Официально учёт неполных семей, состоящих из отца и детей, не ведётся. Есть лишь данные переписи населения в 2002 году. Тогда в России их насчитали свыше 630 тысяч. Термина «отец-одиночка» в законодательстве РФ нет, однако они имеют право на получение пенсии при потере кормильца в случае смерти жены, детские пособия и материнский капитал.
Сергей, 42 года, воспитывает сына:
«Мы переехали в Белгород из Луганска. Когда там начались боевые действия, город сразу опустел без детей – их постарались побыстрее вывезти. У моего деда было десять детей, половина из них обосновались в Луганске, а другие – в Белгороде, поэтому мы приехали сюда.
Здесь родственники помогли с жильём, а вот на работу толком устроиться пока не удаётся. На Украине я занимался установкой автономного отопления, здесь такое не практикуется, и моя специальность оказалась не востребована. Сейчас я работаю на временных работах.
Мы развелись с женой, когда Кириллу было четыре года. Строили дом, взяли машину в кредит. Работал я один, она занималась сыном и параллельно получала высшее образование. До кризиса денег хватало, а когда стало туго, она меня попросила: «Разреши уехать на заработки в Арабские Эмираты». Вместо этого она поехала в Турцию, познакомилась там с человеком, съездила ещё несколько раз…
Я чувствовал, что меня обманывают, но не хотел этого видеть, потому что желал сохранить семью. В итоге начал терять зрение, полгода провёл в больнице. Жена сама подала на развод, хотела забрать сына с собой. Я отстоял его с помощью юристов. Это было нелегко, потому что обычно детей оставляют с матерью.
Ни в коем случае не настраиваю сына против мамы и сейчас к ней негатива не испытываю, хотя не объяснял ему подробностей, конечно. Дважды в год она приезжает с ним повидаться, а на лето собирается взять к себе на Кипр. Переживаю, конечно, что из этого выйдет, но нужно думать о сыне – ему там будет лучше, чем провести лето в городской квартире.
Поначалу было очень тяжело, я был растерян, что скрывать. Но Кирилл меня вдохновляет: когда делаешь что‑то для другого, а не для себя, появляются силы. Поначалу бабушки и дедушки помогали, здесь у двоюродных братьев и сестёр дети, так что есть хорошая компания.
Распорядок дня сейчас такой. Я работаю с 10:00 до 19:00. С утра готовлю завтрак, провожаю Кирилла в школу – он первоклассник, пишу ему задания на день. Мы отказались от продлёнки, сейчас он сам возвращается из школы домой, где его ждёт обед. Делает уроки и мои задания. Два раза в неделю он ходит на тхэквондо. В полвосьмого я возвращаюсь домой и весь его. Мы разговариваем, смотрим кино, читаем.
Поначалу сильно переживал: как он перейдёт дорогу, как справится один дома? Мы постоянно на связи, я обучил его правилам безопасности. Сейчас я спокоен: он умный и самостоятельный парень.
У Кирилла есть доступ в Интернет, но он там совсем не виснет. Он умеет правильно пользоваться информацией, например обожает конструировать необычные изделия из лего и смотрит инструкции в Интернете. Во‑первых, каждый день у него есть ряд поручений от меня, ему некогда там зависать. А во‑вторых, нам есть чем заняться вдвоём, я не стремлюсь отделаться от него монитором, чтобы отдохнуть самому.
Что касается поисков новой спутницы жизни, то я этим не занимаюсь. Может, не встретил пока женщину, с которой захотелось пойти вместе дальше. Но есть и другой момент. Сейчас максимум моих сил и возможностей уходит на заботу о сыне. Чтобы сделать женщину, а значит, и нашу семью, счастливой, мне нужно обеспечивать её, заботиться о ней, а сейчас у меня нет возможности делать это.
Мы приходим в этот мир, и со временем у каждого появляются долги: долг мужа, долг жены, отца, матери, сына. У кого‑то ещё долг перед Родиной, перед богом и так далее. Да, у меня не получилось выполнить долг мужа. Но долг отца я могу постараться выполнить максимально.
Как бы ни было тяжело, в моей ситуации появилась масса плюсов: я научился хорошо готовить, веду здоровый образ жизни, научился не падать духом несмотря ни на что. Мой сын стал отчаянным оптимистом, смотря на папу.
Когда жена задавала мне вопрос, понимаю ли я, что такое ребёнок, готов ли – я твёрдо ощутил, что готов к ответственности, хоть и ничего не знал о детях. До сих пор делаю ошибки, каждый день что‑то новое открываю. Проблема в том, что нигде не учат, как должны вести себя муж с женой, как создавать хорошую семью и заботиться о детях.
