В реальном масштабе
Для кого-то Белгород – просто точка на карте. Для архитекторов же он всегда был, есть и будет многоточием. Потому что расширение и перестройка – залог развития любого города.
В середине сентября в горсовете рассматривали изменения в генплан города. По ним в центральной его части, ограниченной улицами Попова, Островского и Белгородским проспектом, на месте ветхих малоэтажек планируется построить многоэтажки. Подобная судьба уготована и домам в квартале между проспектами Славы и Б. Хмельницкого, а также на улице 50-летия Белгородской области.
В конце прошлого месяца бывший мэр Белгорода Сергей Боженов подписал распоряжение, в котором поручил городскому управлению архитектуры и градостроительства подготовить изменения в генплан развития городского округа до 2025 года, утверждённый в 2006 году. Мнение местных жителей тоже обещают учесть: до конца октября у всех горожан есть время внести свои предложения и идеи, касающиеся планировки города и его функциональных зон. Глас народа примут во внимание вcё в той же архитектуре.
В свете грядущих изменений не лишним будет заглянуть в прошлое Белгорода. Полистать страницы его истории со времён практически целиком вымаранного войной города. И факт за фактом постигнуть механику этого чуда – возрождения его из руин.
Фото с сайта http://belgorod.doguran.ru/
Стеклили банками
В середине марта 1943 года немецкие самолёты отчаянно бомбили Белгород. