Живые слёзы. Почему плачут экскурсоводы музея тружеников тыла в Прохоровке

Когда нужно выговориться

Мы идём по затемнённым залам музея, заходим в довоенные магазинчики с красивой посудой, одеждой, патефонами и бакалейными товарами. Проходим мимо летнего кинотеатра и телефонной будки и упираемся в огромный 24-метровый нож, который, словно неизбежность, разделяет Мир и Войну. На его лезвии выбиты цифры: 22.06. И тут становятся слышны звуки воздушной тревоги и свист падающих авиабомб. Страшно.

«Очень многие уже здесь начинают плакать, – рассказывает Яна Фонова. – Этот нож, как символ, затрагивает буквально каждого. Бабушки и дедушки не могут сдержать эмоций. Дальше, когда мы начинаем рассказ об эвакуации, заходим в настоящий вагон, в каких людей увозили в тыл, экскурсия звучит уже как разговор. Люди начинают вспоминать: «У меня мама рассказывала, как их везли в таких вагонах, они всё это пережили, здесь всё такое реальное». Кто‑то прячет слёзы, кто‑то открыто плачет».

В беседу вступает Наталья Руденко:

«Понимаете, экскурсия здесь не может быть сухой и заученной. Вот ты выстроил группу, и они молча слушают. Нет. Мы общаемся. Люди настолько откликаются, что очень часто мы слушаем больше, чем говорим. Им важно, бывает, выговориться. Но вот когда начинаются подлинные истории тружеников тыла, вот тогда бывает непросто даже нам».

Совсем недавно Наталья Васильевна проводила экскурсию для приезжих из Уфы. Рассказывала историю Анны Моисеевны Карякиной, которая в 12 лет в 1941 году осталась круглой сиротой с двумя маленькими братьями 4 и 6 лет.

Она не бросила их, выучила, вырастила ценой неимоверных усилий. И смогла устроить свою жизнь только после того, как позаботилась о братьях.

«Я рассказываю эту историю, – делится Наталья Руденко. – И вот стоит рядом мужчина, бородатый такой, уже в возрасте. Стоит и плачет, слёзы текут. И восклицает вдруг: «Да, это у нас на Урале была настоящая война». Я говорю, трудовой фронт и военный – они же равноценны. А он рассказывает вдруг про своего отца, который маленьким мальчиком остался совсем один, абсолютно все его родные погибли, умерли. И как этот маленький мальчик долбил промёрзшую ледяную землю железным ломом. Он не бросил никого, похоронил всех достойно сам, один. Какие испытания выпали этому ребёнку! Тут уж я и сама не сдержала слёз».

Прожить историю

Экскурсоводы говорят, что, когда только знакомились с экспозицией, готовились к первым экскурсиям, читали истории, было морально тяжело. Думали, со временем удастся немного привыкнуть. Но прошло уже два года, а каждый раз – как в первый.

«И вот ты вроде бы уже наговорил 100–150 экскурсий, но продолжаешь переживать, – рассказывает Яна Ивановна. – Видишь, когда у человека отклик, слёзы в глазах, он плачет, и ты сам заново всё это переживаешь, эмоции опять поднимаются. Иногда можешь сдержаться, иногда нет. Невозможно сухо рассказать, сколько бы ты это ни говорил, всё равно каждый раз тебя затрагивает. Каждый раз».

Мы спускаемся в заводскую столовую, где посетители узнают историю Владимира Никитина, которому на 17-летие товарищи подарили по ложке каши. Это был лучший подарок в жизни, потому что этот молодой парень впервые за годы войны наелся досыта. Тут же, рядом, детский сад – такой был в Лысьве на металлургическом заводе. Оттуда 5–6-летних малышей забирали в цеха, чтобы они своими маленькими пальчиками вставляли заклёпки в армейские каски. Смена длилась два-три часа, после чего детей кормили. Именно поэтому мамы делали всё возможное, чтобы ребёнка взяли на такую работу.

«В детском саду у нас молодые мамы очень сильно реагируют, плачут, – говорит Яна Ивановна. – Видно, смотрят на своих детей и представляют себя на месте тех мам. Это тяжело даже вообразить, не то что прожить».

На выходе из музея посетители смотрят на «живой» барельеф. Здесь показывают короткий фильм, который пробирает до мурашек. О том, как большая и сильная страна справилась со всеми трудностями и вышла из войны победителем. Музыка, кадры военной хроники и оживающие фигуры барельефа: врачи, учителя, рабочие. Всё это вместе, как грандиозное полотно истории.

«У нас вся экспозиция, как сама история войны, идёт по нарастающей, – говорит Наталья Руденко. – В человеке зреет такой эмоциональный накал, люди проживают события: от мирной жизни, начала бомбёжек до голодной тяжелейшей работы, когда и дети, и взрослые буквально умирали у станков».

Яна Фонова подчёркивает:

«Да, потому что Победу ковали не только на фронтах. Её ковали в тылу. На них, может, ещё большая ответственность лежала, чтобы всё лучшее – фронту. Сами недоедали. И повторяли про себя: «Чем меньше мы работаем, тем больше пользы приносим Гитлеру». Это заставляло трудиться на пределе сил.

Наталья Руденко улыбается:

«В самом конце экспозиции у людей, как правило, слёзы гордости, – улыбается Наталья Руденко. – Потому что выстояли, пропустили всё через свои руки, сердца, души, жизни. Это такие живые слёзы».

Сила и мощь

Музей тружеников тыла в Прохоровке – единственный в России. Другие подобные экспозиции находятся в основном на закрытых крупных заводах Урала или Поволжья, туда можно попасть только по предварительному согласованию.

Поэтому в Прохоровку приезжают не только со всей страны, но и из‑за границы. Даже несмотря на пандемию, здесь уже успело побывать довольно много иностранцев. И, как говорят научные сотрудники, экспозиция музея их ошеломляет.

«Не так давно я проводила экскурсию для американца, – говорит Яна Фонова. – Он был здесь в командировке и заехал в музей. Когда вышел из последнего зала, повторял одну фразу: «Я должен привезти сюда сына», так его это потрясло. И, вы знаете, он действительно привёз своего сына-подростка спустя пару недель. Прошли через экспозицию уже вместе, мальчик был восхищён. А его отец сказал, что раньше они не задумывались о том, какой ценой добывалась Победа в той страшной войне. И хорошо, что теперь они знают правду».