Что
«Мне выпало счастье несколько лет поработать в благотворительной организации помощи бездомным людям «Ночлежка» в Санкт-Петербурге. Там больно побились многие мои представления об уютном и логично устроенном окружающем мире. Оказывается, не все ВИЧ-инфицированные – наркоманы. Не все цыгане – воры. Не все бездомные – алкоголики.
Оказывается, я, из хорошей семьи, с образованием, вся с ног до головы благополучная, совершив несколько элементарных ошибок, очень легко могу оказаться в социальной яме и никто мне не поможет, потому что «сама виновата». Как приятно было думать, что со мной такого никогда не случится, потому что я из другого теста. Как страшно было понять, что я ни от чего не застрахована. Мучительно наблюдала, по каким корзинкам разложила людей и какие этикетки на них налепила. Отрывались они с мясом. Моим.
Мне захотелось рассказать обо всём этом. Идея оформилась на волне вдохновения от благотворительного проекта «Такие дела» с их слоганом «Мы вернём в журналистику человека».
Никто не расскажет о бездомности лучше, чем сам бездомный. О том, как помочь наркоману, никто не знает лучше самого наркомана. Не может быть, мы учились в одном вузе, он тоже любит Хемингуэя и тоже мечтает о своей пасеке! Выходит, не такой‑то он и другой. Когда ты способен поставить себя на место другого человека, ты больше не можешь его ненавидеть».
Кто
«Делала материалы с бывшими заключёнными, с наркозависимыми, бездомными, цыганами, людьми, просящими милостыню, людьми с психическими заболеваниями, выпускниками детдомов. Это социальные, проблемные темы с тяжёлым негативным шлейфом вокруг каждого героя.
Параллельно шли герои, которые не представляли собой социальную проблему, но вели необычную жизнь: монахи, веганы, ухаживающие за тяжелобольными, отцы-одиночки, а также глухие, победившие рак, взявшие приёмных детей. Героем может стать любой человек, чьё положение вызывает любопытство. И я старалась задать им максимум стереотипных вопросов, получить обратную связь на каждый пункт из вороха предрассудков и подозрений.
Искать героев можно разными способами: через государственные соцучреждения, в благотворительных организациях, в тематических сообществах и на форумах, по знакомым и даже на улице.
Расскажу на конкретном примере. Я решила рассказать несколько историй ВИЧ-инфицированных людей и для этого обратилась в Белгородский центр профилактики и борьбы со СПИДом. С медицинскими темами всегда сложновато, но, пройдя витиеватый путь от главврача, через начмеда, заведующего отделением до лечащего врача-консультанта, нашла героя. Я попросила помочь мне с поиском, и через некоторое время врач сказал, что со мной готов пообщаться Владимир.
Он меня проверял. Выяснял, не боюсь ли я заразиться ВИЧ, не стесняюсь ли встретиться в публичном месте. Мы замечательно поговорили, он же познакомил меня с остальными героями, с которыми они организовали группу поддержки.
Владимир стал моим проводником, благодаря его протекции со мной согласились разговаривать люди, которые едва бы приняли меня в свой круг. Потом мы с ним делали материал о жизни с гепатитом и о проблемах с получением медпомощи, он познакомил меня с сообществом анонимных наркоманов, которые стали героями следующего текста».
![](/media/cache/3e/f2/3ef2810ed8a2c56bf9dc93f1ac100ab7.jpg)
Как
«В такой работе легко начать спекулировать чужими страданиями, поэтому особенно важно сохранить нейтральную тональность. Факты человеческой жизни уже достаточно экспрессивны, нет нужды усиливать их эмоционально, иначе непременно выйдет перегиб, и текст будет давить на жалость, а это никому не нужно.
Люди не хотят разговаривать. Они стесняются и думают, что ты хочешь глумиться над ними. В них измученная, но не сломленная гордость. В них вызов и агрессия. В них непрожитая острая боль. Единственный способ, который удалось мне найти, – это включить эмпатию на максимум.
Я очень сопереживаю своим героям. Например, после общения с людьми с психическими заболеваниями мне было очень плохо и тяжело, потому что такие беседы требуют огромного эмоционального погружения. Есть старая проверенная метода: хочешь, чтобы человек был искренним – расскажи герою что‑то личное о себе.
Знаю, чрезмерная эмпатия – это непрофессионально и ведёт к выгоранию, а ещё – к пристрастности. Думаю, мне очень помогает в общении опыт социальной работы, когда учишься переключаться: после работы не думать о работе и разделять себя и свои профессиональные обязанности. После того как состоялся доверительный разговор, несколько дней на отходняк, и тогда можно делать сухую выжимку из разговора.
Мне кажется, автору нужен специфический жизненный опыт, который уничтожит страх, боязнь других людей. Иногда приходится встречаться в неприятных или небезопасных местах – у кого‑то дома, в машинах, в приютах. Обычные правила техники безопасности здесь актуальны, но главное – не бояться человека.
Нельзя бояться подцепить вшей, пить из кружки, куда тебе налили чай, или тёмного прошлого заключённого, нельзя проявлять брезгливость, осуждать или жалеть. Только уважение и искренность. Нормальный, в общем‑то, способ общения с любым человеком.
А ещё – не жалеть времени. Когда ты идёшь в гости к цыганам, ты не управишься за час, а проведёшь в семье день, пообедаешь, споёшь, получишь приглашение на свадьбу. Когда общаешься с бездомным – можешь быть первым, кто уважительно с ним разговаривает за много лет. Когда ищешь героя, просящего милостыню, будь готов, что десять и двадцать человек грубовато или равнодушно тебя отошьют.
За пределами публикации остаётся иногда добрая половина разговора. Потому что это будет по‑человечески. Кредит доверия, который тебе открывают, иногда бывает слишком велик».
С чем
«Я хотела делать выразительный портрет и несколько снимков из быта и окружения героя, но практически сразу возникла проблема. Если мне обычно удаётся расположить к себе человека, то фотограф – уже посторонний, лишний свидетель, люди не готовы открываться.
Не удалось исполнить задумку с мини-репортажем и по другой причине: мы живём в небольшом городе, и многим героям важно сохранить анонимность. И я их понимаю. Это важно для репутации, потому что людям здесь жить, строить семью, работать.
Иногда люди отказываются не только фотографироваться, но и называть имя, при этом рассказывают удивительные истории. Тогда мы рисуем к тексту иллюстрации и придумываем псевдоним, но читаемость от этого неизбежно падает – люди гораздо меньше доверяют анонимным историям.
Некоторые тексты берут в газеты нашего издательского дома, там проблема с иллюстрациями и читаемостью не так видна».
Зачем
«Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно». Нет, на звание спасителя человека я не претендую, просто иногда всё складывается очень здорово: журналист помогает герою просто фактом появления в его жизни – начинают работать государственные механизмы, оживают чиновники, находятся доброжелатели.
А я мечтаю хоть на каплю увеличить количество любви в мире. Чтобы бездомного не выгнали из подъезда на мороз. Чтобы бывшего зека взяли на работу. Чтобы не проходили мимо плачущего цыганского ребёнка. Не косились, не боялись, а принимали других такими, какие есть. Чтобы всегда было так, как с последним текстом про людей, просящих милостыню: десятки комментариев и ни слова ненависти, а вместо этого – множество сообщений от незнакомцев со словами «Как я могу помочь?». Это и есть ответ».
Ольга Алфёрова