«Я без них не смогу». Зачем корочанцу Андрею Солгалову ипподром

Ещё он мечтает о манеже, где дети учились бы держаться в седле, катались на пони или просто приходили сюда, как в зоопарк: погладить животное, угостить морковкой.

Зимнее дерби

На окраине корочанской Бехтеевки в одном из помещений, где ещё при СССР держали коров, у Андрея Солгалова конеферма. Он коннозаводчик, разводит спортивных, беговых лошадей. Сейчас здесь 19 голов русской и американской рысистой породы. Племенные кобылы и жеребцы официально зарегистрированы во ВНИИ коневодства, имеют паспорта.

Многие лошади Солгалова – призовые, то есть приезжающие на заездах первыми, вторыми, третьими. Уже несколько лет Андрей участвует в таких состязаниях как наездник, в экипаже из двух колёс, в так называемой качалке. И ещё ни разу его рысаки не подводили.

В 2020-м на московском ипподроме его двухлетка Удалец занял третье место. В том же году в Тамбове этот жеребец финишировал четвёртым в своём забеге. В 2021-м в Курске Карен выиграл зимнее дерби – главный приз рысацких испытаний и предмет мечтаний всех владельцев скакунов. Лапочка на тех же испытаниях пришла второй. Восточная Сказка практически всегда доставляла своего хозяина к финишу за минимальное время. А ещё Фархат, Алмаз, Лиля, Водолей, Липа, Капитал, Нерка – все с достижениями.

Фото: Владимир Юрченко

Любовь с детства

Солгалов в хорошем смысле слова фанат лошадей.

«Я без них не смогу. Пусть даже они не будут выступать, зарабатывать себе на жизнь. Пусть только будут», – он произносит это тихим упавшим голосом, от которого у меня бегут мурашки по спине.

Рассказывает, что ещё в школе, на большой перемене, срывался на колхозную конюшню просто посмотреть на лошадей, а после уроков и вовсе там пропадал.

«Ни дед, ни отец не держали коней, непонятно, откуда у меня такая тяга. Может, цыгане когда‑то в роду проскочили», – смеётся Андрей.

В седьмом классе он взбунтовался: решил, что уже хватит протирать штаны, и в школе больше не появился. Родители просили доучиться, получить аттестат, чуть ли не палкой гнали на уроки. Не помогло. Устроился скотником в колхоз, управлялся хорошо, работал с удовольствием. Вспоминает, что платили неплохо, но всё же нашёл себе ещё дополнительный заработок: выращивал дома колхозных телят. А деньги копил на мечту.

Фото: Владимир Юрченко

Зарплату – колбасой и детскими рубахами

Её звали Стрелка. Молодая рыженькая кобылка появилась у Андрея, когда ему стукнуло 16, в 1991-м. Стрелка оказалась единственной на всё Ломово (Солгалов родом из этого села).

Потом появился Назар, ставший главным добытчиком в доме. На дворе – середина 1990-х. В загибающемся колхозе зарплату выдавали детскими рубахами, колбасой или поллитровками. А Андрей с Назаром за распашку дачных участков получали живые деньги. Оба резвые на работу, оба шустро бежали – один спереди плуга, другой позади. Андрей всегда держал и своё хозяйство с довольно немалой живностью: овцами, коровами, свиньями, бычками, кроликами, птицей – это к вопросу о том, откуда средства на такое дорогое удовольствие, как лошади.

«Но потом колхоз ликвидировали и коней распродавали по дешёвке. Они тогда у многих в сёлах появились. А когда отпала нужда боронить огороды, в селе Истопное какие‑то лошадники сделали круг для заездов. И стали собираться рысачники на качалках. Однажды я там оказался и загорелся – купил беговую лошадь», – делится воспоминаниями Андрей.

Фото: личный архив Галины Курбановой

Некоторые рысачники боятся садиться в качалку, хотя всю жизнь проводят рядом с конём. Колесница выглядит игрушечной, ненадёжной: крошечное сиденье да педали, ухватиться можно разве что за поводья или ветер и удачу, ведь лошадь несёт наездника на скорости 60 км в час. Однако Солгалов утверждает: особой науки наезднику в качалке не требуется. Всё зависит от желания, а опыт придёт.

