«Потому что октябрь!» На какой улице Белгорода живёт Ленин

Бывшая Троицкая в Саввиной слободе

Почему, собственно, Октябрьская так называется? Этот вопрос мы задаём первым встречным. Несколько раз от нас отмахиваются: «Мы не местные!» Удача улыбается в лице прохожего, каких сейчас называют предпенсионерами. Он точно знает, что имя улицы связано с революционными событиями 25 октября 1917 года (по старому стилю) и с ходу цитирует Сергея Михалкова: 

«Так в октябре упала власть буржуев и дворян. Так в октябре мечта сбылась рабочих и крестьян». 

В советскую пору стихотворение «В музее Ленина» обязан был знать каждый школьник.

А современные школьницы – три бойкие девчушки – твёрдо помнят, что их родная 16-я школа находится на Октябрьской, а про название улицы весело отвечают:

«Потому что октябрь – хорошая пора!»

Октябрьская – восточная окраина Белгорода. Начинается она частными домами на пересечени с улицами Раздольной и Весёлой – в нескольких метрах от зарослей травы и кустарника, скрывающих обрыв, за которым находится железнодорожное депо. Монументально возвышаются над рельсами трубы ТЭЦ.

Где‑то здесь в дореволюционную пору стояла Трёхсвятительская каменная церковь 1874 года постройки. Но 1930-е она не пережила. Вероятно, присутствие храма никак не соотносилось с революционным названием: в 1926 году ул. Троицкая была переименована в Октябрьскую. Судьбу Трёхсвятительской разделила и Петропавловская церковь (1777 года), располагавшаяся в Саввиной слободе.

Именно так – слобода Саввина (Айгустова тож) – называлась в прежние времена эта часть города. Название связано с именем командира Белгородского полка генерал-майора Саввы Айгустова. Земли в восточной части Белгорода, утверждает история, ему пожаловал сам Пётр I.

На интернет-картах Октябрьская с прилегающими улицами и переулками сейчас обозначается как район Савино.

В 1911 году Иван Кулегаев пишет в «Путеводителе по Белгороду»: 

«Лучшею частью (сухой) города является северная – Савино (Августова), но на некотором расстоянии от железной дороги улицы, прилежащие к последней, получают много каменноугольного дыма и копоти от паровозов». 

Паровозной копоти в наш век всё‑таки меньше, а вот не сильно ли «железка» шумит? С этим вопросом стучимся в первые дома Октябрьской – именно стучимся, потому что звонка не находим ни на одной двери. 

«Звонки у нас снимают, – соглашается поговорить с нами Люба (на Октябрьской она живёт почти 40 лет, дом ей с мужем достался от родителей). – Только купили, поставили – батарейки сразу утащили. Улица наша заброшенная. Я иду с работы – везде в городе плитка лежит. А у нас, – Люба кивает на грунтовку на Раздольной, – сами видите что. Это сейчас хорошо – сухо. В дождь тут грязь – не пройти. А к стуку колёс на «железке» мы привыкли давно».

Чужие здесь не ходили

Если вы живёте в Белгороде хотя бы полвека, то наверняка знаете, что Савино, как и любая окраина любого города, одно время пользовалась не самой доброй славой среди горожан. Не местные, да ещё в одиночку, здесь ходить не рисковали, в 1950–60-е уж точно.

Однако на дворе 2019-й, нас двое, в наших руках – фотоаппарат и блокнот, поэтому чувствуем себя вполне уверенно. И довольно быстро своим появлением привлекаем внимание аборигенов. Вот уже вокруг нас собирается компания из словоохотливых мужчин – у одного выходной, другой на пенсии.

«Я не местный, я коренной! – заявляет Тимур. – Жил на Белой горе, это тоже Савино, мы все из одной кошёлки. Ещё в 1970-х так было: если кто не с этого района сюда зайдёт, местные поймают и, например, заставят спичечным коробком рельсы мерить. Улица на улицу дрались, верх на низ (верхняя часть района с нижней – прим. авт.). Здесь в каждом доме по два-три пацана жили!»

Милиция, говорит Тимур, старалась объезжать Савино стороной – шпана могла и уазик опрокинуть. А в барбарисе – в здешних зарослях колючего кустарника – с прохожего снимали последнее.

«Сейчас тут новые люди заселились, окультурили Савино, – уверяет мужчина. – Но дикое индейское кое‑где ещё присутствует».

За разговором мы не замечаем, как к нам подходят ещё двое коренных, в руках у них мелькает пластиковая поллитровка. Нас уверяют, что побывать в Савино и не попробовать местный самогон – моветон. 

