а сейчас ни у кого времени нет, только с переводчиком принимают.
Сейчас у меня III группа инвалидности, и вместе со всем вредным 16-летним стажем получаю 10 500 рублей пенсии. Люблю руками что‑то делать. Шью, вяжу, вышиваю бисером, сейчас делаю из газетной бумаги корзины и всякие поделки. Всё это дарю, потому как продавать я не умею ничего: не знаю как. Готовить очень люблю, сегодня вас буду пирогом с клюквой угощать».