Мостик в прошлое. Почему белгородцы дорожат посудой, доставшейся им от мам и бабушек

Или нахлынут вдруг воспоминания о прошлых душевных Новых годах. Поэтому, наверное, и хранят старую посуду, которая давно перешагнула порог утилитарности и стала своеобразным символом наших жизненных связей. Молодёжь, впрочем, за посудные праздничные атрибуты не держится.

«Мы пиццу заказываем, она уже в коробках, или роллы, они тоже в упаковке идут, так что тарелок и вилок у нас минимум, а старых тем более нет», – делится 30-летняя коллега.

Те, кто постарше, многозначительно улыбаются: по настоящему ценить такие вещи начинаешь с возрастом.

«Смотрю на мамины сервизы, и такими они мне красивыми кажутся, а ведь был момент, когда я их чуть не выбросила», – рассказывает приятельница Светлана.

У неё, как и у многих других хранителей немецких «Мадонн», дулёвского фарфора или обычных керамических чашек, свои истории о кухонной утвари, которая создавала в семье праздник.

Немецкая чашка из сервиза «Мадонна» / Фото: Павел Колядин

Свидетели революции

«Главное украшение нашего новогоднего стола – это посуда, которая досталась ещё от прабабушки: две тарелочки, два бокала и соусница. Сейчас я вообще поражаюсь, как она сохранилась: революцию пережила, две войны. Но, видимо, много значила для моих родных, если они сумели её сберечь в самые сложные времена», – рассказывает белгородка Анна Егорова.

Она показывает тарелочки внукам и рассказывает им про свою прабабушку, которую тоже звали Анной. Родилась та в начале прошлого века в Петербурге в небогатой семье. Подрабатывала билетёром в одном из первых городских синематографов, который открыл её крёстный. Семейная легенда гласит, что девушка была влюблена в его сына и после революции последовала за ним в Сибирь, поскольку молодой человек был бело­гвардейцем. Что с ним стало дальше – неизвестно, но Анна впоследствии вышла замуж за смотрителя маленькой сибирской станции, очень хозяйственного человека, который постоянно прикупал в дом что‑то красивое.

«В 1930-е годы его даже разбирали на собрании «за пристрастие к буржуазным излишествам». Времена тогда были известно какие, и у прадедушки наготове стоял чемоданчик. На него, как и на многих других, тоже писали донос, но не посадили по счастливой случайности – доносчика взяли раньше. Прабабушка намного его пережила, оставила нас в 84 года, и после этого посуда перешла к внучке – моей маме».

Посуда Егоровых / Фото: личный архив

Как и многие советские люди, Анна Егорова долго не понимала ценность своего наследства, был даже момент, когда тарелки с бокалами стояли в шкафу невостребованными, считались «убожеством, старьём, которое пора выкинуть».

«Недавно зашла на сайт-аукцион, где продают старинные вещи, и увидела, что наши тарелочки сделаны, скорее всего, в конце XIX века на знаменитом стекольном заводе Мальцевых. На соуснице есть клеймо товарищества фарфоровых изделий Кузнецова этого же периода. Происхождение и возраст бокалов не знаю, они очень простые с виду, но это ручная работа. Мы из них всегда только шампанское пьём на Новый год».

Понятно, что исторические сведения – лишь дополнение к «биографии» посуды, Егоровы продавать её не собираются и ценят именно как память о своих родных.

Фото: pixabay.com
На вес золота. Какие советы хранит советская книга по домоводству

Сделано в СССР

Дореволюционные посудные изыски на наших столах, конечно, редкость, и главные ностальгические реликвии составляет советская посуда. В СССР почти в каждой республике работал фарфоровый или стекольный завод, откуда её привозили в качестве сувениров: Конаковский, Ленинградский, Рижский, Минский, Ташкентский фарфоро-фаянсовые заводы, Тбилисский керамический комбинат и многие другие. У каждого из них был свой неподражаемый стиль, замешанный на местных традициях. Как, например, у Коростеньского фарфорового завода, что работал в Житомирской области и выпускал продукцию в духе местного украинского этноса.