Одного из собеседников, Виктора, все называют Лениным, и он охотно объясняет почему. Снимает шапку и, держа её в руке, энергично жестикулирует и характерно картавит, изображая вождя мирового пролетариата. Впервые Виктор так сымпровизировал несколько лет назад на ступеньках магазина, называемого в народе «Борщ», и с той поры пошло за ним: Ленин да Ленин.

Так и не пригубив савинского самогона, мы спешим к «Борщу» – так даже на картах значится одноэтажный магазин на Октябрьской, 7а. Состоит он из двух разновозрастных построек, причём обе, судя по поржавевшим дверям, наглухо закрыты давно. Хотя вывеска уверяет, что «Магазин № 41» работает с 8 до 20 часов без выходных. 

Названия «Борщ» на вывеске нет и, как выясняется, отродясь не было:

«Мне бабушка рассказывала, что когда‑то хозяином магазина был некто Борщов, – рассказывает хозяйка дома № 6. – Так с тех пор и повелось – «купили у Борща». Потом тут орсовский магазин был. В разное время тут не только продукты, но и промтовары продавали. Работать он перестал в начале 2000-х».

Ухоженный, благоустроенный 6-й дом стоит особнячком на Октябрьской, и кнопка звонка на месте. Это первый дом чётной стороны. Дома № 2 и 4, сообщает женщина, разрушила Великая Отечественная война.

И она не согласна с былой бандитской славой Савино:

«Говорили, местные дрались с Жилой (слободой – прим. авт.). А я считаю, что у нас всегда было спокойно. Живу здесь с 1984-го. Вы лучше напишите, чтобы свалку за гаражами убрали. Я замучилась уже говорить. Когда теплотрассу проводили, немного расчистили, а дальше гляньте, что делается!»

Действительно, в зарослях у гаражей замечаем несколько разрозненных куч бытового мусора, прикрытых опавшей листвой.

Герань в окошке

На одноэтажной Октябрьской вы не увидите палисадников – таких, как на северной окраине Белгорода. Цветы здесь растут за занавесками на подоконниках – неприхотливая герань и гордая орхидея.

Домовладения спрятаны за заборами: чаще – покосившимися дощатыми, реже – крепкими металлическими. Под стать им и дома, так и хочется назвать их избами: возраст выдают высокий фундамент, наличники, широкие (судя по оконным откосам) стены, облупившиеся барельефы и лепнина. Кое‑где даже крыши деревянные сохранились. 

Редкие дома одеты в сайдинг и смотрят на Октябрьскую пластиковыми окнами.

Уходящая примета старого Белгорода – уличные колонки. Проверяем – работают.

Асфальт на Октябрьской (как раз от Раздольной) проложил, рассказывают нам, Георгий Голиков. Не собственноручно, конечно, но поспособствовал. Вообще, имя бывшего мэра Белгорода (в 1994–2001 годы) мы слышим здесь довольно часто.

Оказывается, Георгий Георгиевич тоже савинский, родом с соседнего, Красного переулка.

Две потрёпанные высотки на нечётной стороне – № 11 и 21 выглядят так, словно забрели сюда случайно и заблудились. Между ними притулились старенькие домишки. В одном из них живут Владимир и Любовь Воронец:

«Дому нашему 137 лет, его мой отец после войны восстанавливал, – рассказывает Владимир Викторович. – А вообще коренных на улице осталось раз-два и обчёлся».

Сам Воронец как раз из коренных, 43 года проработал на заводе «Энергомаш». Назвав своё имя, Владимир Викторович подчёркивает: «не пью и не курю».

— Как же вы в Савино росли и не закурили? – удивляемся мы.

— У меня отец строгий был, машинистом работал, пальцем покивает – я боялся. А курили тут все.

Но вспоминать о прошлом улицы хозяин 19-го дома не хочет:

«Вы б помогли нам этот дом сломать! – в сердцах говорит он. – Написали бы, что его пора сносить!»

Любовь Петровна присоединяется:

«Вы не из администрации? Почему не ломают нас? Сидим как в болоте. Эти две многоэтажки по бокам построили 25 лет назад, а нас оставили. Мы ходили в архитектуру, там сказали: ждите, вы в зоне застройки. Дом заваливается, вода и туалет на улице!»

Мы не знаем, скоро ли снесут старые постройки. Однако на одном из участков нечётной стороны Октябрьской меняют тротуарное покрытие – вряд ли бы это стали делать накануне сноса.

«Можно жить ещё лет 100»

Но не все местные жители мечтают переехать. Лариса Александровна 40 лет живёт в одной из квартир двухэтажки № 27, расположенной за пересечением Октябрьской с Калинина:

«Наш дом дореволюционной постройки, на первом этаже когда‑то жил купец. Второй этаж позже достроили. Жильцы стараются ухаживать за домом. Ворота нам Голиков когда‑то поменял».

Студенты института культуры иногда приходят рисовать 27-й дом с натуры. 

