Илья Карханов – один из организаторов фестиваля под новым названием Epizode – рассказал о работе и жизни на острове, а также о вечеринках электронной музыки в Белгороде.
«Несколько пальм и всё»
— Илья, как ты попал в команду организаторов?
— Я был на пяти «КаZантипах». Первый раз оказался там случайно. Меня долго уговаривали: я считал, что «КаZантип» – это сборище гопников, которые слушают клубную музыку. Но фестиваль полностью перевернул моё представление о клубной индустрии. По возвращении я перестал ходить в клубы, несмотря на то что занимался электронной музыкой. Просто потому что это небо и земля по сравнению с фестивалем.
Мне всегда нравилось то, что делает Никита Маршунок – основатель «КаZантипа». И в один прекрасный момент я пришёл самым обычным волонтёром к нему в команду.
— Что было дальше?
— Я предложил услуги дизайна, и Никите понравились мои работы. После он стал привлекать меня к более масштабным вещам. Я себя раскрыл как раз на Epizodе, когда занимался не только дизайном, но и многим другим – от рекламы до строительства инсталляций. Впрочем, как и другие ребята в команде. Мы приехали на остров, где вообще ничего не было – несколько пальм и всё. Мы понятия не имели, как будем его преображать.
— А что ты сделал в плане дизайна?
— Я сделал логотип Epizode, да и практически весь графический дизайн курировал. А его на фестивале много, начиная от браслетов, которые наклеивают на руки гостям, и заканчивая гигантскими билбордами, развешанными по всему острову. В Белгороде проходили съёмки моделей, которых потом использовали в качестве лиц компании. То есть здесь подготавливали почву, а там уже всё претворяли.
Взрослый «КаZантип»
— Как изменился фестиваль после переезда из Крыма?
— «КаZантип» повзрослел. Когда я приезжал в Поповку, там была молодёжь от 20 до 30. Сейчас это аудитория 30–45 лет. Я, кстати, самый маленький в команде – мне 24. Со взрослыми людьми работать проще: они мало истерят, много делают и отвечают за свои слова.
Старые традиции «КаZантипа» остались. К примеру, одна из идей Никиты была в том, чтобы людей с жёлтым чемоданом пропускать на фестиваль бесплатно. Это есть до сих пор, если чемодан зарегистрировать.
— Сколько человек в команде Epizode?
— С каждым днём прибывало всё больше и больше. Когда мы собрались на планёрку, нас было человек 60–70: это и строители, и люди, которые занимались артистами и размещением гостей, и вьетнамские рабочие. А вначале, когда мы высаживались первым десантом, нас было 8–10. Мы садились за стол переговоров, пили чай и фантазировали, что хотим увидеть. Под конец наши идеи становились настолько масштабными, что нам и 60 человек казалось мало.
В команде организаторов четыре человека из Белгорода, а вообще в этом году приехало около 20 белгородцев. Мы как‑то встретились все вместе в баре и просто офигели от того, сколько нас собралось на другом конце Земли.
Не путать свободу со вседозволенностью
— Расскажи, как вы там жили и работали?
— Мы пахали без выходных. Просыпались в 6:30 и шли на планёрку, где обсуждали, что должны сделать за день. Потом разъезжались, занимались каждый своими задачами и встречались около полудня. Шли в бассейн, обедали в местных кафешках. Я не ем ни рыбу, ни мясо, поэтому поглощал рис, лапшу, овощные салаты, фрукты, зелень – всего этого там предостаточно.
После обеда шли, как в детском садике, на тихий час. Потом рывок до заката. В перерывах купались в море, потому что при жаре 32° невыносимо работать. В конце дня выбирали один из танцполов и садились провожать солнце, аплодируя, – настолько это красиво. Потом обычно разжигали костёр, выпивали и болтали о жизни.
— Есть ли какие‑то ограничения на фестивале? Или дозволено делать всё?
— В рамках разумного каждому доступно всё. Тем не менее у нас стоит большая сильная охрана. Ты чувствуешь себя свободным, но не должен путать свободу со вседозволенностью: нельзя устраивать драки или напиваться до беспамятства – сразу удалят с проекта. Однако если тихо и спокойно выпьешь и уснёшь где‑нибудь на пляже, никто не будет трогать, бить и тянуть за ноги. В этом году не было никаких происшествий, хотя людей приехало много.
— Я знаю, что в прошлом году фестиваль длился 15 дней. В этом так же?
— Сократили до десяти. Кутёж был с 31 декабря по 10 января. Кто‑то приезжал на все дни, кто‑то на несколько. Один день танцевали, один отдыхали. Танцполы были забиты: 10 тыс. человек всё‑таки. А в прошлом было около трёх. В основном звучит техно, местами дип-хаус.
Лифт в бетонной голове
— Как думаешь, зачем люди приезжают на фестиваль?
— Сказать, что из‑за музыки – банально. Наверное, больше ради атмосферы, которую у Никиты получилось создать за 25 лет проекта. В принципе, многие, кто приезжал в этом году, – друзья, друзья друзей. Для них это большая встреча. Они как выпускники «КаZантипа». Но Поповку всё равно не переплюнуть: там собиралось по 100 тыс. человек, официально было зафиксировано 102 тыс… Когда фестиваль проводили в Крыму, туда было легко и дёшево попасть. А Epizode – недешёвое удовольствие, не все к нему готовы.
