«Верните воду». Куда делся пруд в Палатово

«Обращаюсь к вам за помощью по поводу нашего некогда красивейшего полноводного пруда в Палатово. Два года назад дамбу выкупили, а пруд отдали арендаторам под разведение рыбы. На дамбе поселили большого агрессивного пса, который нападает на людей, хотя по дамбе проходит дорога общего пользования. Сейчас на месте нашего пруда осталась лужа. Нет места в этом году лебедям, цаплям и диким уткам, речка Сенная почти высохла. В соседнем селе пруд, питающийся из нашего, тоже высох, погибла вся рыба. Я уже год бьюсь во все двери, но получаю от чиновников один и тот же стандартный ответ: аренда. Помогите нам, пожалуйста, всем жителям очень жалко пруд», – написала в редакцию Евгения Щеголева из села Палатово.

«Умрёт пруд – умрёт и село»

На месте мы обнаружили, что в пруду и правда мало воды. С одной стороны он густо и широко зарос камышами, а у дамбы по высохшему дну накатана дорога. На встречу с журналистами высыпали несколько десятков жителей. Спокойного общения не получилось.

«В чём суть проблемы?» – спросила я их.

Перекрикивая друг друга, палатовцы стали говорить о том, что у них забрали и уничтожили пруд, что раньше вода доходила до самых огородов, а теперь ушла, да и огороды все отобрали.

— Раньше купались всё лето, а теперь, даже если до воды и дойдёшь, в неё не зайти: грязная из‑за рыбьего корма, витаминов и чего‑то там ещё для рыбы.

— Вербу на берегу повырубили!

— Рыбачить запретили, даже детей с удочками гоняют!

— Злая собака на дамбе моего ребёнка напугала!

— Куда только ни жаловались, устали с арендаторами ругаться: ничего не меняется!

Градус эмоций быстро нарастал. Выплёскивалась наружу накипевшая боль за любимый с детства водоём, обида за то, что их никто не спросил, когда пруд отдавали под рыборазведение, что в ответ на обращения – отписки, а все разговоры с предпринимателями заканчиваются скандалом и взаимными упрёками.

«Умрёт пруд – умрёт и село», – выдохнул кто‑то рядом со мной, но сказанное утонуло во всеобщем крике.

В эту минуту появились арендаторы – Сергей Борзов и Геннадий Саркисов.

Фото: Вадим Заблоцкий

«Был пруд в селе, а стал у села – это как так?»

Михаил Петрович Гребёнкин в Палатовском сельском поселении главенствует 28 лет. Он знает, что пруд сделали в 1970-х годах для нужд колхоза, и видел, как 2000-х колхоз обанкротился. Тогда стали распродавать имущество, и у дамбы появился первый частный собственник. Её перепродавали ещё несколько раз, а в 2017 году её купил ИП Данила Борзов (сын Сергея Борзова). Администрация Красногвардейского района сдала ему землю под дамбой в аренду на 49 лет.

«Наш пруд со всех сторон окружён улицами, он, можно сказать, посреди села, в администрации нам показали карту, где красным отмечена граница по берегу: дома в селе, а пруд – за селом. Как такое могло произойти, Петрович? – недоуменно спрашивают палатовцы главу поселения. – По дамбе дорога, мы ездили по ней всегда, а теперь это частная собственность? Нам говорят, что скоро вообще шлагбаум поставят, это как так?»

Его ответ про то, что плотина давно в частной собственности, уже никто не слушает: это и так известно.

Про границы журналисту пояснили в отделе водных ресурсов Донского бассейнового водного управления по Белгородской области. Если коротко: вода является собственностью федеральной, а земля под прудами относится к землям водного фонда.

Местная администрация не может распоряжаться ими по своему усмотрению, продавая или сдавая в аренду. Именно принадлежность не конкретному муниципалитету или частному лицу, а Российской Федерации даёт всем гражданам страны право использовать воду для личных и бытовых нужд. Его регламентирует ст. 6 Водного кодекса.

