Но для начала пройдите тест:
О своих буднях «БелПрессе» рассказали мастера по ремонту обуви, супруги Елена и Сергей Бронниковы.
Елена: По профессии я швея, а муж – токарь-фрезеровщик. В 1990-е годы мы остались без работы и вместе пришли в сапожную мастерскую. Учились всему на практике у стареньких мастеров. Так тут и остались.
Сергей: Я восемь лет обувью торговал, а потом начал ремонтировать. Мой дедушка был сапожником – умел делать всё. Жаль, опыта его перенять не успел.
Елена: Заменить подошву или прошить её крючком поначалу было трудновато. Зато сейчас для меня это легко и просто. А бегуночек поменять или что‑то прострочить – идёт как семечки.
Сергей: У каждого мастера своя работа. Я бы ту работу, которую жена делает за три часа, сделал бы за три дня. Сейчас можно так красиво сделать, как раньше сапожники не могли: латки делали сверху, а мы – снизу, шов делали зигзагом, а мы – потайной, который не каждый сапожник знает. Много секретов, которые выдавать нельзя.
Елена: Инструменты у нас простые, ничего сверхъестественного: машинка, крючок для прошивки подошвы, специальные сапожные ножи, ножницы, отвёртки, щипчики, кусачки, молоток…
Сергей: При этом у нас полно инструментов, названия которых мы и сами не знаем. А клиенты порой не знают, как бегунок называется. И собачкой назовут, и «вот этот, который ходит». Некоторые не знают, что такое набойки, и просят: «Поменяйте мне каблуки».
Елена: Отремонтировать можно всё что угодно. Но если видно, что обувь всё равно развалится не сегодня-завтра, объясняем, что проще купить новую. Зачем с человека зря деньги брать?
Как выбрать качественную обувь? Задник должен быть очень прочным, дубовым, а также носочек и супинатор. Производители сейчас на супинаторах экономят: они стали настолько жиденькими, что обувь гнётся. Естественно, каблуки ломаются, нога вихляет. Поменять супинатор – тяжёлая работа, потому что приходится полностью вскрывать подошву.
Приносят обувь, которая стоит 20 тысяч. У неё так же рвётся подошва, как у дерматиновой за тысячу рублей. Вот и угадай, какую купить.
Сергей: Я несколько лет не покупаю обувь вообще. Всё себе сам шью. И жене иногда.
Елена: Работы больше в межсезонье. Январь и февраль – тихие месяцы: люди уже отремонтировались и дохаживают зиму. Приносят, бывало, сапоги: «Заделайте только эту дырку, а эта пусть будет, мне только доходить». А потом приходят весной: «Заделайте ещё и эту дырку, я, пожалуй, в них ещё похожу».
Всегда обращаю внимание на обувь прохожих, замечаю поломки: опа, пошли 250 рублей! Или, как говорит мой папа, тоже сапожник: «Боже, сколько денег мимо проходит!»
Был такой случай: рабочий со стройки принёс свою летнюю обувь. Она была такая убитая, будто на помойке нашёл. Попросил сделать всё, что только можно сделать. Я вымыла, высушила, поменяла подошву, стельки, задники… Он туфли не узнал. А на следующий день привёл всю бригаду – показать, кто чинил его обувь. Они сколько работали, всё время к нам ходили.
Нам постоянно приносят туфли на высоких каблуках и с красной подошвой. Даже не знали, что они лабутенами называются.
Откуда пошло выражение «ругаться, как сапожник»? Меня оно всегда бесило. Может, потому что раньше сапожники были люди пьющие и часто ругались?
Сергей(жене): А ты и не сапожница! Недавно в программе «Доброе утро» показали сапожника, а назвали его мастером по реставрации кожаных изделий… Видишь, как наша профессия выросла в названии!
Записала Елена Байтингер