Бесследно возведённое
О Круглом здании в Головчино есть много легенд. Ему приписывают статус бывшего масонского храма, оригинального театра, мистифицируют происходящие в нём события. Откуда эти истории?
Как рассказала Елена Кривцова, более десяти лет назад, когда задумали реставрацию Круглого здания, всех, кто имел отношение к документальным источникам (музеи, архивы, библиотеки), озадачили просьбой разыскать любые сведения о нём.
«Мы, архивисты, пересматривали буквально по листочку документы XVIII века, которые могли дать хоть какую‑то информацию. Обращались в Государственный архив Курской области, где хранится завещание бывшего владельца поместья Ивана Хорвата. В нём, к слову, до мелочей описана даже утварь дома, вплоть до столовых приборов. Но нет ни слова о необычном здании», – вспоминает Елена Кривцова.
Дату строительства таинственного объекта установили благодаря металлической перемычке в кладке, на которой указан 1790 год. Работники архива зацепились за этот факт и досконально изучили историю клеймения кузнечных изделий и фамилии кузнецов начала XIX века. Но упоминаний о круглом строении опять же не встретили.
Лишь в документах 20-х годов XX века обнаружились сведения о ремонте Круглого здания.
Больше повезло библиотекарям, которые в энциклопедии по архитектуре 1950-х годов натолкнулись на информацию о Круглом здании как уникальном зернохранилище. Архитекторы-консультанты правдоподобность этой версии подтвердили. Как и то, что для своего времени оно было инновационным. Но документальная недосказанность, видимо, дала почву фантазии изыскателей-любителей.
Утонувшая церковь
Однажды главный хранитель ГАБО обнаружила в курском госархиве неизвестную карту Белгорода, датированную XVIII веком.
На ней – множество существовавших тогда в Белгороде озёр. На берегу одного из них (ныне район пересечения Гражданского проспекта и улицы Белгородского Полка) изображены два храма: каменный и деревянный. Каменный, Успено-Михайловский, был хорошо известен и просуществовал до 1930-х годов. Сохранились даже его фото. А вот о деревянном не знали ничего.
«Вспомнилась легенда о церкви, описанная Иваном Кулегаевым в 1911 году, которая якобы утонула в озере у ограды Михайловского храма. Историк рассказывал, что люди поклонялись этому месту, считая его святым», – рассказывает Елена Владимировна.
Долгий архивный поиск открыл имя «утопленницы», упомянутой в переписной книге Белгорода от 1664 года, – Сретения Пресвятой Богородицы с приделом Сергия Радонежского. Позже этот храм называли Сергеевским.
«Видимо, подтопляемая весенними паводками, церковь постепенно ветшала, пока совсем не разрушилась, – предполагает Елена Владимировна. – Народ же сохранял память о ней благодаря красивой легенде».
Фото Владимира Юрченко
Обидно за предков
Общедоступное образование считается одним из важнейших достижений СССР. Но мало кто задумывался о его истоках.
«Масштабная просветительская реформа началась сразу после отмены крепостного права. С этого момента количество школ в Белгороде постоянно росло. Так, например, в 1850 году в городе числилось только три учебных заведения, в сельских приходских училищах уезда училось всего 156 детей. А уже в 1896 году общее число «православных детей школьного возраста» в уезде достигло почти 21 тысячи человек, в начальных школах – 6 тысяч», – отмечает Кривцова.
Преобразования тщательно планировались: выбирали помещения, закладывали расходы. Для подготовки кадров в Белгороде к 1887 году открыли учительский институт, а в селе Михайловском (в Песках) – учительскую семинарию.
Велась пропагандистская работа о необходимости знаний и просвещения в народе. «В последние годы среди крестьян созрело желание учить своих детей грамоте, так что настоящая школа не может вместить всех желающих», – писал в начале XX века учитель из Томаровки. В 1907 году ввели всеобщее обязательное бесплатное начальное обучение.
«Революционные события приостановили этот процесс, но в сознании простых людей уже укрепилось желание учиться, барьер невежества был преодолён», – считает главный хранитель.
Елена Владимировна также отмечает, что на протяжении долгих лет про достижения дореволюционной реформы просвещения у нас никто не вспоминал, приписывая все заслуги становления советской школы новой власти.
