«Дай мне исполнить волю Твою». Как белгородцы приходят к Богу

Протоиерей Вячеслав Чистяков, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», расположенного рядом с колонией строгого режима в Сосновке под Белгородом, родом из Курска. В сане 25 лет. При нём началось строительство храма Петра и Павла в Прохоровке – Чистяков был там первым настоятелем.

Забираю боль себе

«Как я выбрал Бога? В Евангелии от Иоанна есть такие слова: «Не вы Меня избрали, а Я вас, – сказал Господь». Не я Его избрал, понимаете? Он позвал, и я пришёл. Уверовал в 30 лет, в священстве – с 33. Полжизни занимался спортом в Курске, где родился и вырос, поэтому было нетрудно: спортсмен – это аскет. Спортивная дисциплина чем‑то похожа на христианскую. Не надо нигде выпячиваться: хороший человек всегда за спиной стоит скромно, всегда прячется. Можешь – делай, на словах доказывать не нужно.

Ещё пацаном я серьёзно увлёкся тяжёлой атлетикой. На соревнования ездил, потом детей тренировал. До сих пор помню личные достижения – 132 кг в рывке, 172 в толчке. Недавно нашёл дома значок мастера спорта СССР, взял в руки, поцеловал. По‑прежнему иногда снится, как штангу тягаю.

В церковь никогда не ходил, попал туда случайно. Дело в том, что каждый спортсмен умеет элементарно делать массаж. И я заметил: после массажа напарникам забираю их боль себе. Понятно, почему боль проходила у людей: я их помял, расслабил. Но почему она появляется у меня? Решил, что это нечто большее, чем физиологический момент, и что это напрямую связано с духовностью».

Протоиерей Вячеслав Чистяков, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» / Фото: Вадим Заблоцкий

«Без меня проживи»

«Мама моя регулярно ездила к старцу. Попросил её однажды: отвези, мол, и меня. Приехал. Спрашивать ничего не надо было – всё ясно стало. Понял в тот день, что есть что‑то гораздо большее, чем моя необыкновенная сила. После той встречи сразу покрестился, стал читать Евангелие. Что сказал старец? «Я без тебя проживу, без меня проживи». И дальше я пошёл жить не без него. Спорт не бросал, ходил в храм, молился.

Кстати, когда начал тренировать согласно Евангелию, результаты моих воспитанников заметно улучшились. Спросите, как? Смирение, терпение, любовь. И сила духа. Спортсмен подходит к снаряду – пульс за 200, страх проигрыша, преодоление самого себя. Каждый спортсмен в поиске всего этого. А в церкви всё на виду. Ты искал силу? Бери. Что мне надо, как должен поступать? Ответы на все вопросы здесь. Там просто тяжесть поднять, а тут жить, там мгновение под снарядом, тут – вечность.

Из спорта в итоге ушёл. Моего духовника отца Нектария в начале 1990-х отправили в знаменитое село Радонеж восстанавливать храм, и он попросил меня помочь в реставрации. Конечно, поехал: взял отпуск и внёс свою лепту в благое дело. Дома меня ждали супруга, двое детей, коллеги. «Батюшка, ну я поехал? – спросил у старца, когда мы закончили. – Буду приезжать по мере возможности». А он мне: «Никуда ты не поедешь. Священником будешь». Возразил ему: какой, мол, из меня священник? Тогда для меня это казалось чем‑то недосягаемым. «Ничего ты не понимаешь», – ответил старец. И я действительно остался.

Год с ним пробыл. Так помощь в реставрации обернулась подготовкой к принятию сана. Приехал однажды в Курск на Троицу, побежал в храм на службу. И там встретил нашего владыку Иоанна, он тогда архимандритом был. Он спросил: «Ты готов?» Я растерялся немного. И хоть ответил, что готов, но на просьбу Иоанна зайти к нему сказал, что чем‑то занят. В тот же день поехал в Москву к старцу: «Батюшка, что мне делать?» Одним словом, разговор с владыкой состоялся, и я получил первое назначение в Прохоровку. Настоятелем строящегося храма».

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» в Сосновке / Фото: Вадим Заблоцкий

Нужен я вам?