«Мой папа оттуда родом и, бывая на малой родине, обязательно привозил посуду. На нашем новогоднем столе всегда стоит штоф для горилки с танцующими гуцулами, три разных графинчика из этой серии начала 1960-х есть и у родственников. А ещё мы обязательно ставим два фужера – тоже папино приобретение, – из которых пьём с сестрой шампанское», – делится Светлана Корсак и соглашается, что прелесть этих вещей осознала с годами.

Кстати, графины и кувшины на новогодних столах, судя по фото, использовались редко. В основном ставили бутылки с напитками и спиртным просто так. Не было и привычки перекладывать на тарелочку шпроты – железная консервная баночка сама по себе считалась отличной частью сервировки.

Фото: личный архив

Родом из тех же советских времён хрустальные вазы. Они были символом благополучия и достатка и долго числились в списке дефицитных товаров.

«У нас, в отличие от других, хрусталя всегда было достаточно: мама была учительницей, и практически на каждый праздник ей дарили вазу. По дизайну они все были очень похожи: формы повторялись из года в год, но было заметно, что более старые, середины 1960-х, добротные, сделаны вручную, а потом пошла штамповка. На стол всегда ставили три вазы для трёх обязательных салатов: моркови с майонезом и чесноком, тёртых плавленых сырков с майонезом и чесноком, и самую большую – под оливье», – вспоминает Елена Кротова.

Сегодня такое меню выглядит очень даже скромно, но советские люди воспринимали его как торжество вкусности и сытости.

Фото: Наталья Малыхина
Как менялось новогоднее меню белгородцев последние 50 лет

«Мне 65, и всё своё детство мечтала съесть куриную ножку, но они полагались взрослым, а нам, детям, давали крылышки. Новый год был единственным праздником, когда каждому на тарелку клали полкурицы. Это было счастье», – ностальгирует Елена Кротова.

Заграничная штучка

Особенно трепетно советские люди относились к заграничной посуде, которая была не только дорогой, но и практически нигде не продавалась. Если в дом каким‑то чудом попадал импорт­ный сервиз, то у него всегда был шанс пережить остальные чашки-тарелки – его действительно доставали раз в году.

«Именно так и произошло с нашим чайным сервизом. История его такая: мама работала в аэропорту, и сервиз по заказу привезли ей из ГДР. Могу точно сказать, что чай мы из него пили ровно 40 раз – столько с тех пор прошло Новых годов, на другие торжества сервиз не доставали, – рассказывает Елена Гудкова. – Он всегда был дорог как память о маминой интересной работе».

Из немецких, конечно, ценились сервизы «Мадонна» (это чисто советское название), которые производила фабрика Оскара Шлегельмильх в Тюрингии. На тончайших фарфоровых предметах, отливающих перламутром, изображались сценки Средневековья в духе Рафаэля. За такой роскошью давились в очередях, её везли из‑за границы.

Но в семью Юлии Копелец сервиз попал другим путём: в 1950–60-е Германия передавала СССР по договору репарации, то есть в качестве возмещения ущерба за причинённые материальные потери, промышленные товары. И такие сервизы продавались в магазине как раз у её дома.

В 1970–80-е в домах белгородцев стало появляться и знаменитое богемское стекло.

«Мама была медиком, и в середине 1970-х благодарные пациенты подарили ей набор чешских стаканов с изображением старинных машин с названием, годом их выпуска, – делится Мария Андронова. – Это было какое‑то чудо: ярко, необычно. Все соседи приходили посмотреть на эту красоту. Наливали в них только лимонад детям. Спустя 40 лет у нас осталось всего два стакана, но мы всё равно ставим их на новогодний стол – двоим внукам. И благодаря этим стаканам когда‑нибудь они будут вспоминать наши семейные посиделки. Ведь посуда – это мостик, который легко перекинуть в прошлое: стоит только поставить её на праздничный стол».

Оставшиеся два стакана с изображением старинных машин из чешского набора / Фото: личный архив