В детстве я мечтал снимать фильмы. Не с камерой стоять, а заниматься режиссурой, придумывать и воплощать на экране какие‑то произведения. В Белгороде этому не учат, а ВГИК для меня, паренька из краснояружской деревни, находился где‑то в космосе. Наш журфак (тогда ещё отделение журналистики на филологическом факультете) был поближе, и мне казалось, что это примерно одно и то же.
Я учился платно и хотел поскорее трудоустроиться – напрягало тащить деньги из семьи. На втором курсе пришёл на практику на телевидение. Есть у вас работа, говорю? Да полно! А за деньги? За деньги – только ставка ассистента оператора. Дали камеру – бегай, мол, учись, осваивайся. Думал, поношусь немного, а потом, когда появится ставка, перейду на корреспондента. Но постепенно вошёл во вкус.
У меня были хорошие учителя. Такие же парни с улицы, которые набивали шишки и в итоге добились своего. Паша Мейер сейчас ведущий оператор в «Вестях», Серёжа Енин тоже где‑то в Москве. Я развивался с ними, пытался какие‑то вещи повторить, иногда приезжали с мастер-классами операторы федеральных каналов. А когда стал доступен Интернет, появилась возможность смотреть, как вообще снимают люди в мире.
Парадокс: техническое качество видео растёт, а творческое падает. Я начинал снимать на камеру, где надо было реально думать. Войти в помещение, посмотреть на окна, на свет, который горит внутри, что‑то вычесть-отнять-приплюсовать – иначе не добиться приемлемой картинки. А сейчас нажал кнопочку – и техника за тебя практически всё сделала. Но прогресс освободил часть времени оператора для того, чтобы он мог работать над идеей.
![Алексей Зимин. Алексей Зимин.](/media/cache/73/9d/739d2bf351ebf1aef3d8b7796781986d.jpg)
Фото Аллы Григорьевой
Если картинка не рождает чувства, значит, что‑то не так. Проблема современных операторов в том, что они представляют кадр так же, как его видит обычный человек. Поэтому нам часто неинтересно смотреть новости. У американцев к новостям совершенно другой подход: они находят неожиданные ракурсы, подмечают детали, которые человек своими глазами никогда бы не воспринял так, как говорит картинка. Камера – продолжение мозга. Это подкупает и заставляет включать телевизор, ведь зритель ждёт чего‑то большего, чем он сам способен получить с помощью зрения. Такое чувство, что там над одним сюжетом работает съёмочная группа целого фильма.
Хорошее кино хочется пересматривать. Взять фильм «Брат»: с точки зрения технической он никакой – просто планы, снятые со штатива, Бодров ходит по Питеру туда-сюда, всё серое и однообразное. И взять современный блокбастер, который ты разок глянул и больше не захочешь – хотя снято несоизмеримо круче, с использованием всяческих кранов, квадрокоптеров и много чего ещё. К «Брату» ты будешь возвращаться, а пересмотреть «Притяжение», например, у тебя даже позыва не возникнет.
Когда после просмотра фильма ты восхищаешься операторской работой, значит, все сработали неудачно. И оператор, и режиссёр, и сценарист. Потому что качественное произведение всегда воспринимается как единое целое. Собственно и ТЭФИ, которую я действительно очень хотел, мне было бы приятнее получить не за операторскую работу, а за программу, которую мы делали со Светой Немыкиной и за которой стоит большая команда «Мира Белогорья». Это значило бы, что моя работа не шла отдельно от сценарной, от режиссёрской, не перетягивала одеяло на себя, а смотрелась как влитая. Хотя мы и в этой номинации попали в тройку финалистов (выпуск «Места знать надо» о музее Первой конной армии – прим. ред.), что тоже очень круто.
От Светки все были в восторге. А ТЭФИ и по статусу, и по уровню организации почти как «Оскар» – там сплошь звёзды и лидеры индустрии, профессионалы. Так её и со сцены, и в неформальном общении называли блистательной ведущей. Мне повезло с ней. Она, кстати, и отправила мою работу на конкурс, хотя я был против – думал попробовать в следующем году. Да мы и попробуем, хочется закрепить успех. Идей много, а ТЭФИ много не бывает.
У меня есть три безоговорочных кумира. Это английский кинооператор Роджер Дикинс (он снял большинство фильмов братьев Коэн) и два советских: Георгий Рерберг и Сергей Урусевский. Рерберг работал над «Дядей Ваней» и «Зеркалом» Тарковского, а Урусевский снял «Летят журавли» – там даже для сегодняшнего дня умопомрачительные съёмки, до сих пор можно учиться. Из документалистов выделю Сергея Нурмамеда и Николая Картозию – они многим известны по фильмам Леонида Парфёнова. Надеюсь, когда‑нибудь и я сниму крутое документальное кино.