Божья напасть. Зачем князь Волконский сжёг Валуйки

Хранит ли бог младенцев

В 1690 году белгородский воевода Борис Шереметев писал о какой‑то неизвестной болезни: «что в Хотмышском уезде в селе Красном помирают люди скорою смертью». Попытались изолировать от внешнего мира очаг инфекции. Выслали из города 350 человек служилых для организации застав. Но поздно – эпидемия вырвалась из‑под контроля, захватив деревню Санково.

В 1714 году Шереметев собирается в Борисовку, но боится подхватить заразу, поэтому даёт распоряжение приказчику С. Перяшникову:

«В достоверность проведай, хранит ли Бог младенцев от воспы и не лежат ли воспою, а будет же есть больные воспою, в которой слободе и в скольких дворах и близ моего двора нет ли больных воспою», – читаем в третьем издании «Истории Борисовского края».

А краеведы Михаил Карагодин и Наталья Савина в книге «Среднее Поосколье. Исторический перекрёсток» приводят такой факт:

«В 1718–1719 в Валуйках и округе разразилась эпидемия чумы. Чтобы покончить с ней, сюда был прислан князь Волконский с драгунами. Оставшиеся в живых выведены в лес, город сожжён».

В 1735–1739 годах Валуйки являются основным пунктом во время крымских походов, поэтому население страдает от мобилизаций, постоев, эпидемий.

В 1771-м в Европе свирепствует чума. О ходе эпидемии сообщает британская газета The Newcastle Courant. Упоминается и о ситуации в России, где среди прочих чумных городов назван Белгород. В статье говорится, что деревни в Белгородской губернии почти полностью обезлюдели.

Курский архиепископ Феоктист Мочульский, съездивший в августе 1802 года в Борисовку, писал графу Николаю Шереметеву в Санкт-Петербург:

«Приметил я некоторых страждущих лихорадками (малярией – прим. авт.) и скорбутом (цингой – прим. авт.) по причине низкого местоположения Борисовки. Скорбут наиначе требует благовременного лечения, а лекарства нет».

В густонаселённой Борисовке – вотчине Шереметевых – положение крестьянства чрезвычайное: нет лекарств, больницы, врачей.

Сцена из холерной казармы художника Ивана Владимирова (1920)

Карантин и кордоны

Осень 1830-го. В России эпидемия холеры. Запрещено передвижение, введён карантин, установлены кордоны. В Борисовке и Стригунах есть случаи заболевания со смертельным исходом. В Борисовке изолируют дома заболевших, а умерших хоронят специальные команды.

Возникли слухи о том, что народ травят умышленно. Вспыхивают холерные бунты. 3 ноября 1830 года в Борисовке толпа до 300 человек требовала снятия кордонов, чтобы больных «лекари не лечили».

А в это время с риском для собственной жизни холере противостояли «с неусыпным старанием домашний лекарь Николай Шевцов с приданным под руководство его лекарским учеником (фельдшером) Иваном Котельниковым». Им помогали добровольцы – студенты приходского училища и «малороссиянин Черновол».

Эпидемия холеры в Хотмыжском уезде прекратилась в октябре 1831-го. После эпидемии медиков отблагодарили премией: Шевцову – 250 рублей, Котельникову – 150.

Оспа. В конце XVIII века с ней уже научились бороться. Первую в России прививку от оспы сделала императрица Екатерина II, подав пример своим подданным. Оспенные комитеты разворачиваются по всей стране. В Борисовке первым своих детей прививает атаман Я. Ломакин. Однако крестьяне ещё долго отказывались от прививки и прятали детей.

В 1831 году в Хотмыжске Оспенный комитет постановил разделить уезд на участки и в каждом поставить «искусного оспопрививателя», чтобы такой человек разъяснял пользу прививки и производил учёт привитых. Были отобраны 17 мальчиков, которые должны обучаться оспопрививанию.

Картина Павла Федотова «Во всём холера виновата» (1848)

Крапивой по ягодицам

На губернском медицинском съезде в 1883 году врач Лука Посполитаки рассказал, что в Корочанском уезде есть сёла, где все жители больны сифилисом. Причиной, по мнению врача, были военная служба и отхожие промыслы.

Ещё крестьяне страдали от дифтерии, натуральной оспы и тифа. От дифтерии тогда погибло 33 % населения.

