От Белгорода до Рая, что в Голофеевском сельском поселении, около 100 км. До 1954-го Волоконовский район входил в состав Курской области – вероятно, поэтому сведений о Рае в архиве Белгородской области найти не удалось. Только отголоски чужих историй помогают сплести некий образ посёлка. Вроде когда‑то землёй владела помещица Раевская – от её имени и пошло название. Говорят, росли там чудесные сады с райскими яблоками и что люди там жили зажиточные, как у бога за пазухой.
Вдоль по рельсам
Раньше здесь была грузовая станция. Сейчас – просто станция. Электрички не останавливаются, да и ходят редко. Станция выглядит очень мило и по‑простому ухоженно: свежая краска, аккуратные клумбы, осенние цветы. Здесь работают несколько человек из соседних посёлков.
Чтобы попасть в Рай, нужно свернуть с волоконовской трассы, немного поплутать среди деревушек, потом, не доезжая до Ульяновки, свернуть на грунтовку, проехать через поле и, бросив машину, шагать вдоль рельсов до станции. Вот мы и на месте.
За семь лет, что прошли с тех пор, как последний хозяин покинул свой дом, в посёлке от присутствия человека не осталось почти ничего. Строений пять, у которых уцелела крыша, обломки домов и детский пластмассовый трансформер…
Деревья затянули дворы, нависли над почти заросшей поселковой дорогой. Повсюду бурьян, с ним об руку неспешно и методично трудятся мох и лишайники, сырость подтачивает конструкции изнутри. Нетерпеливая стихия вмешивается резко и решительно, широкими мазками внося правки в общую картину — этот дом сжечь, этому размыть фундамент, а на этот уронить дерево.
Заходим в один из полуразвалившихся домов. В нём сохранилась мебель, портреты хозяев на стенах, в шкафу аккуратно висят галстуки и пальто. Ходить по развалинам чужой жизни неловко. Чувствуешь себя грубияном и варваром, разглядывая чужой скарб, беззащитно выглядывающий из углов, стыдящийся собственной ненужности.
На круглом обеденном столе завёрнуты в клеёнку бумаги. Благодарности за победу в Великой Отечественной войне. Письма домой из тюрьмы в Мордовии. Счета за коммуналку. Партийный билет. Книжка с талонами на продукты.
Хозяйка малинника
Единственный человек, которого встречаем в Раю, – женщина. Сейчас она живёт в Волоконовке, а в Рай ездит как на дачу, ухаживает за садом. Её дом единственный сохранившийся здесь.
Она охотно вступает с нами в разговор через забор:
«Моя мама родилась здесь, в 1918 году. Поехала собирать чай в Грузию, там познакомилась с папой, они поженились и решили вернуться на мамину родину. Я жила здесь с трёх месяцев, ходила в школу, работала. И переехала, только когда посёлок стали расселять – в 2011 году.
Раньше люди работали на сахарном заводе, стеклопункте, грузовой станции. И по всему околотку наш участок дороги от Валуек до Старого Оскола слыл самым лучшим и ухоженным!»
Девочкой наша собеседница вместе с другими ребятами ходила в школу до Погромца, примерно в шести километрах от Рая. В любую погоду и круглый год.
«Помню, на улице стояла большая открытая печь из кирпича, и люди собирались на Пасху и пекли там куличи. А на станции был красный уголок, зимой там ставили ёлку и тоже праздновали вместе. Мы детьми к каждому празднику делали концерт для всех жителей.
Мне совсем не страшно здесь быть одной, я знаю каждый куст и тропку, это всё моё, родное».
Она угостила нас ведёрком свежей ароматной малины. Божественно вкусной.
«Вот тебе рай, вот тебе и пекло»
На окраине Волоконовки мы кружимся по улицам, но не встречаем ни одной живой души, кроме пары тощих псов. Вдалеке, среди частных домов, виднеется многоквартирный. Оказалось, там квартиры выпускников детдомов, и сам дом выглядит разномастно: где‑то сушатся ползунки, а где‑то выбито стекло.
Дом бывших жителей Рая стоит напротив. В подъезде хранятся ящики с овощами и запасами на зиму, висят пальто и какие‑то вещи.
Дина Васильевна приглашает к себе. Она вышла замуж и переехала в Рай в 1980-х годах. Супруг, Сергей Евсеич, работал путевым мастером, а она – весовщиком. Сегодня ему нездоровится, и он лишь делает с кровати тихие замечания по ходу рассказа.
«У нас был дом из белого кирпича. – Дина Васильевна торжественно подчёркивает эти слова. – В посёлке было много военных бараков, которые пережили бомбёжку, но у нас был отдельный дом, с двумя спальнями. Топили углём и рубили дрова в соседней посадке».
С 17 по 19 мая 1943 года на посёлок сбросили около 50 авиабомб. Обошлось без жертв, но были разрушены пути. Дорогу срочно восстанавливали.
Из‑за железнодорожных путей к Раю не могли провести газ: копать под рельсами было нельзя. По рассказам, накануне перестройки сюда собирались проложить дорогу, сделать электрическое отопление. Приезжали люди в пиджаках, что‑то измеряли, обсуждали с жителями цены.
«В девяностые всё заглохло. Нас оставалось тогда к тому времени человек семь-восемь. Специально для нас построили дом и переселили нас в Волоконовку. Здесь семеро живут, а остальные все не нашенские».
Семье дали двухкомнатную квартиру, а место третьей комнаты по площади заняли туалет и ванная. Хозяева сокращением площади не довольны: в деревне были гараж, подвал, сад и огород, а здесь ничего этого нет. Пенсионеры даже взяли кредит, чтобы построить новый гараж во дворе. Машину они, правда, не водят, и гараж использует внук.
«Вот тебе рай, вот тебе и пекло. Мы не стали бы сами переезжать, нас всё устраивало. Нас попросили. Хотя в конечном итоге всё это не страшно. Страшнее всего смерть, вы сами это знаете. Умирать неохота, охота пожить, посмотреть, что дальше будет».
В квартире хранится много вещей, наверное, места здесь действительно меньше, чем в своём доме. Но я, городская, никак не могу понять тоски по Раю: в квартире есть горячая вода, центральное отопление, рядом магазины, общественный транспорт. Быть может, потому что я не жила в Раю тогда. И дело здесь не в бытовых вопросах, а в ностальгии по дому, по яблоневому саду, по молодости и тем временам, когда всё ещё было впереди.
Ольга Алфёрова