Эх, прокачу!
Чтобы написать, чем живёт посёлок, надо его исследовать. Отказавшись от редакционной машины, в 9 утра я была на белгородском автовокзале. Автобусы до Ивни ездят каждый час.
«Ивня – 200 рублей, и через час будете на месте», – ловит меня водитель на лестнице автовокзала.
В легковушке уже сидят три пассажира.
«Я думала, проезд рублей 70», – озвучиваю мысли вслух.
Пассажиры улыбаются: давно нет таких цен.
Одна попутчица возвращается из больницы, вторая едет к старикам в деревню. Я вру, что хочу присмотреть родителям жильё. Кстати, неплохой просторный дом можно найти от 700 тыс. рублей. Средняя же цена – 1,3–2 млн.
«Если брать, то только в самой Ивне, в деревню не лезьте: замучаетесь ездить, – сетует попутчица. – Общественного транспорта нет, такси – 200–250 рублей в одну сторону. А ну‑ка наезди».
Через час я уже смотрю, как на ивнянской автостанции скучает пара ЛиАЗов и несколько легковушек.
«Вы обратно‑то когда?» – интересуется водитель.
Говорит, народа у него за день всего на пару рейсов, большие же автобусы зачастую отправляются вообще без пассажиров. Что поделать – расписание. Проезд до Белгорода в автобусе – 185 рублей.
«Почему нельзя пустить маленькие маршрутки и не ломить такую цену?» – мой вопрос повисает в воздухе.
На улицах посёлка только пенсионеры. Средоточие жизни в этот утренний час – рынок. В прилегающих магазинчиках есть всё: от кастрюли до гвоздя. На базарной площади ряд продуктов и ряд вещей. Покупателей почти нет, и я сразу привлекаю внимание продавщицы. На прилавке лимоны, киви, виноград.
— А где же местная продукция?
— Вот – яблоки, очень вкусные, по 55.
Купила. И правда вкусные.
– Заходите, посмотрите корзины, – зазывает другой продавец. – Маленькая – 200, средняя – 400, большая – 600.— Это вы сами наплели?
— Да ну-у, есть у нас один мастер.
Кстати, несмотря на название посёлка, здесь никогда не было развито лозоплетение. Ивы много, но сорта неподходящие. Традиционные промыслы – ткачество и вышивка.
Графские развалины
Раньше половина жителей Ивни работала на сахарном заводе, а половина – на маслобойном. Оба закрыты, или правильнее законсервированы. Маслобойный – с 2011-го, сахарный с – 2012-го. Их зачинателем был в середине ХIХ века тогдашний землевладелец, сын автора «Истории государства Российского» Николая Карамзина – Владимир. А продолжателем – его племянник, почётный гражданин Курска Константин Клейнмихель.
На проходной сахзавода выбиты стёкла, но яркий Ленин всё ещё ведёт к победе коммунистического труда. Над пустырём разносится агрессивный собачий лай. От завода к жилым домам, что на холме, ведёт лестница. Усыпанная листвой, готовая локация для фотосессий, а когда‑то по ней срезали к проходной десятки рабочих.
Карамзины, а затем и Клейнмихели первые пруды вырыли для нужд завода. Они жили на другом конце Ивни – в кирпичном двухэтажном дворце в духе Растрелли. Совершали конные прогулки к прудам, сиживали в беседке на острове на середине водоёма. От былого величия остались лишь намёки.
Директор краеведческого музея Сергей Шаповалов показывает пустырь и грунтовую дорогу на месте центральной части дворца. После 1917 года имение разграбили, в 1930-е по неосторожности сожгли. Лет через десять здание перестроили под дом колхозника. От дворца сохранились угловое здание и теперь уже отдельно стоящая двухэтажка. Кстати, когда в 1934 году в Ивню приезжал Аркадий Гайдар навестить сына Тимура, то жил в этой двухэтажке, а в графском парке играл с детьми. В 1962 году по инициативе главврача местной больницы Георгия Афонина в угловой части дворца открыли детский противотуберкулёзный санаторий.
«Есть фотография, где Тимур Гайдар на фоне этого здания», – говорит Сергей Шаповалов.
Санаторий – довольно крупный в посёлке объект: около ста человек персонала на столько же пациентов. Медсестра Нина Гончарова пришла сюда работать в 17 лет, когда он только открывался.
«Мне 72, больше я нигде не работала, – признаётся она. – Летом у нас битком, а сейчас 23 человека, ждём ещё 15. Боимся, чтоб нас не закрыли, везде ж закрывают детские учреждения».
Она жила в гайдаровской двухэтажке, сажала яблоневый сад, клёны, каштаны и ели. Деревья выше санатория, а разросшиеся ели надёжно укрыли от новой эпохи символ старой: облупившегося Ленина можно увидеть, только хорошо присмотревшись. Раньше в Ивне было шесть Ильичей, осталось три.
Ниже санатория, на месте графского парка, – ул. Коммунальная, район 1930-х годов застройки. На одном проулке торчат обрубленные графские пихты XIX века, а возле церкви сохранились вековые сосны. Церковь построили в 2000 году на лужайке графского парка.
«Оставайтесь, у нас всё есть»
— У меня создаётся ощущение, что лучшие времена позади. А вы как считаете, когда было самое хорошее время? – спрашиваю Сергея Шаповалова.
— Смотря в чём, – философски отвечает он. – В каждом времени есть свои плюсы. Мне нравились 1970-е, когда в Ивне было провинциально, тихо, уютно, везде палисадники – своя прелесть. Там, где сейчас центральная площадь, был колхозный рынок, за ним две карусели и кинотеатр. Но это мои впечатления детства. Если смотреть на благоустройство, то лучше, чем сейчас, не было, наверно, никогда.
