Подножка губернскому Белгороду
«В воспоминаниях жителей начала ХХ века Белгород предстаёт перед нами городом купцов, мещан и духовенства. Его центром была базарная площадь, окружённая чистыми и зелёными городскими кварталами с административными зданиями, учебными заведениями, двумя монастырями и множеством церквей. Это был типичный облик русского провинциального городка вдали от крупных промышленных центров. Город жил неспешной патриархальной жизнью, которую нарушила лишь прокладка в 1869 году железной дороги, ставшей началом новой эпохи», – говорит директор Государственного архива Белгородской области Павел Субботин.
Мы лишь можем увидеть фотографии дореволюционного города и то небольшое архитектурное наследие, что нам оставили прошлые века. А определяло архитектурный облик того Белгорода и всей его жизни – православие.
«Среди городов Курской губернии Белгород выделялся и красотой своих зданий, и общей чистотой, ухоженностью, – говорит Субботин. – Отчасти это было связано с его бывшим губернским статусом. Здесь была развитая инфраструктура, построены все необходимые присутственные места и здания. После опустошительного пожара 1766 года город перестроили практически заново. Со второй половины XVIII века и весь XIX век Белгород по своей новизне и ухоженности во многом мог бы нам напомнить уже наши дни».
Фото предоставлено Государственным архивом Белгородской области
«Белгород… издавна на счету лучших уездных городов в Империи. Живописно лежащий на южном склоне, с 16 церквами, широкими, прямыми улицами, он производит приятное впечатление на каждого приезжающего», – отмечал член-сотрудник Императорского Русского географического общества Александр Дренякин.
Губернский статус Белгорода придавал ему особый масштаб: к такому городу в архитектурном плане предъявлялись более высокие требования, нежели к уездному.
Вплоть до начала XIX века Белгород был ещё и центром митрополии, занимавшей обширную территорию. Помимо множества церквей и двух монастырей, здесь находились резиденция митрополита и духовная семинария.
Когда в 1779-м у Белгорода отобрали его губернский и епархиальный статусы, все важные учреждения постепенно стали переводить в Курск, который к этому был не готов. Переходный период растянулся на десятилетия, и Белгород по‑прежнему оставался центром торговой, административной и религиозной жизни.
Возможно, сложись всё иначе, и сохранись у города его губернский статус, то он был бы совершенно другим.
Духовное сердце города
В самом центре города располагались два крупных монастыря. На месте драмтеатра был женский монастырь Рождества Богородицы. Об этом сейчас напоминает камень с металлическим барельефом. Большой белоснежный купол главной монастырской церкви – Рождество-Богородицкой – был виден издалека всем приезжающим в город. Это была одна из самых крупных церквей ротондального типа во всей губернии.
Миниатюрная Анно-Зачатьевская церковь на северо-восточном углу монастырского квартала, изящная колокольня и белоснежная каменная ограда завершали этот вид.
Не так далеко – на месте, где теперь стоит здание Белгородской митрополии, – располагался Свято-Троицкий мужской монастырь. Его сердцем был Свято-Троицкий собор, который ремонтировал ещё сам святитель Иоасаф. Здесь же в ажурной раке хранились мощи самого святителя, а неподалеку – почитаемая икона Николая Ратного.
Мужской монастырь, как и женский, был обнесён каменной оградой с величественной колокольней, на втором этаже которой когда‑то находилось древлехранилище.
В ограде монастыря стояла Знаменская церковь и простой по облику двухэтажный дом, просуществовавший вплоть до Великой Отечественной войны – здание бывшей духовной консистории, где трудился сам епископ Иоасаф. В центре монастыря, рядом с собором, возвышался архиерейский дом с первой в истории нашего города музейной экспозицией, куда приезжали экскурсии из Харькова и Курска.
Рядом с мужским монастырём располагалось небольшое кладбище, где хоронили как священнослужителей, так и почётных жителей города. Теперь на этом месте пустырь.
«Наши монастыри (как белгородские мужской и женский, так и борисовский, и пятницкий под Волоконовкой) деревнями не владели, крестьян не угнетали, а всего достигли своим трудом и благотворительностью граждан. Например, история женского монастыря – это рассказ о том, как на протяжении первых 100 лет он выбирался из нищеты. Спасло то, что монахиням отдали древнюю почитаемую часовню в Монастырском лесу. Верующие люди оставляли там копеечки и монахини их собирали и покупали самое необходимое. Кроме этого они занимались ремеслом, помогали в больницах», – говорит Субботин.
Мужской монастырь по сравнению с женским был малочисленнее. В 1913 году, когда епископом Белгородским стал Никодим (Кононов), в жизни обители многое изменилось.