19 июля 1866-го на пивоваренном заводе Головина от холеры умерла одна женщина, а с 22 июля в официальных известиях уже значилось 138 умерших. Но современники утверждали, что в день выносили по 50 гробов. Священник Николаевской церкви Иван Каллистратов тогда целую неделю не выходил из церкви, молясь и исповедуя старооскольцев, напуганных размахом холеры.

В 1873 году справочник «Воронежский календарь» опубликовал такой совет, как избежать холеры:

«Холеры не стоит бояться тем, кто привык вести правильный образ жизни, т. е. умерен в диете и не изнуряет себя физическими или умственными трудами. Холера скорее поражает людей боязливых, предающихся страху и отчаянию при виде больных, чем тех, которые смело, даже с полным самоотвержением ухаживают за одержимыми этим недугом. Располагают к холере излишнее потребление крепких напитков, особенно вредны ночные попойки с карточными играми и разного рода распутством; пьяницам всех более угрожает опасность».

Летом 1892-го с заработков из Белгорода домой в Бехтеевку пришёл мужик, как оказалось потом – холерный больной. В течение месяца инфекция расползлась и поразила девять сёл и деревень. Из 400 заразившихся выжила половина.

В Старооскольском уезде «божью напасть» – холеру – лечили битьём мокрой крапивой по ягодицам. Местный священник Виктор Антонов писал:

«По Старому Осколу и краю с 1883 по 1900 годы умерло от голода и «божьей напасти» 31 тыс. с лишним христиан. Лишь в одном 1836-м от холеры умерло 800 человек» (из книги Николая Белых «Частичка Родины. Из истории Старого Оскола и края»).

Борщевницы и раненая медсестра

XX век начался с эпидемий. В 1907–1909 годах на территории современного Шебекинского округа – в сёлах Нижнее Берёзово, Огнищево, Никольское, Козьмодемьяновка и Зимовенька – вспыхнула эпидемия сыпного тифа. С ней боролся врач Пётр Игнатов. Он организовал открытие изоляционных бараков, проводил дезинфекцию помещений, раздавал больным чай, сахар и другие продукты. Но сам заразился тифом и умер.

От тифа до заячьей губы. Чем болели и как лечились белгородцы в начале ХХ века

Весной и летом 1910 года всю Россию, особенно южные области, вновь охватила эпидемия холеры. Пришла она и в Уразово Валуйского уезда.

Как утверждают старожилы, по слободе болезнь разнеслась из‑за борщевниц – базарных торговок, продававших на ярмарках всевозможную стряпню, в частности известный в округе уразовский борщ. В дни, когда рынок был закрыт, они торговали на станции, предлагая нехитрую снедь пассажирам проезжающих поездов.

По воспоминаниям одной из жительниц слободы – Полины Зудилиной, именно с вокзала пришла в Уразово холера, а потом разнеслась по слободе в дни очередной шумной ярмарки.

В местную амбулаторию, которая располагалась возле реки Уразовки в небольшом здании в полтора этажа, начали поступать больные. Скоро их стало так много, что главврача Якова Сланского вызвали в лечебный отдел Валуйского уезда, где дали чёткие указания: хлорировать водоёмы, колодцы и отхожие места, поскольку инфекция распространяется в основном через воду.

Тем временем в слободе нарастало недовольство. Тёмный и большей частью неграмотный народ воспринимал работу врачей как вредительство. Медиков обвиняли в отравлении колодцев, в том, что запирали [на карантин] заболевших родственников, а тех, кто умер, сбрасывали в общую могилу, не давая похоронить по христианскому обычаю.

Зудилина писала:

«Бунт этот организовали женщины. По сигналу в четырёх церквях неистово зазвонили колокола, и в условленный час ударили в набат. Женщины с кольями ринулись в больницу и начали растаскивать своих больных. Весь персонал разбежался кто куда».

Бунтари сбивали замки, поджигали специально построенные для больных бараки. Жертвой разбушевавшейся толпы чуть не стала медсестра, пытавшаяся вразумить людей. Её избили палкой, сломав руку. Но подоспевший вовремя конный полицейский стражник подхватил женщину в седло и увёз от погони. Об этом мужественном поступке рассказывал впоследствии журнал «Вестник полиции».

На усмирение смутьянов прибыли стоявшие в Валуйках казачьи войска. Через некоторое время холера отступила и слобода вернулась к прежней мирной жизни.

Фото: advenc.ru