— Сбербанк, «Пятёрочка», такси, аккуратные клумбы, брусчатка… Грань между Белгородом и райцентром почти размылась, осталось у Ивни своё лицо?
— Наша изюминка – природа, – уверен Сергей Евгеньевич.
Самое притягательное, конечно, пруды. Вокруг них посёлок строился и рос. На понтонном мосту греются выдры и кутаются от не по‑осеннему холодного ветра рыбаки.
— Есть улов? – интересуюсь у них.
— Есть, – отвечает один и раскрывает сумку с карасиками. – Несколько лет назад пруд зарыбляли, и щуки ловятся, и сомы. А вы? Природу фотографируете?
— Я турист. Что в Ивне хорошего?
— Всё хорошее, природа кругом, всё есть. Ивня – хлебный край, оставайтесь.
— У меня здесь никого нет.
— А мы вам и мужа найдём.
Пока «угрозу» не привели в действие, спешу на другой водоём. Солнце играет бликами, по берегам клонятся к воде жёлтые деревья, небо синее-синее. Лепота-а! Портят идиллию только пластиковые бутылки да бумажки у берега.
«Прудов здесь немерено, их ещё при графе рыли, это ж бывшее графское поместье, – говорит местный житель Виктор Романович, подразумевая дореволюционных хозяев земель Карамзиных и Клейнмихелей. – Меня 20 лет назад с Камчатки сюда друг позвал. Я как увидел пруды, сразу понял, что здесь осяду. За собой пять семей перетянул, с Урала родственников, и всем нравится. Место прекрасное, русская Швейцария», – продолжает он, не переставая закидывать удочку на щуку.
Этот эпитет гуляет в народе с 1990-х, когда районом руководил Евгений Захаров. Романыч застал в Ивне ещё работающие сахарный и маслозавод. Сам порулил в совхозе и на хлебозаводе, но надолго не задержался: «сильно развито кум-брат-сват». Уехал работать на железную дорогу в Москву и после 12 лет «вредного стажа» вернулся.
«Сейчас на пенсии, тридцатку платят, и я нормально ловлю рыбу, – улыбается он. – Вон тот мужик уже килограмма на два щуку вытащил, и там тоже, – показывает на соседей. – Дочери в Белгороде живут, тоже нормально себя чувствуют. Мне всё нравится: свой дом, индоутки, кролики, теплица, беседка, виноград, огород. Больше ничего не надо».
Искусство в массы
На другом берегу к пруду ведёт лестница большого ДК. Семь лет как он стал Центром культурного развития, где работают множество самых разных кружков, студий, танцевальных и вокальных коллективов для детей и взрослых, мастерские дома ремёсел и даже любительский театр.
Случайной гостьей я захожу в театр. В цветочной галерее притаилось старенькое чучело косули и чёрная плюшевая пантера. У читального зала висит план работы с детьми. Уже прошла беседа «Закон, охраняющий детство», в планах – час громкого чтения, час здоровья, краеведческий час.
Сердце культурной жизни посёлка – здесь поют и пляшут, шьют и вяжут. Директор дома ремёсел Татьяна Юдина ведёт в мастерскую. Посредине портновский манекен в народном сарафане, на раскройном столе разложены меховые детали, на другом – заготовка для куклы с иглой в груди, у стены парики к спектаклю «Барбоскины». Тоже здесь делали.
В доме ремёсел многое для своих коллективов делают сами. Параллельно пытаются зарабатывать на изготовлении свадебных сувениров, пошиве одежды, да и вообще на всём. Тут ксерокопия, музыкальное оформление семейных торжеств, разработка сценариев, проведение свадеб, утренников, концертов, организация театрализованных презентаций к открытию и фотосъёмка и экскурсии. Насколько они коммерчески успешны – не понятно, если судить по окружающей обстановке – не очень.
Татьяна Юдина вместе с другими коллегами играет в любительском театре. Он существует 40 лет, а с в 1984 года носит звание народного.
«Многие хотят в труппу. Это интересно, это затягивает, – утверждает она. – Наша постановка по пьесе Владимира Гуркина «Саня, Ваня, с ними Римас» стала лауреатом на Щепкинском фестивале любительских театров в 2014 году. У меня приз за лучшую женскую роль, хотя раньше я в театре никогда не играла, а попробовала – получилось. И когда ставили «Женитьбу Бальзаминова», я уже выпросила сваху».
Фото из архива театра
Играют в театре медсёстры, энергетики, почтальоны, учителя, а руководит ими профессиональный режиссёр, выпускница белгородского института культуры Анна Клименко. Спектакли выбирает с оглядкой на актёров, чтобы люди подходили по типажам. Репетиции проходят в зрительном зале два раза в неделю.
– Можете выгнать человека из труппы, если ничего у него не получается, только торшер играть?
— Значит, будет торшер играть, – смеётся Анна, – выгонять нельзя.
– Бывает, человек не верит в себя, но она видит, пробует, и всё получается», – поддерживает режиссёра Татьяна Юдина.
Крупные спектакли ставят раз в три года, между ними небольшие театрализованные постановки. Выезжают с ними раз в месяц, катая по всему району.
«Следующий спектакль пока не планирую, «Женитьбу» будем играть – и в следующем году тоже. У нас такие костюмы там серьёзные… А вообще, мне сказка одна запала, но пока это секрет», – признаётся Анна Клименко.
И не единственный. У Ивни ещё много секретов, которые только предстоит открыть краеведам и туристам.