«Да кто мы тем Раевским – десятая вода на киселе», – сопротивлялись Оксана Владимировна и её 64- летний отец, Владимир Леонидович.
Неизвестный кузен
Нежелание озвучивать своё происхождение, кстати, мы не раз встречали у людей даже с каплей голубой крови: уж слишком крепки зарубки семейных историй, связанных с нею. Тем не менее разговор получился. А с ним – интереснейшая история белгородской семьи, в которую мы добавили и собственные архивные исследования.
Многим белгородцам известно имя Владимира Гавриловича Раевского – владельца усадьбы в губкинской Богословке (до революции к его названию обязательно дописывали соседнее сельцо – «Мышенка тож»), где сегодня находится музей. Владимир Гаврилович известен тем, что радушно принимал в своём доме племянников, а затем двоюродного брата, опального декабриста Владимира Федосеевича Раевского, по окончании его сибирской ссылки.
Но немногие знают, что у Владимира Гавриловича был родной брат (разумеется, тоже кузен декабриста) – Василий, который, по воспоминаниям родни, жил недалеко от Богословки. И его ветка дала многочисленное потомство.
Фото Михаила Малыхина
Мезальянс
Дочь Василия Раевского – Мария (родилась в 1874 году) – по семейному преданию была девушкой некрасивой («носастой»). Да к тому же бесприданницей. Не секрет, что и другие богословские Раевские не отличались богатством. Поэтому, когда к ней посватался зажиточный уроженец села Тёплый Колодезь Семён Тихонович Сапрыкин (1870 года рождения), на мезальянс закрыли глаза.
Впрочем, к концу XIX века такие браки между родовитыми невестами и успешными предпринимателями стали обычным явлением. А Семён Сапрыкин к революции 1917 года числился купцом 2-й гильдии и держал торговый бизнес в Горшечном и мельницу в Йотовке (ныне пригород Губкина).
Его отца – Тихона Сапрыкина – в современном Тёплом Колодезе до сих пор вспоминают как инициатора многих благих дел и зажиточного человека, имевшего кирпичный заводик. Есть тому и предметное подтверждение: на кирпичах, из которых в 1863 году здесь начали строить Михайло- Архангельскую церковь, стояло клеймо «С. Т. С.» – Сапрыкин Тихон Саввич. Известно, что помогал отцу в строительстве один из сыновей – Христофор.
В метрической книге этого храма от 1911 года (хранится в Госархиве Белгородской области) нашлась запись о том, что Тёплого Колодезя крестьянин Тихон Саввич Сапрыкин умер в возрасте 75 лет от удара. А это было по тем временам (основываясь опять же на анализе метрических записей) долгожительство.
Интересно, что изначально род Сапрыкиных был крестьянским и не значился в крепостных. Согласно исповедной книге 1877 года и более ранним, метрическим, все тёпловские Сапрыкины были однодворцами. То есть потомками служилых людей, получивших земельные наделы. Но не каждый, как Тихон Саввич, сумел сколотить капитал, который хваткие сыновья приумножили, выйдя в большое торговое плавание.
Фото из архива ГАБО
Бежали кто куда
Мария Васильевна и Семён Тихонович нажили девятерых детей. Всем, в том числе пяти девочкам, супруги дали образование. Мария Васильевна умерла в 1924 году. Похоронили её на старом йотовском кладбище.
Но в январе 1943 года, во время освободительных боёв, по нему прошла военная дорога. Кто мог, перезахоронил своих родных в другие места. Стояли лютые морозы. Голодным людям копать новые могилы было просто не под силу. Родные упросили красноармейцев подзахоронить прах Марии Васильевны в братскую могилу. Сегодня это известный памятник в переулке Героев в Губкине. Там и нашла последний приют потомственная дворянка Раевская. К сожалению, имени женщины на памятной табличке нет.
А Семён Тихонович попал под волну раскулачивания и сгинул в 1933 году. Что с ним стало, доподлинно неизвестно. По слухам, он уехал в Харьков, где вскоре скончался. Мельницу его разорили, дом разграбили и сожгли.