«Поэтому по‑человечески обидно за дореволюционных деятелей, которые очень много сделали для развития народного образования задолго до 1917 года», – отмечает Елена Кривцова.
Анна, да не та
До 1930-х годов центр Белгорода (район современного драмтеатра) украшал Рождество-Богородицкий женский монастырь. Настоящей архитектурной жемчужиной в нём была небольшая изящная Анно-Зачатьевская церковь. До недавнего времени считалось, что известный белгородский банкир и меценат Николай Чумичов (в некоторых источниках – Чумичёв) возвёл её в 1838 году на свои средства в память о рано ушедшей из жизни супруге Анне.
«Каково же было моё удивление, когда в метрической книге я обнаружила запись о том, что Анна Васильевна Чумичова умерла 16 марта 1844 года в возрасте 64 лет «от паралича». Она прожила в браке с Николаем Ивановичем 48 лет. И стало ясно, что никакого отношения строительство церкви к её смерти не имело», – рассказала Елена Кривцова.
Потом выяснилось, что Чумичовых в Белгороде было много. И запись о почившей супруге одного из них, тоже Анне, ввела исследователей в заблуждение.
«Но в семье Чумичовых было несколько трагедий, связанных с детьми. У Николая Ивановича их родилось восемь. До сознательного возраста дожили три дочери и два сына. Сыновья Фёдор и Илья скончались, будучи уже взрослыми, после 35 лет. И по документам Николай Чумичов к 1834 году «детей мужского пола» уже не имел», – поделилась Елена Владимировна.
Пережив горе от утраты наследников, Николай Чумичов, видимо, и предпринял попытку заручиться поддержкой небес. И во здравие близких возвёл храм с главным престолом во имя Зачатия святой Анны – в честь здравствовавшей супруги. Приделы же храма носили имена дочерей – Екатерины и Марии.
Фонд ГАБО
Неизвестная знаменитость
Николай Чумичов, несмотря на свою безусловную известность у белгородцев, до недавнего времени оставался фигурой малоизученной. Кроме того, что он был банкиром и благотворителем, в общем‑то, никто про него ничего и не знал.
«Даже дата его рождения изначально установлена неточно – 1770 год, – считает Елена Кривцова. – Да, метрическая книга с этой записью не сохранилась. Но есть запись о бракосочетании 27 апреля 1796 года «купца Николая Иванова сына Чумичёва с девицей Анной купца Василия Степанова сына Набатова дочерью». Оба сочетались первым браком, жениху было 17 лет, а невесте – 16. Поэтому родился Чумичов не в 1770-м, как принято считать, а в 1779 году. Подтверждает это и ревизская сказка белгородских купцов за 1811 год, указав годом его рождения 1779-й».
Среди многочисленной родни Николай Иванович оказался самым талантливым предпринимателем. Свой знаменитый общественный банк он основал одним из первых в России, когда ему было далеко за 70 – такая у старика была «чуйка» на выгоду. Замужество дочерей Чумичов тоже превратил в выгодные предприятия, выбирая в зятья таких же, как он сам, удачливых купцов. Правда, пришлось сгладить мезальянс бракосочетания старшей Александры, прибавив в документах ей два года: на деле девочке было всего 15, когда её свели с сорокалетним купцом 2-й гильдии Николаем Слатиным.
Эти браки послужили приращению богатства клана Чумичовых: семья обрастала шерстомойками, фабриками, магазинами, складами. Но, как известно, богатство само по себе никого ещё счастливым не делало.
В доме уважаемого белгородца далеко не всё было тихо и гладко. Под старость Николай Иванович получил удар ниже пояса от дочери Марии, в замужестве Подкованцевой, которая затеяла с родными судебную тяжбу за наследство. Женщина подделала долговую расписку на тысячи рублей, якобы выданную отцом её покойному мужу. Что по сути (и по датам событий) свело 89-летнего, но крепкого ещё родителя в могилу. А созданная им империя, раздробленная между наследниками (Слатиными, Гуслевыми, Добрыниными, Чумичовыми), развалилась задолго до революции 1917 года.
Интересно, что Николай Чумичов был далеко не единственным масштабным благотворителем, меценатом, успешным человеком Белгорода. Таких купцов, представителей дворянства было много: Сорокины, Борщовы, Мачурины, другие.
Возможно, узнав о них больше, потомки посчитают и их имена не менее достойными для увековечивания.