«Ну и погодка! Ну и страна!», или Страдания русских писателей из‑за ненастья

Кажется, мы нашли утешение в письмах и дневниках русских писателей. От них непогоде регулярно прилетало на великом и могучем. Полюбопытствуйте и тоже потом не стесняйтесь в культурных выражениях!

Кто виноват?

«У нас было не лето, а сплошное чёрт знает что: дождь, дождь и дождь… В настоящее время ветер, холодище и тяжёлые тучи. Реомюр показывает 4,5 тепла. Скука и стремление к чему‑нибудь зашибательному вроде пьянства…»

Это был Чехов. А вот Александр Островский, который чуть более конкретен в выборе подходящего напитка (дневник, 1848 год):

«На небе серо, а на земле так пронзительно холодно, что мы отогревались только бегом да водкой».

Если даже классиков тянуло на крепкое, нам тоже не помешает заварить себе чаю. К нему добавим зашибательных плюшек и будем надеяться и верить, что июнь только начинается мерзко, а потом возьмёт себя в руки. Потому что у нас тут вроде не Питер, про погоду которого или хорошо, или никак. Но кажется, что именно он. Только хуже. Как у Тютчева в его письме к жене от 1856 года:

«Да, какая подлость быть приговорённым к такому климату. Порой спрашиваешь себя, за какое преступление ты сюда сослан».

Ну кто из нас не думал подобное про Белгородскую область хотя бы раз? И кто не думал так конкретно 1 июня, когда на посёлок, названный Северным, обрушился ураган? И если бы не знать, что 150 лет назад Тургенев в письме жаловался Полине Виардо на столичную погоду, его цитата могла бы попасть в летопись современной белгородской истории:

«…буря с самого утра бушует, плачет, стонет, воет на унылых улицах Москвы – ветви деревьев под моими окнами сплетаются и извиваются, словно грешницы в аду, сквозь этот шум доносится грустный звон колоколов… Ну и погодка! Ну и страна!»

Фото: Павел Колядин

Что делать?

Ежели погода не налаживалась, классики позволяли себе выговориться как следует. Когда в очередной раз с неба повалит град размером с перепелиное яйцо, вы знаете, что делать:

«Погода на улице подлая: с неба сыплется какая‑то сволочь, в огромном количестве, и образует на земле кашицу, которая не стекает, как дождь, и не ссыпается в кучи, как снег, а превращает все улицы в сплошную лужу».

Сыплется какая‑то сволочь… Кто это сказал, как думаете? Корней Чуковский! Оказывается, его личный дневник видел словечки посильнее «мойдодыра». Пётр Вяземский был с ним солидарен и тоже умел выругаться деликатно. Даже красиво:

«Опять холод; вчера валило с неба, кто говорит, град, кто снег, кто крупа, но что бы ни было, а гадость».

Больше всего от писателей доставалось, конечно, февралю. Ну что с него взять – достать чернил и плакать. Да и вообще зима не у многих вызывала восторг. И лето тоже случалось прегадкое. Но если ты владеешь литературным русским в совершенстве, найдёшь подходящую метафору:

«Зима точно поторопилась прийти раньше, чем обычно, чтобы утешить нас за скверное лето. Это похоже на историю человека, который женится на женщине некрасивой и бедной, но глупой!»

Это ещё одно письмо Тургенева – и, пожалуй, он у нас в топчике (простите, Иван Сергеевич, за наш слог). Это всё потому, что…

«Живём как рыбы в воде или по крайней мере – как лягушки в болоте» © Николай Лесков.

И потому, что:

«Холод нестерпимый. Лень шевельнуться, лень мыслить. Тихо и однообразно проходит время», – писал Иван Бунин (дневник, 1886 год).

Вдруг работодатель уличит кого‑то в слабой организованности, невнимательности, вялости и безынициативности, пеняйте на плохую погоду. В крайнем случае напишите ему объяснительную. Шаблон можно взять у Александра Блока в его письме матери 1907 года:

«Я знаю, что должен и имею возможность найти профессию и надежду в творчестве и что надо взять в руки молот. Но не имею сил – так холодно. Погода у всех нас в душе точно такая же, как на улице».

Фото: Вадим Заблоцкий (архив)