Улица была тихой, говорит Лариса Александровна, пока по ней большегрузы не пустили. А в целом район нравится и, несмотря на удобства во дворе, переезжать не хочет – привыкла:

«Соседка ходила куда‑то, просила признать дом аварийным, так комиссия ответила: мол, в вашем доме можно жить ещё лет 100. А в домоуправлении нам сказали, что капремонт в плане на 2047 год».

У небольшого перекрёстка с ул. Дзержинского из 48-го дома, одного из последних частных на чётной стороне, на прогулку выходит дама с собачкой. Хозяйку зовут Людмила Петровна, йоркширского терьера – Боня.

«Почему бы не сделать движение на нашей улице односторонним? – белгородка недовольна шумом большегрузов. – Когда сделали на Калинина объездную, тут столько машин стало ездить! По утрам пробки – детей везут в школы».

На Октябрьской она живёт с рождения и менять район не хочет. Дом со всеми удобствами, его в 1950-м построил отец женщины – Пётр Иванович, инвалид войны.

«Раньше на улице травы никогда не было, абрикосы росли, – вспоминает Людмила Петровна. – Как высотки начали строить, фруктовые деревья повырубили».

Идём по Октябрьской дальше. Недалеко от пересечения с ул. Белгородского Полка (бывшая Кирова) располагается городская Госавтоинспекция и здание Белгородского федерального аграрного научного центра.

Рядом – перекрёсток с Первомайской. Он вновь убеждает нас в том, что Белгород – город контрастов. 

На чётном углу обшарпанной громадой нависает дом № 76. А нечётную сторону продолжают частные одноэтажки, тротуарной дорожки здесь нет. 

«Тротуар нам обещали ещё летом, когда дорогу по Октябрьской гнали, – говорит Юрий из дома № 51. – И ещё обратите внимание на соседний дом».

Дом № 53 на два хозяина, одна половина пустует лет 15 и, разрушаясь, тянет за собой вторую, жилую часть.

«Посмотрите, как опасно тут всё висит, в любую минуту может рухнуть, – указывает рукой на развалившуюся крышу мужчина. – Из администрации приезжали – закрыли профлистом и всё».

Его дом, 51-й, 1905 года постройки: табличку ЮНЭСКО можно лепить, уверен хозяин. В период оккупации во время Великой Отечественной здесь квартировали немецкие офицеры.

История – рядом

Одноэтажная история Октябрьской заканчивается 61-м домом. Дальше пошли высотки, в арке одной виднеется объект культурного наследия регионального значения – здание бывшего костёла. Сейчас здесь Духовно-просветительский центр во имя святителя Иоасафа. И хоть прописан он на ул. Князя Трубецкого, пройти мимо архитектурного памятника мы не можем.

Заключительная часть Октябрьской – типичная городская улица спального района: по обе её стороны жилые дома, во дворах – детские сады. Заходим на территорию сада № 8 и… встречаем Ленина. Настоящего, только совсем юного – в виде скульптуры. На картах она именуется «Ульянов-гимназист», хотя возраст явно преувеличен. Скорее, дошколёнок Володя Ульянов. 

Правой рукой он облокотился на спинку стула, а левой прижимает к груди книжку. Типовая советская скульптура, даже в Белгороде она не единственная: если верить картам, такая же установлена на ул. Корочанской. 

«Скульптура стоит здесь с 1963 года, со дня открытия садика, – поясняет нам заведующая Лариса Семенякина. – Мы её каждый год подкрашиваем серебрянкой. Несколько раз скульптуру пытались у нас приобрести, но мы отказывали. Это наша реликвия, мы её бережём».

Лариса Алексеевна руководит детсадом 15 лет и помнит случаи, когда некоторые родители принимали скульптуру за памятник Сергею Есенину. Что ж, молодые мамы и папы вряд ли носили значок октябрёнка с портретом Володи Ульянова. А кудри его и вправду похожи на есенинские… 

Упираясь в ул. Чумичова, Октябрьская завершается итальянскими мотивами. На боковом фасаде дома № 86 красуется граффити с названием «Итальянский город»: на крыше лапкой намывает гостей чёрная кошка; некий романтик передвигается по карнизу на втором этаже, а этажом ниже у двери стоит темноволосая красавица. 

Кусочек Италии нарисовали белгородские студентки Юлия Шевцова, Алина Мусияченко и Наталья Вьюнник ещё в 2010 году. Тогда они с этой работой вошли в число победителей городского конкурса молодых художников. За девять лет краски немного поблёкли, но всё равно картинка создаёт солнечное настроение, особенно в середине осени, когда солнышка не хватает.

Впрочем, нам с погодой повезло. Мы увидели Октябрьскую – от Раздольной до Чумичова – во всей красоте бабьего лета. И убедились: октябрь действительно хорошая пора!