Другое дело – плотина. Она, как недвижимость, может переходить от одного владельца к другому, однако без земли, на которой построена. Землю под плотиной администрация может сдавать в аренду. Пользуясь этим правом, она и заключила договор с ИП Борзовым. Вот такая запутанная история.

«Вы зачем воду слили?!»

Сливать воду из прудов разрешается только с согласия областного департамента АПК и воспроизводства окружающей среды. Первое разрешение Борзов получил с 15 сентября по 15 ноября 2017 года, а уже 20 ноября на «Народной экспертизе» появилась первая жалоба: «Кто и на основании чего произвёл спуск пруда?». Управление экоохотнадзора там же коротко ответило, что слили с разрешения. На том диалог с местными, видимо, и завершили.

С марта 2019 года ИП Борзов получил новое разрешение на спуск воды – до 1 июня. К этой дате ИП Борзов ликвидировали, плотину частично продали Геннадию Саркисову из ООО «Байкал», а пруд – частично обезводили.

Насколько, так на глаз и не скажешь. Но, видимо, настолько, что жительница села Евгения Щеголева начала беспокоиться и писать во все инстанции, а спустя полгода обратилась к журналистам.

И снова не местная администрация или арендатор, а управление экоохотнадзора ответило Щеголевой, что воду сбросили, чтобы отремонтировать дамбу. Оказывается, ещё в июне 2017-го была комиссия, которая установила, что бетонная стенка шахты сливного шлюза повреждена и, если срочно не отремонтировать, произойдёт катастрофа. Чтобы отремонтировать дамбу, надо слить воду и высушить поверхность, затем бетон должен хорошо высохнуть и закрепится. После нужно ждать периода многоводья: он начнётся в конце ноября и продлится до начала апреля – пока будет снег.

Чтобы это выяснить, я отправила два редакционных запроса и позвонила в несколько организаций. Может, если бы палатовцы узнали об этом от местной администрации или от арендаторов пруда, а не от журналистов, было бы меньше поводов для конфликта?

— Вас, как местную власть, не может не волновать сложившаяся ситуация. Как её разрешить? – спрашиваю Михаила Гребёнкина.

— Пока я не вижу выхода. Только весной можно будет что‑то сказать, когда пруд начнёт наполняться. Сейчас приток воды слабый, – отвечает он.

«Любая ловля рыбы запрещена»

Сергей Борзов ведёт показывать плотину, объясняя, что вода спущена из‑за ремонта. На дамбе действительно бетонируют рыбоприёмник. Собака есть, но в данный момент она в будке.

— Кто тут мешает ходить?! – возмущается Борзов. – Шлагбаума нет? Нет!

— А доступ к пруду почему закрыли? – возмущаются местные жители.

— Где? Доступ открыт, тут даже беседка была, но её сожгли.

 В поджоге стороны винят друг друга.

— Вербы шикарные зачем вырубили? – задаёт вопрос учительница местной школы Юлия Горяева. – Мы с детьми сажаем «зелёную столицу», а вы пилите.

— Это моя собственность, что хочу, то и выпиливаю, – бросает ей Сергей Борзов.

Из ответа того же экоохотнадзора следует, что в прошлом году местный РЭС выдал предписание вырубить деревья, поскольку они расположены вблизи ЛЭП. Приди кто‑то из арендаторов на высадку деревьев со школьниками, возможно, этих упрёков сейчас бы не было. Но и здесь не складываются отношения у предпринимателей и местных жителей.

Сергей Борзов показывает, что косит камыши, а жители в ответ упрекают его в том, что они и разрослись‑то как раз потому, что он превращает пруд в болото.

«Как разрешить конфликт?» – спрашиваю у Сергея Борзова.

Этот вопрос я буду задавать ему раз пять, но так и не получу ответа.

— Вы как считаете, есть выход? – обращаюсь к Юлии Горяевой.

— Конечно, есть, – говорит она, стоя на высохшем дне. – Воду нам пусть вернут, чтобы, как раньше, здесь был пруд и пляж. Сейчас они выращивают в этом пруду малька, ему надо мало воды, поэтому они и спустили воду. Так пусть возьмут для малька прудик поменьше, а этот пусть наполняется, здесь же можно выращивать товарную рыбу.

По мнению Геннадия Саркисова, конфликт возник как раз из‑за рыбы.

— Как же разрешить конфликт, вам же здесь работать? – обращаюсь к нему.

— Поймите: они хотят ловить рыбу, а у нас рыбхоз, значит, любая ловля рыбы запрещена. Мы же выполняем продовольственную программу… – уходит он от ответа.

Фото: Вадим Заблоцкий

Почему нельзя просто поговорить?

Не найдя ответов на месте, я пошла по инстанциям. В Отделе водных ресурсов Донского БВУ по Белгородской области пояснили, что по Водному кодексу ремонт дамбы и её поддержание – первейшая и прямая обязанность её собственников, возложенная на них законом о безопасности ГТС. Совместно с органами местного самоуправления они обязаны информировать население о том, что происходит на плотине.

Что касается доступа к воде, то хотя он не ограничен, однако не даёт права купаться там, где захочется. Та же ст 6. Водного кодекса допускает запрет на купание на водоёмах общего пользования. Поскольку купаться можно только на специально оборудованных пляжах, иначе, если кто‑то утонет, ответственность за это понесёт собственник плотины. Кроме того, после необходимых ветеринарно-профилактических мероприятий, когда в воду добавляют ветпрепараты, она становится непригодна для купания.

В Отделе водных ресурсов Донского БВУ пояснили, что, получив информацию о ситуации в Палатово, со своей стороны информировали другие ведомства, отвечающие за водные ресурсы. Поскольку необходимо выяснить какие работы ведутся на плотине, когда собственник планирует их закончить и наполнять пруд.

Даже не вникая в юридические тонкости земле- и водопользования,очевидно, что конфликт в Палатово возник не внезапно. Но за всё это время с жителями села по‑человечески никто так не поговорил. И, пожалуй, это основная причина противостояния, переходящего в стадию неприкрытой войны.

Мнение эксперта

Председатель ассоциации «Белгородрыбхоз» Сергей Мартыненко:

«Конфликт в Палатово решаем. Для этого нужно наладить диалог с местным населением. Сейчас его нет, и я считаю это упущением: люди должны знать, что происходит на пруду и почему. Мы будем над этим работать вместе с администрацией поселения. Надо провести сход граждан с участием главы администрации, где будут не эмоции, а конкретные претензии.

Теперь по пунктам. Во‑первых, про товарную рыбу. Пруд ранее принадлежал Никитовскому рыбхозу и всегда использовался для выращивания рыбопосадочного материала. Из‑за его размеров и глубины для товарной рыбы он не годится. Во‑вторых, по дамбе. Борзов в ассоциации с 2015 года, я знаю, что дамба была в критическом состоянии, чтобы привести её в порядок, он и спустил воду. Согласно требованиям к безопасности к ГТС, там не должно быть посторонних. Это значит, что собственник может держать собак для охраны объекта и даже поставить шлагбаум, поскольку передвижение по дамбе разрушает её, в том числе и поэтому её приходится ремонтировать.

В‑третьих, по воде. Для рыбоводческого хозяйства нехватка воды – критический показатель, рыба может погибнуть. Наша область одна из самых маловодных в России, а в последние годы особенно. Поэтому любой разводчик рыбы стремится сохранить воду. Вода в пруду должна постоянно обновляться, иначе через полгода она испортится и рыба умрёт. В месте впадения реки в пруд обычно ставят верховины. Они нужны, чтобы в пруд свободно падала вода из реки, но не заплывала сорная речная рыба. Люди хотят воду в пруду, арендатор и сам в этом заинтересован. После ремонта дамбы пруд начнёт наполняться».