Дар любить и сострадать. Как ветеринарный врач из Шебекино спасает животных

Только не бойня

«Примерно два месяца назад мне позвонил знакомый и сказал, что забрал на бойне ослика и пони и готов мне их подарить. Я не размышляла, куда их привезу, чем буду кормить и что делать дальше, взяла машину и отправилась за ними. Для меня слово «бойня» — самое ужасное из всех существующих, оно делает меня одержимой. Как только его слышу, мною движет одно — животное должно оказаться от неё как можно дальше.

Именно такое состояние у меня было и 14 лет назад, когда на бойню увозили лошадей из шебекинской спортшколы. Я была на сессии, когда мне позвонили и сказали, что лошадей хотят зарезать. Причины этого зверского решения до сих пор остаются для меня тайной. Я хорошо знала верховых спортшколы «по мордам» — сама занималась там.

Фото: Анастасия Состина
Собаки и человеки. Как живёт и выживает приют для животных «Лучик надежды» в Белгороде

Летела на всех парах в Шебекино, разыскивала, где только могла, коневозки, грузила всех, кого могла увезти. Лошади были к этому моменту запущенные, тощие, и среди них — кобыла с жеребёнком. Он был такой слабенький, думала, на руках придётся нести. Но жеребёнок, чувствуя опасность, влетел в кузов быстрее матери, она за ним, оглянулась на меня судорожно, а глаза кричат: «Закрывай! Едем!» Я помню лошадей, которые не влезли в машины. Они смотрели в мою сторону, и у них текли слёзы. Ужас и отчаяние, которые я тогда испытала, забыть невозможно.

Вот что для меня значит слово «бойня». На меня потом жаловались во все инстанции: я как бы незаконно коней вывезла, но мне было всё равно, что со мной будет. Главное — часть породистых лошадей осталась жива, избежала страшной смерти. Тогда всем, кто включился в эту операцию по спасению, очень помог бывший директор шебекинского сельхозпредприятия «Держава» Евгений Дудников. Он перестроил под конюшню старый производственный гараж, где сейчас базируется конноспортивный клуб «Держава». Здесь я теперь и ветврач, и тренер, и инструктор по иппотерапии.

Потом много помогал его сын — Николай Евгеньевич. Сегодня совершенно бескорыстно, не ожидая никакой отдачи, клуб поддерживает нынешний директор предприятия Евгений Катаржнов. Для меня это очень важные и родные по духу люди, которым я буду благодарна всегда».

Фото: Ольга Бондарева

Села и сижу

«Моя любовь к лошадям началась, когда мне было девять лет. Дело было на Масленицу, по городу шли гулянья, и папа предложил мне прокатиться на лошадке. С этого момента свою жизнь без лошадей я уже не представляла. Самое интересное, что ребёнком я была равнодушна к кошечкам и собачкам, никого никогда у родителей не просила. Любовь ко всем без исключения животным пришла потом, с профессией и по мере того, как я взрослела.

Повторю, я занималась верховой ездой с детства. Когда мне было лет 14, на шебекинскую конюшню по договору с московской компанией стали привозить диких лошадей, которых готовили для испанской полиции. Мы — подростки — приручали их к рукам, заезжали (заездка — приучение молодой лошади к езде в упряжи или под седлом, предшествующее объездке — прим. авт.). Около 70 лошадей прошло через нашу школу, а лечили их ветврачи Хреновского конного завода. Они сагитировали меня поступить в училище при заводе, где готовили ветеринарных фельдшеров. Я училась и там же работала, затем проходила практику в Москве в конноспортивной дивизии ЦСКА, могла остаться с хорошими перспективами, но вернулась в Шебекино. Не могла не вернуться: дома меня ждал любимый конь Титул, мой друг, по которому я очень скучала. Позже заочно окончила белгородскую сельхозакадемию, тренировала деток, работала и работаю ветврачом в разных компаниях».

Фото: Вадим Заблоцкий (архив)

Домашний доктор

«Ветврач, особенно в селе, — самый востребованный человек. Это совершенно моя история: в сельской местности, где живёт моя мама, я лечу всех окрестных кошек, собак, коз, помогаю при отёле коров. Больше того, мне периодически подбрасывают разную живность, и сама я постоянно нахожу коробки с котятами и щенками, которых вычухиваю и пристраиваю в добрые руки.

Вот этого кролика принесла совершенным заморышем, а теперь, смотрите, какой это весёлый пушистик. Петух у нас старый, уже второй стаей кур верховодит. Много лет назад у него на ноге случился абсцесс. Как у нас лечат кур обычно? Топорином, как говорится. Но для меня это неприемлемо. Мы с моим папой петуха прооперировали: дали винца красного для анестезии, вскрыли рану, поставили дренаж. Папа вообще любил животных, я в этом смысле — папина дочка».

Фото: Ольга Бондарева

С раной в сердце

«Своих собак тоже никогда не покупала — обычно это подкидыши. Только первого щенка выбрала в Москве на рынке. Из жалости, конечно: он был такой маленький, невзрачный, а вырос, как в анекдоте, в огромного дога, который прожил у нас 14 лет. Несколько лет назад папа принёс в дом щенка лабрадора — нашёл у дороги. Ещё одного пса подбросили на конюшню в «Державу», тоже забрала. Жили у меня до этого лета, а потом случилась беда: во время прогулки у посадки они вырвались вперёд и пропали. Я нашла тела своих собак через несколько дней в поле — их застрелили. Видимо, в агонии они пробежали ещё какое‑то расстояние.

Полиция стрелявших так и не нашла. После такого ты сам живёшь с раной в сердце, не только потому, что погибли твои друзья, но и оттого, что где‑то рядом живут особи (не могу назвать их людьми), которые ради забавы, самоутверждения могут покалечить или убить животное. К сожалению, ветеринары чаще других видят, насколько злыми и жестокими бывают сограждане. Что в сердцах у тех, кто на такое способен? Я думаю, настоящий ад».

Они нас лечат

«В жизни случается всякое, иногда до того устаёшь, что хочется всё бросить, спрятаться. Но приходишь на конюшню, смотришь в лошадиные глаза или потискаешь щеночка — и дурные мысли сами собой улетучиваются. Да, животные нас исцеляют. Я не раз была свидетелем, как они вытаскивали людей из тяжёлых психологических и физических недугов. Знаю примеры, как забота о двух курицах делает жизнь стариков осмысленной и наполненной, а котик становится волшебной таблеткой для одинокого человека. Видела, как девушка с ДЦП, не ходившая до 21 года, после нескольких месяцев упорных занятий в манеже слезла с лошади и пошла к родителям сама.