Так что же такое суржик? Изначально суржиком, суржей или суржанкой называли смешанный посев на одном поле озимой пшеницы с озимой рожью, а также нечистую по породе пшеницу, имеющую признаки смешения с рожью. Суржиком же именовали и хлеб, испечённый из разных пород зерновых культур. И только потом этим словом стали называть языковое образование, представляющее собой смесь русского и украинского языков.
Как появился суржик? Абсолютно естественным образом! Если уж два близкородственных народа проживают на одной территории, активно контактируют друг с другом, то неизбежно возникает разговорно-бытовой стиль речи, в которой сочетаются черты обоих языков. Явление это отнюдь не уникальное, в лингвистике оно именуется «койнé».
Этот термин использовался для обозначения устной речи, возникшей при общении носителей различных диалектов в Древней Греции. Аттический диалект, на котором писали свои трагедии Эсхил и Еврипид, во второй половине I тысячелетия до н. э. синтезировался с восточно-ионийским диалектом Гомера и Гераклита. Постепенно новое наречие вытеснило остальные древнегреческие диалекты – именно на нём творили все эллинские авторы нашей эры, именно им изложен и записан христианский Новый Завет. Современный греческий литературный язык – прямой потомок того самого античного суржика. Такими же потомками койне разных диалектов и языков являются современные немецкий и английский языки.
Однако вернёмся к нашему русско-украинскому суржику. На южных границах Московской Руси первые поселения малороссов (украинцев), которых тогда называли черкасами, появились ещё до знаменитой Переяславской Рады 1654 года. Читатели, конечно же, помнят из школьного курса истории, что тогда произошло объединение земель, находящихся под властью гетмана Богдана Хмельницкого, с русским царством. Жизнь украинских крестьян, казаков и православного духовенства под владычеством Речи Посполитой была, видимо, не слишком сладкой. Вот и бежали они от гнёта шляхты и магнатов на пограничные земли Московии. А уж во второй половине XVII века десятки тысяч украинцев из Правобережья, Волыни и Галичины переселились на территории современных Белгородской, Воронежской, Курской, Луганской, Сумской, Харьковской областей.
Здесь, на новых землях, украинские переселенцы основывали свои поселения, которые назывались слободами. Нетрудно догадаться, что украинское слово «слобода» тождественно русскому «свобода» и такое название малоросские сёла получили потому, что их жители были освобождены от государственных или феодальных повинностей. Основной обязанностью жителей слобод была защита южных рубежей русского государства от набегов крымских татар.
Поначалу украинские поселенцы на новых землях жили обособленно. Но общность территории, совместная борьба с врагами государства, взаимная торговля, натуральный обмен, а позже и браки между русскими и украинцами – всё это сблизило два народа и даже создало ту своеобычную этническую смесь, которую некоторые называют слобожанами. Неудивительно, что в процессе тесного общения братских народов возникло и особое языковое явление – тот самый суржик. Как правило, в его лексике смешиваются русские и украинские слова, грамматические формы, но произносятся они именно на украинский манер. Вот несколько типичных примеров суржикизмов:
Шо ти щас робиш?
Як діла?
Скіки тобі лєт?
Шо ти можеш про це сказать? Будем ізучать чи нє?
Даже не знаю, шо його робить.
Шось я не пойму! Ти будеш платить ілі як?
Я трошки опоздаю.
Скіки время?
Первий, вторий, третій.
Разные варианты русско-украинского или украинско-русского (в зависимости от базовой основы) суржика возникали всюду, где совместно проживали представители обоих народов. И надо сказать, отношение к этому живому разговорному наречию в среде ревнителей чистоты языка XIX века было неоднозначным.
Так, русскоязычная газета «Киевские губернские ведомости» резко высмеивала суржик.
«При первом моём посещении Контрактового дома, – писал корреспондент газеты в 1854 году, – я был поражён, отуманен, увидевши и услышавши всё, что там происходило […] Разные фразы замечательны. «Прощайте, мы пойдём додому». – «Нет, не идите, вы ещё, кажется, имеете видеть пана Стрежлицкого». – «Перестаньте, вы все смеётесь с меня». – «Вот сюдою, сюдою пойдёмте!» – «Нет, лучше тудою. Там, видите, как все крутятся».
И до сих пор многие считают, что, если человек разговаривает на суржике, значит, он малограмотный, неотёсанный селянин. Это не совсем так, а вернее, совсем не так. Неоднократно бывая у родственников в Воронежской области, я слышала, как люди с высоким образовательным и социальным статусом в бытовом общении начинали балакать на бойком суржике. Для них это нечто вроде домашнего языка, которым удобно говорить со своими. И так же органично в деловом общении или в общении с человеком из другого региона они переходили на русский литературный.