Я обращаюсь к работам уважаемых авторов, почтенных учителей современности: школа Щетинина в Краснодарском крае, методика Жохова для начальной школы, книги Шалвы Амонашвили, лекции юморного Сергея Яковлева, Вячеслава Рузова, Александра Хокимова, Олега Торсунова, Марины Таргаковой.
Я много общался с теми, кто знает толк в гармоничном развитии ребёнка, и все едины в том, что его вообще воспитывать нет смысла. Нужно воспитывать себя, а дети, как ксерокс, скопируют с тебя модель поведения. Нет смысла говорить сыну о вреде алкоголя и табака, если сам куришь и пьёшь. Хочешь, чтобы твой ребёнок был лучше тебя, – стань сам лучше, и он за тобой потянется».
Виктор Чепель, 50 лет, воспитывает двух сыновей и дочь:
«История нашей семьи самая обыкновенная, если честно, даже не знаю, что особенного рассказать. Мы с женой любили друг друга, прожили вместе шесть лет, у нас родилось трое детей-погодок. Когда младшему был год, мы поняли, что разные люди и дальше не можем быть вместе. Это же часто случается, правда? Разошлись мирно, без судов. Долго думали, обсуждали, как быть с детьми, и пришли к тому, что у меня больше возможностей обеспечивать детей и заботиться о них.
Сейчас мы с бывшей супругой практически не общаемся, она живёт очень далеко, я даже не знаю, как сложилась её жизнь. Она всегда была за общение с детьми, но, чтобы ладить с ними, нужно всё время быть рядом, иначе каждый будет на своей волне, взаимопонимания не найти.
Я оказался в непростом положении, но, прежде чем пойти на этот шаг, я взвешивал свои возможности и желания. Всему научился по быту, по уходу за ребятами. Не могу сказать, что мне было сложно перестроиться: я шёл на это осознанно. Наверное, я трёхжильный.
По образованию я инженер-механик, но жизнь так сложилась, что большую часть времени занимаюсь детьми и хозяйством. О финансовой стороне не хотелось бы говорить. У нас есть дом, участок, нам не приходится выживать – можно сказать, нам повезло в жизни. Я смотрю на общество и понимаю, что сегодня это счастье – иметь свой дом.
Я глубоко сочувствую одиноким женщинам, которым некому помочь, вижу, что им приходится безумно тяжело. Работа социальных служб далека от идеалов человечности. Не хочу сказать чего‑то конкретно плохого – просто вся система в целом ещё очень незрелая и получается, что каждый по большому счёту отдан на откуп самому себе.
Я не воспринимаю жизнь, как череду сложностей. Все наши семейные проблемы, что называется, по расписанию. На каждом этапе всё меняется, одно вырастает из другого. Дети растут, и я расту и учусь вместе с ними.
Доверие и личный пример – очень важные составляющие нашего взаимопонимания. Доверие пробуждает ответственность, которую не хочется терять. Если навязывать что‑то, то неизбежны конфликты и сопротивление.
Это принцип мы исповедуем во всём, даже в домашних обязанностях. Доверие всегда должно восприниматься за честью. Доверили вымыть пол – должно хорошо сделать, иначе в другой раз не доверят. А если не участвовать в общих делах – скучно жить будет, никто не хочет себя изолировать. Все помогают по мере желания, никого не заставляю.
Мы много времени проводим вместе: отдых и поездки, пикники, рыбалка. Немного компьютера, немного спорта. Интернет никак не ограничиваю, они сами распоряжаются своим временем. Есть школа, хобби, другие занятия.
Мои сыновья в этом году заканчивают школу, дочка учится на первом курсе. Выбор специальности только за ними, я их поддержу. Детям сейчас сложно определиться, постулатов нет никаких. В моей молодости было больше конкретики, ориентиров, сейчас люди мучительно разрываются между любимым делом и жизненными благами.
В моей собственной семье было девять детей. Все с разными талантами и способностями. Мы много читали, я штудировал в юности книги, набирался опыта в разговорах. Многое из этого мне пригодилось впоследствии при воспитании собственных детей.
Личную жизнь я не против устроить по возможности. Но это не так‑то просто, нужно беречь и приумножать то, что есть сейчас. Нужен очень достойный человек, это огромная ответственность, и я прекрасно понимаю, почему никто не готов создавать семью с тремя неродными детьми, да ещё и взрослыми. Не каждая женщина готова даже к собственным детям, поэтому у нас сейчас такие маленькие семьи».