«Владыка, фактически, переформатировал монастырь по образу Шамордино, где он трудился в бытность свою ректором Калужской духовной семинарии. Он старался превратить его в миссионерский и благотворительный центр. Епископ Никодим завершил создание экспозиции, посвящённой святителю Иоасафу и наладил выпуск миссионерских листков. Были закреплены ответственные монахи, которые служили молебны в пещерке и у мощей святителя. Владыка ввёл практику народных пений и чтений под открытым небом, а также практику народной исповеди. Специально из Рыльского монастыря пригласил двух опытных монахов, которые в Знаменской церкви принимали исповедь. В монастыре открыли небольшую бесплатную больницу, недорогие лекарства раздавали бесплатно, больным богомольцам на дорогу выдавали пособие, а особо тяжёлых отправляли в городскую больницу. Беднякам-паломникам летом и горожанам зимой по их просьбе монастырь выдавал пособие», – рассказывает директор госархива.
Во время Первой мировой войны в мужском монастыре открыли лазарет. Помогали раненым и беженцам монахини. Оба монастыря передали в Красный Крест большое количество перевязочного материала и деньги. Епископ Никодим организовал два комитета: один – для выдачи пособий беднейшим вдовам, сиротам и паломникам, а второй – для помощи семьям фронтовиков.
Пройдёт всего несколько лет и эти два монастыря будут уничтожены.
«Лучшие архитектурные памятники нашего города были снесены местными коммунистами по идеологическим причинам. Причем, показательно, что и губернская советская власть, и Москва слали сюда указания остановить снос. Они понимали, что это народное достояние. Но местные большевики сломали в первую очередь самые красивые здания города. Это всё равно, что сломать Кремль», – считает Павел Субботин.
Алтари, которых нет
От былого православного Белгорода современному городу досталось крайне скромное наследство в виде Покровской и Кладбищенской церквей, а также Успенско-Николаевского, Смоленского и Преображенского соборов. Да и их не снесли по большей части из‑за стечения обстоятельств.
Если продолжить прогулку по городу и, стоя на Соборной площади, обратить взгляд в сторону гостиницы «Белгород», то мы будем смотреть как раз на место, где находилась Тихвинская (Георгиевская церковь).
От неё двинемся по Гражданскому проспекту. Пройдём мимо претерпевшего множество испытаний, но сохранившегося Смоленского собора. И, спустя ещё несколько шагов, окажемся на пересечении Гражданского проспекта с улицей князя Трубецкого, где раньше располагалась красивейшая барочная Введенская церковь. Теперь здесь стоит жилой дом. Рядом сохранилось двухэтажное здание бывшей церковно-приходской школы.
Неподалеку (на пересечении нынешнего Гражданского проспекта с улицей Белгородского полка) располагался ещё один храм – Успенско-Михайловский. Его разобрали на стройматериал для возведения мебельной фабрики и общежитий.
Продолжаем путь в сторону улицы Пугачева, где находится завод «Конпрок». Раньше здесь располагалась древнейшая обитель Белгорода – основанный в 1599 году Николаевский мужской монастырь. В первой половине XIX века его упразднили, здания отдали под духовное училище, а в начале XX века передали женскому епархиальному училищу. После революции закрыли и его, следом – церковь, а потом и вовсе всё снесли.
Не пощадила новая эпоха ни изящную Владимирскую, ни Петропавловскую, ни Трёхсвятительскую церковь, ни женский скит в Монастырском логу, ни Михайловский храм на Песках (Крейде). На их месте ещё долго зияли пустыри, которые застроили только после войны.
Образование и просвещение
В те времена верующие любого социального статуса и положения, от крестьян до дворян, от малограмотных до профессоров, считали себя членами Церкви. Она была частью всего общества, выполняя как государственные, так и социальные функции.
«Например, образование на Белгородчине как таковое вышло из недр Церкви. Первыми учителями были люди духовного сословия: чернички, священники, монахи, жёны или дочери священников, дьячки, недоучившиеся семинаристы. В 1930-е в «Белгородской правде» была возмущённая статья: мол, посмотрите на состав нашего учительства, уже давным-давно революция, строим новое общество, а у нас среди учителей засилье поповских дочек. А почему? На протяжении десятилетий именно эти девушки шли в народное просвещение.
Грянула революция, сменились школьные программы, а учительский состав остался тот же. Ведь у них был огромный опыт, уважение на селе, да и других учителей ещё просто не было. Поэтому дочери и жёны духовенства какое‑то время продолжали преподавать. Посмотрите, сейчас у нас большинство учителей – женщины. В чём‑то это тоже отголосок той эпохи», – считает Павел Субботин.
Священники вели метрические книги, предоставляли справки, составляли отчётность. Кроме того, приходские батюшки информировали своих прихожан обо всех важных событиях: все указы, распоряжения, важные государственные и губернские новости зачитывались священнослужителями после службы.
Заканчивая прогулку по городу первой четверти XX века, нельзя не упомянуть и о разрушенных церквях, примыкающих к Белгороду слобод. Из них уцелели только Михайловский храм в Пушкарном и Крестовоздвиженский на Кошарах. А на месте разрушенной церкви в Красном возвели новый храм во имя преподобного Сергия Радонежского (ныне район рынка «Спутник»).