«Впервые сев в качалку, почувствовал: как тут и был. В Курск на соревнования приехал зрителем поболеть за друга, который участвовал в забеге. Он подходит, говорит: «Я тебя записал, поедешь в качалке». Мне тут же нашли камзол и каску. Волновался как первоклассник, а приехал с хорошим результатом – вторым на Карене», – рассказывает Андрей.

Его не переслушать, когда он говорит на лошадиные темы. Как радио – обо всём, что касается скакунов. Видно, что смысл жизни человека в них.

Фото: Владимир Юрченко

Дорогое удовольствие

Одна из самых болезненных тем для лошадников – содержание животных. За год конь съедает корма минимум на 20 тыс. рублей. На жеребца в год требуется 10 рулонов сена и тонна овса, которая обойдётся в 13–14 тыс. рублей. Чтобы всех содержать и платить налоги, счета за свет, воду, приходится продавать жеребят (от 80 тыс. рублей и выше) или коней. 

Те, кто участвует в бегах, получают призовые. Суммы зависят от значимости, масштабности состязаний и от толщины кошелька спонсоров заезда. Чаще всего (без спонсоров) призовые минимальны: от 3 до 10 тыс. рублей.

Многим лошадникам приходится искать дополнительный заработок или открывать конные клубы и школы. Солгалов тоже катает желающих, однако таксу 500 рублей берёт не со всех.

«Нормальный человек скажет – это же убыточно, никакой коммерческой составляющей здесь нет. Но брать деньги с детей, которые приходят сюда, как в зоопарк, поглазеть или покататься, я не могу. Знаю, что не у всех есть возможность заплатить. И отказать тоже не могу. Где они ещё увидят коней? Живём в селе, но на пальцах одной руки можно пересчитать лошадников в районе. Скоро только на картинках или в интернете смогут посмотреть», – говорит заводчик.

Фото: личный архив Галины Курбановой

Любители попсы

Пони Ёська и Вампир (последний получил кличку за то, что в молодости не давал никому житья) переминаются с ноги на ногу, чёрные гривы обоих – хоть дреды плети. Животные только что поели, ведут себя степенно и собираются на прогулку. Рядом с ними возникают два чувства: страх и радость, как у ребёнка. И погладить хочется, и боязно.

В углу старенький магнитофон на всю катушку надрывается голосом Михаила Боярского: «Чья здесь вина, может, пойму, ты мне ответь. Вечно одна ты почему, где твой медведь…».

«Специально включаю музыку, заметил: лошади под неё лучше едят. Причём предпочитают попсу 1990-х. У каждой своя любимая песня. А как они танцуют, когда мелодия нравится, вы бы видели! Надо ещё оперу попробовать поставить, жалко, кассеты у меня такой нет», – улыбается Солгалов.

Из‑за спины хозяина маячит жеребец Кузнец. В какой‑то момент Солгалов получает хороший удар в спину, немного пролетает вперёд, но удерживается на ногах. Кузнец (а это его работа) сразу отворачивает морду.

«Он так извиняется. Дескать, я же здесь, а ты отвернулся от меня, не погладишь, не поговоришь. Да, виноват, но я не удержался», – переводит Андрей с лошадиного на человеческий язык.

Фото: Владимир Юрченко (архив)

Все заводчики считают, что эти животные умеют думать, чувствовать, считывать настроение и чуют плохого человека, понимают язык людей.

«Восточная Сказка две недели отказывалась есть, после того как я её купил – так тосковала по бывшему хозяину. Он приехал, поговорил с ней ласково, и она пошла со мной на контакт. Потом весь сезон с ней отъездил на высшем уровне», – продолжает Андрей.

Он уверен: лошади даже понимают, что они прибыли именно на заезд и что от них требуется. Перед стартом волнуются так же, как наездники, радуются, когда приходят первыми в испытаниях, и переживают, проиграв.

«А меня поражают в лошадях красота бега, умение с достоинством подать себя. Как они способны выкладываться на скачках, как между собой соревнуются», – к разговору присоединяется Галина Курбанова из Корочи. 

Её и семейную пару Маркштедеров – Галину и Александра – Солгалов пригласил поговорить с нами. У единомышленников лишь одна просьба – для ипподрома им нужна муниципальная земля. Всё остальное они берут на себя. 

Фото: личный архив Галины Курбановой