«Через месяц начал копать фундамент. Первые службы проводил в доме, построенном для священника, алтарь находился в кухне, а жить с семьёй приходилось в сарае. Героическое время, люблю его вспоминать. Нравилась ли мне новая жизнь? Такие оценки не даю. О прошлом не жалел. Кем бы я там стал? А здесь я священник, сопровождаю человека от рождения и до смерти.

В Прохоровке пробыли три года, затем направили меня в Белгород, в Иоасафовский собор. Позже оказался в Сосновке. Четверть века уже здесь. На своём ли месте? Приношу ли пользу людям? Это должны они сказать. То, что недорабатываю, очевидно. Нередко приходится исповедовать убийц. Когда надолго уезжаю, они спрашивают обо мне, ждут.

Как можно оценить полезность? Помню свою поездку на Донбасс. Привёз тогда лекарства, продукты. Хотел посмотреть, как умеют Родину защищать. Что я скажу умирающему от раны человеку? Что скажу воину, стоящему на блокпосту? Он ведь первым удар примет в атаке. «Чай пьёте, ребят? – спросил у них. – А у меня мёд есть».

Что мы чувствуем, когда обнимаем человека? Сердце волнуется, верно? А когда любимую женщину обнимаем, волнуется с определённым акцентом. Я воина обнимал – дрожь по всему телу. Он настолько напряжён, у него за плечами «Калашников» с боевыми патронами, он убивать умеет. Но не просто убивает – он маму с папой защищает. Всю обратную дорогу думал об этом. Ехали по Донбассу, и меня попросили свернуть с дороги в село: мол, люди там, помочь надо. Постучали в ворота, выбежали дети. Я достал сладости, мёд, раздавать начал. И вдруг понял – да они голодные!

Мешок с крупой в машине был. Отдал им. Люди с улицы подходили. Попросил разделить крупу между всеми. Нужен я там?

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» в Сосновке / Фото: Вадим Заблоцкий

Ко мне однажды пришёл убийца на исповедь. Долго не мог покаяться. И я рассердился, грубо ответил ему: мол, иди отсюда! А он не уходил, как будто комок к горлу подскочил. У меня рука непроизвольно поднялась – дал ему леща, и словно кость из горла выскочила: всё рассказал. Я ему молитву прочитал, он плакал уже от радости, благодарил. Нужен я здесь?

Радость у нас единственная – от покаяния. Другая, общепринятая радость – надуманная, телом возбуждённая. За этой радостью мы порой бегаем, и от неё потом горько бывает. Истинно радуется тот, кто умеет каяться».

Протоиерей Сергий Клюйко в сане с 1991 года. Он начинал восстановление Марфо-Мариинского монастыря в Белгороде. Сейчас он духовник Марфо-Мариинского сестричества милосердия, окормляет областной перинатальный центр, служит в селе Никольском. Открыл при сельском храме на деньги прихожан и жертвователей воскресную школу с паломническим центром, спортивным залом с татами для занятий борьбой. В прошлом – спортивный психолог, профессионально занимался вольной борьбой, работал со сборными командами Белоруссии. 

Книга, храм и крестник

«Служу 30 лет, а здесь, в Никольском, почти 22 года. Родился в Минске. Мои родители – педагоги: мама была заведующей детсадом, отец преподавал в институте. В детстве я рос болезненным, врачи обнаружили порок сердца, поэтому решил заниматься спортом. Перебрал несколько секций, остановился на вольной борьбе. Спорту отдал больше 20 лет: и сам тренировался, и ребят позже обучал.

Поступил в Минский институт физкультуры и с первого курса увлёкся спортивной психологией. У меня наставник хороший был. Потом, когда стал священником, крестил шесть человек из его семьи. Он много лет работал психологом сборных команд СССР и меня привлекал, брал с собой на сборы. Я писал научные работы в институте и в 1982 году выиграл всесоюзную олимпиаду по теме «Спорт и научно-технический прогресс». Победителей наградили поездкой в Венгрию, и она стала ключевым моментом в моей судьбе. Сразу после возвращения на родину я крестился.

Настоятель Никольского храма отец Сергий Клюйко / Фото: Вадим Заблоцкий

К вере привели три эпизода. Не думал о ней, занимался своей психологией, и больше ничего не интересовало. На четвёртом курсе института, когда писал диссертацию, получил доступ в книгохранилище дореволюционных изданий. Попалась на глаза книга о Серафиме Саровском. Прочитанная история вдохновила. Это было моё первое знакомство с православием.