Уже взрослые дети Сапрыкина спасались с семьями от преследования советской власти. Один из его сыновей отказался от отца, сменил фамилию и уехал на Север, другой – в Казахстан. Остальные бежали в Харьков, где неплохо устроились. В Йотовке остался только один сын – Николай, о потомках которого и пойдёт речь.
Фото из личного архива семьи Аршиновых
Кулак, бурильщик, воин
Николай Семёнович Сапрыкин родился в 1899 году и женился уже после революции на крестьянке из деревни Йотовка – Марии Митрофановне Межуевой. У них было четыре дочери.
В аккурат перед раскулачиванием кто‑то шепнул супругам, что грядёт страшное – сыну купца и дворянки несдобровать. Чтобы спасти детей, выход был один – развестись и записаться в бедняки. Что Мария Митрофановна и сделала. Благо тогда достаточно было нужной записи в сельсовете.
А Николая Семёновича отправили строить Днепрогэс. Правда, вскоре многие дела о раскулачивании пересмотрели, обнаружив «перегибы на местах», и бывшего кулака реабилитировали. Он вернулся в родные края и вновь женился на своей Маше.
Перед войной Николай Сапрыкин успел поработать в шахте КМА буровым мастером. В 1942-м его призвали на фронт, он защищал Ленинград, был тяжело ранен под Тихвином. Получил медаль «За оборону Ленинграда». Скончался Николай Семёнович в 1968 году. Супруга Мария Митрофановна пережила его на три года.
Хранительница
Эти (а точнее, далеко не все из изложенных) подробности сохранились благодаря удивительной женщине, которой сегодня уже нет в живых, – Нине Николаевне Аршиновой, дочери Марии и Николая Сапрыкиных.
Как смогла она сохранить память о своём древе, да ещё в таких деталях, когда в иные времена люди думать об этом боялись? Внучка, Оксана Аршинова, считает, что её бабушке вообще не было знакомо чувство страха.
«Она не боялась никого и никогда. Жила, не соблюдая условности, слушала только своё сердце. Помню, однажды привела с улицы молодого человека подшофе, который рассорился с девушкой, и оставила ночевать, – рассказывает Оксана Владимировна. – Родные забеспокоились, а бабушка ответила: брать у нас нечего, а у человека неприятности, пусть остынет, успокоится, а то в беду попадёт».
Именно Нина Николаевна поддерживала связь с харьковской роднёй, привечала у себя в доме. Запомнился такой случай. В 1990-е, когда в Харькове с продуктами стало плохо, нагрузила сумки домашней снедью и повезла родным через образовавшуюся к тому времени границу. Таможенники её почему‑то задержали. Нина Николаевна спокойно привела начальнику службы веский аргумент, который открыл ей путь к родным: «Там люди с голода умирают, надо ехать».
Особенно тесно общалась она со своим харьковским дядей – героем войны Василием Сапрыкиным, который многое помнил и рассказывал о прежней жизни. Он передал племяннице вазу из дома Раевских, которую Нина Николаевна в 1990-е годы подарила богословскому музею. Здание усадьбы было ей знакомо с детства. В Богословку её привозили маленькой девочкой повидаться с родными, последними владельцами дома – Николаем Раевским и его семьёй. И её там очень тепло принимали.
А ещё Нина Аршинова слыла известной травницей, к которой люди шли за помощью.
«У бабушки была подруга из столицы, фитотерапевт, кандидат наук, которая каждый год приезжала к ней собирать травы. И они ездили только по им известным местам», – вспоминает Оксана Владимировна.
Для Нины Аршиновой не существовал материальный вопрос, она вообще мыслила другими категориями. Как мама и бабушка, она никогда не докучала молодёжи советами, но с ней всегда хотелось поделиться сокровенным. Она могла найти общий язык с любым человеком.
Согласитесь, что такие воспоминания родных сделают честь любому человеку. И неважно, какая в тебе при этом течёт кровь.