— Ты говорил, что вы строили какие‑то инсталляции. Что именно и из чего?
— Основной материал – бамбук. Мы научились с ним обращаться и полюбили его. Это интересный материал, который можно гнуть в разные стороны, он хорошо плетётся, а ещё бамбук прочный и долговечный. На втором месте – бетон. Ещё используем тентовые конструкции, но их мы не строим: привозим из Москвы и надуваем уже на месте.
Мы все в команде немножко заложники: приходится постоянно удивлять. Человеку будет неинтересно каждый год приезжать и видеть одно и то же. В прошлом году мы занимались инфраструктурой пляжа, построили четыре сцены и добавили щепотку арта. Например, воссоздали слонов Сальвадора Дали на больших ходулях.
— А что сделали в этом году?
— Так как многое уже сделали в прошлом, занимались только артом. Из дорогостоящего – построили башню высотой с 14-этажное здание. Причём построили на удивление быстро – всего за неделю. Она всем понравилась, но не произвела такого фурора, как малобюджетные слоны на ходулях. Ещё из интересного была большая бетонная голова, внутри которой стоял реальный лифт.
Когда‑то на сайте «КаZантипа» был такой прикол, что лифт отправлял людей на Марс после регистрации: на каждом этаже был квест, и, если смог доехать до самого конца, давали бесплатную визу на «КаZантип». Никита Маршунок постоянно придумывает игры, которые бы прокачивали тех, кто в теме. И поэтому лифт стал символом телепорта людей из одного места в другое. Этот лифт строили везде, где был фестиваль: в Грузии, Камбодже и теперь вот во Вьетнаме.
Жара, грязь и вьетнамцы
— Что было самым сложным в работе?
— Общение с вьетнамцами. На острове они до сих пор живут как аборигены: по пальмам лазают, кокосы срывают и практически все рыбачат. Ничего не понимают по‑английски. По‑русски рассказываешь – смотрят на тебя ещё более круглыми глазами. Чертежи показывать тоже бесполезно – не привыкли по ним работать. Поэтому приходилось брать палочку и всё рисовать на песке. Ещё выбивает из колеи жара: выходишь на солнце – и голова нагревается за секунду.
— Какие были интересные случаи за время подготовки к фестивалю?
— Мы снимали промо и для него взяли в аренду джип. Очень старый – наверное, 1956 года. Со съёмочной бригадой умчались далеко в джунгли. Была задача ехать по ямам с грязью, чтобы брызги разлетались в разные стороны. Под конец дня мы были полностью в грязи, даже глаза. Но это всё ерунда по сравнению с тем, что джип сломался посреди джунглей. Мы нырнули в яму, и у него вырвало дно, он начал дымиться.
Вся бригада «присела»: ни телефонов, ни фотографий, и только джунгли вокруг. Слава богу, что мы поехали на двух машинах. Часть команды отправилась в город, часть осталась возле джипа, в том числе я. Там же ещё мартышки постоянно бегают и периодически нападают. Мы уехали, оставив джип там, а на следующий день позвонили владельцам и сказали, что он сломался. Они немного обиделись, но потом всё наладилось.
— Что‑нибудь слышно о возвращении «КаZантипа» обратно в Крым?
— Ходит слух, что в этом году там сделают проект. Но он будет работать в очень лайтовом режиме с открытым входом. И повторюсь: это слух. Однако мы сами на это очень надеемся и даже скоро поедем в Москву общаться по этому вопросу.
— А во Вьетнаме Epizode ещё будет?
— Да, но там есть одна проблема: мы не знаем, куда дальше расширяться. С аудиторией 10 тыс. человек на острове было очень тесно. Если договоримся по поводу земли, то будем осваивать ещё один остров. Пока не скажу, какой – это секрет.
Не бойтесь приключений
— Почему ты вообще решил поучаствовать в проекте?
— Мне нравится, что я могу реализовать себя во многих специальностях. Там некогда скучать. Но я не могу назвать это своей работой. Скорее, хобби. Не за горами у нас новый сезон «Кармы» – музыкального проекта в Белгороде. Кое‑какие вещи берём из опыта мирового проекта и используем здесь.
— А «Карма» как появилась? Не после Epizode?
— Нет, «Карма» появилась раньше. Мне хотелось объединить художников и музыкантов в проекте, а не делать упор на одну вечеринку. Хотелось искусства и музыки. После небольшого мозгового штурма придумали название, и уже на первой вечеринке было 25 человек. Позже начали заниматься инсталляциями и привлекать талантливую молодёжь – проект быстро начал расти.
Мы ни рубля не тратим на рекламу. Только сарафан. Человек, побывавший у нас, обязательно расскажет друзьям, знакомым. Рекорд вечеринки – 1,5 тыс. человек. Для нашего города неплохая цифра, потому что многие клубные деятели начали кусать локти и говорить, что мы забрали у них аудиторию.
— Изменил ли тебя проект во Вьетнаме?
— Я каждый раз возвращаюсь оттуда другим человеком, полностью перезагруженным. Epizode – это другие законы, деньги, культура, правила, люди, мир. Это переворачивает с ног на голову. У них ведь и месяц перевёрнутый. Приезжаю каждый раз с острова и удивляюсь, насколько по‑разному мы живём. Но хочу сказать, что не стоит бояться приключений и путешествовать.