Второй эпизод связан с Венгрией. Нас две недели катали по стране, и в одном городе зашли в православный храм XII века. Мне так хорошо стало внутри, что никуда не хотел уходить, пробыл там несколько часов. Мне тогда было 22 года. И третий момент: у моих знакомых родился ребёнок, меня попросили стать крёстным. Позже дошло – я же сам некрещёный, как мог быть крёстным? На следующий день вернулся в храм к отцу Георгию и признался в своих сомнениях. Он ответил просто: да какие проблемы – крестись и будешь крёстным. Рассказал, как нужно подготовиться, и в 1982 году меня крестили».

Встреча в Покровке

«С этим священником мы до сих пор дружим. Он ввёл меня в свой дом, я приходил к нему каждую неделю. Часами разговаривали, я задавал ему вопросы. Он очень много дал мне.

Я начал посещать храмы и монастыри. Родители говорили: «Тебя же выгонят из аспирантуры!» И тогда я стал ездить за город в деревянный храм на кладбище. Вставал в пять утра, садился на электричку – и в церковь. Прислуживал в алтаре. Храм не отапливался. В какой‑то день на службе в алтаре термометр показал –18 градусов.

Никольский храм / Фото: Вадим Заблоцкий

Познакомился с верующими людьми. Потом узнал, что в Белгородской области есть старец – схиархимандрит Григорий Давыдов. Вместе с другом поехали к нему. Зачем? Мы же веровали, да и про него легенды ходили. Встреча в селе Покровке Ивнянского района перевернула всю жизнь. Я уже думал о служении в церкви, хотя после этого женился, переехал в Харьков, где шесть лет работал тренером по вольной борьбе.

Два часа мы разговаривали, а за месяц до поездки в Покровку храм мне приснился. Когда впервые увидел, почувствовал, что попал домой. Хотел бросить аспирантуру, поступить в семинарию, но старец не разрешил. «Дальше будет видно», – сказал батюшка. И я продолжал учиться. Хорошо, что посещение свободное было: я говорил, что еду на месяц в Москву в Ленинскую библиотеку, а сам отправлялся к отцу Григорию».

Подавай прошение и рукополагайся

«Женился по благословению старца на дочери отца Фёдора, батюшка и повенчал нас с супругой. Спросил у отца Григория: «Где мне лучше жить – в Минске или здесь?» Сказал, здесь. «А с диссертацией что делать?» Не нужна, молвил, не пригодится.

Во время учёбы в аспирантуре меня подключили к работе со сборными командами Белоруссии. Был психологом в сборной по вольной борьбе, самбо и художественной гимнастике. Два сбора трудился со сборной СССР по вольной борьбе. Интересная жизнь, но батюшка благословил на переезд в Харьков. И я скоро понял, почему: через два месяца после прибытия на Украину умер мой тесть отец Фёдор. А у него 11 детей, 8 из которых – школьники. И в этой семье я стал старшим мужиком, присматривал за ними, тренировал их, по хозяйству занимался.

Фото: Вадим Заблоцкий

В 1987-м батюшка умер. Сначала я ездил к отцу Кириллу Павлову, советовался с ним в своих делах. Сблизился с отцом Нектарием, приезжал к нему в Коренную пустынь. Он сказал мне: «Тебе надо быть священником». А позже туда приехал владыка Ювеналий. «Ты чего себе думаешь?» – спросил меня. Растерялся я. «Чего думать? Подавай прошение, рукополагайся и будешь священником», – произнёс владыка. И всё.

Заочно окончил духовную семинарию. Супруга сначала противилась моему выбору, потому что знала, что такое труд священника, но в итоге смирилась. Назначили в Радьковку Прохоровского района, потом оказался в Николо-Иоасафовском соборе в Белгороде».

Самое главное – душа

«В Никольский храм владыка в 1999 году назначил временно, но мне так понравилось здесь, что остался. Тут разруха была: стены без штукатурки, пол земляной, колокольня разрушена наполовину. В первый год службы проводили при буржуйке. Если температура поднималась на 1–2 градуса, считалось за счастье. В течение года потихоньку восстановили.

Фото: Вадим Заблоцкий