«Хочу Хаги Ваги». Почему детям нравятся страшные игрушки

Под защитой монстра

— Мам, купи мне Хаги Ваги! – канючит девятилетняя дочь Алёна. Это что ещё за чудо такое? С экрана смартфона на меня смотрит покрытый синей шерстью монстр с зубастой пастью.

— Дочь, он же страшный! – удивляюсь я.

— Ну он же в этом не виноват. Просто на фабрике случился несчастный случай, и он стал монстром. А так он хороший. Я с ним спать буду – он меня будет охранять, – убеждает Алёна. 

Вообще, она бойкая девочка, но темноты до сих пор боится.

Фото: pixabay.com
Страшно сказать. Почему не стоит пугать детей бабайками и полицией

«У нас в отделении есть мальчик, которому подарили мягкую игрушку Хаги Ваги на Новый год. Он носит его с собой постоянно, ходит с ним в процедурный кабинет, спит в обнимку. Этот монстр стал любимой игрушкой ребёнка. В данном случае он выполняет защитную функцию для его психики. А ещё дети очень любят рисовать и лепить страшных персонажей, вроде Слендермена, Пеннивайза, Мишки Фредди, Киси Миси, Сиреноголового и других», – подтверждает Екатерина Егорова.

Специалист объясняет: глубинный смысловой контекст игрушки остаётся во внутреннем плане действий ребёнка, и он не всегда соответствует её общепринятому восприятию и ожиданиям взрослого.

«Например, ребёнок может обнимать, кормить и баюкать милого Хаги Ваги, а во всех смыслах положительную куклу Барби наказывать. В этих случаях культурный контекст игрушки не соответствует предполагаемому способу игры – и такое бывает нередко. Но главным в игре является именно ребёнок, и именно он наделяет игрушку характеристиками и смыслами», – поясняет Екатерина Леонидовна.

Хаги Ваги

Любовь к страшилкам

Почему детей привлекают страшные игрушки? И зачем мы, взрослые, ходим в комнаты страха, катаемся на экстремальных аттракционах и смотрим фильмы ужасов? Всё дело, по словам психолога, в физиологическом влечении человека к страшилкам. Ему подвержены как взрослые, так и дети. Когда мы щекочем нервы, работает симпатическая нервная система. Она активирует учащение пульса, стимулирует выброс адреналина. А после пика страха для восстановления баланса организм включает парасимпатическую нервную систему, отвечающую за отдых.

«Этот эффект расслабления привлекателен, его мы можем хотеть ощутить снова и снова», – поясняет Егорова. 

И приводит пример из детства нынешних родителей, которые любили рассказывать друг другу страшилки по типу «в одном чёрном-чёрном городе, в чёрной-чёрной квартире с жёлтыми шторами жила маленькая девочка с чёрными-чёрными волосами…».

Фото: pixabay.com

Поэтому, по мнению специалиста, нет ничего странного и удивительного в том, что ребёнок хочет иметь страшную игрушку. Главное – разобраться в своих чувствах по поводу его просьбы.

«В большинстве случаев дело в нашей родительской настороженности, тревоге за ребёнка, желании его уберечь, не навредить и, не дай бог, не нанести психологическую травму. Детские вкусы бывают непонятны нам, взрослым. Но мы живём в такое стремительно меняющееся время, что наши игрушки могут быть совсем не интересны современным детям. Поэтому я считаю, что в интересе ребёнка к таким «отрицательным» игрушкам нет ничего плохого», – подчёркивает Екатерина Леонидовна.

Фото: pixabay.com

Управляемый страх

Желание обладать страшной игрушкой может иметь, по словам специалиста, и социальный контекст: ребёнок увидел её у друга, поиграл, столкнулся с определёнными эмоциями и хочет их снова ощутить – посмотреть поближе, потрогать, поиграть. И это нормально и понятно.

«Страшные игрушки помогают прорабатывать потаённые страхи детей. Нечасто ребёнок может озвучить вслух, что боится темноты или оставаться один. А когда он играет с такой игрушкой либо слушает страшилку, то испытывает управляемый, искусственно вызванный страх. И у него возникает ощущение его контроля», – поясняет психолог. 

И добавляет, что существуют возрастные ограничения: страшилки вредны для детей до трёх лет, потому что малыши в этом возрасте ещё не умеют отличать правду от вымысла.

Польза «злых» игрушек, по словам Екатерины Леонидовны, явно видна в кабинете детского психолога.