Донская балачка, как и кубанская, – это тоже разновидности суржика. И, надо сказать, на Кубани очень бережно относятся к её сохранению: изучают в школе в рамках предмета «Кубановедение»; выпустили «Кубанскую азбуку» на местном диалекте; в 1990-е годы в эфир одной из телерадиокомпаний выходила программа на балачке, в ходе которой диктор на фоне видеоряда озвучивал исторические анекдоты и забавные рассказы, связанные с Кубанью, а в 2010 году в казачей станице Атамань впервые прошёл фестиваль-конкурс «День балачки».
Если на Кубани суржик стал чем-то вроде местной достопримечательности, то на современной Украине отношение к нему, прямо скажем, резко негативное. С середины 90-х годов прошлого века в украинской публицистике и социолингвистике идут ожесточённые споры о том, что такое суржик.
«Суржик – это калечение языка, языковая беспомощность, недостаток чутья слова, хватание за первый попавшийся суррогат из чужого языка, пассивный переход на вторичный «ширпотреб», – пишет автор украинского фольклорно-этнографического ресурса.
Авторы научных статей тоже характеризуют украинско-русский диалект как «признак деградации человеческой ментальности, проявление национальной бессознательности».
В чём причина такого резкого отторжения суржика украинскими интеллектуалами? Объясняется это, в общем-то, просто: украинский литературный язык ещё до конца не выработал унифицированную, общую для всех регионов страны, форму, он находится в стадии активного развития. Поэтому суржик, на котором говорит значительная часть населения страны, воспринимается научными и политическими элитами как угроза украинскому языку.
Правда, если кто-то из особо дотошных наших читателей попробует прочесть в оригинале «Кобзаря» Тараса Шевченко, «Энеиду» Ивана Котляревского, «За двумя зайцами» Михаила Старицкого, послушает, а потом увидит «в буквах» тексты народных песен Левобережной Украины, то с удивлением обнаружит, что язык этих произведений гораздо больше напоминает пресловутый суржик, нежели язык современной украинской публицистики.
В России проблема употребления суржика не политизирована, как таковой её вообще не существует. И если ты не упёртый граммар-наци (для тех, кто не в курсе: так на интернет-сленге иронично называют особо рьяных ревнителей грамотности – прим. авт.), то использование суржика на территории его традиционного бытования тебя никак не должно задевать и оскорблять.
Россия – большая страна, и в каждом регионе есть свои диалекты. Только представь, как обеднела бы сокровищница русского языка, если бы герои сказов Бориса Шергина, Степана Писахова, Павла Бажова утратили бы своеобразие поморского и уральского говорка, а персонажи донского эпоса Михаила Шолохова разговаривали не на гуторе, а на усреднённо-правильном! Русский литературный язык объединяет всех жителей России – от Калининграда до Камчатки, и, естественно, необходимо владеть грамотной речью. Но даже если и проскочит в ней региональное словечко, промелькнёт фонетическая особинка, вспыхнет необычная интонация – это же замечательно! Можно сразу определить, откуда твой собеседник, и сказать ему сердечно: «Дружище, да ты настоящий сибиряк!», «Барышня, чувствую, вы коренная москвичка!», «Земляк, ты, наверное, из Курска?» Мы и огромные, и великие, и единые. И потому нашему языку никакие местные особенности не страшны.
Чтобы наглядно показать отличия суржика-балачки от украинского и русского языков, приведём отрывок из рецензии кубанского поэта Ивана Вараввы на книгу Степана Хуторского.
Текст на русском языке:
«И откуда ты взялся такой, Степан Хуторской? Так складно говоришь, такой сочный юмор у тебя, ну, честное слово, прямо завидно делается. Всё у тебя есть: и мысли, и смешки, и слёзки, и отвага, и острый, как бритва, язык – сразу видно, прирождённый ты казак, хороший казак!
...
Твори, дорогой! Нашим с тобою землякам Слово твоё нынче, может, нужнее и важнее самых живительных лекарств».
Текст на балачке:
«И звидкиля ты узявся такий, Степан Хуторской? Так складно балакаешь, такий сичный гумор в тебе, ну, чесне слово, прямо завидки беруть. Всэ у тебе е: и думкы, и смишинки, и сльозинки, и видвага, и гострый, як бритва, язык – отразу выдно, природный ты козак, добрый козак!
…
Твори, любый! Нашим з тобою землякам Слово твое нынче, может, потрибнийше и важливийше самых живительных лекарств».
Текст на украинском языке:
«І звідкіля ти взявся такий, Степане Хутірський? Так складно балакаєш, такий соковитий гумор у тебе, ну, чесне слово, прямо завидки беруть. Все у тебе є: і думки, і смішинки, і сльозинки, і відвага, і гострий, як бритва, язик – одразу видно, природжений ти козак, добрий козак!
...
Твори, любий! Нашим з тобою землякам Слово твоє нині, може, потрібніше та важливіше самих живильніших ліків».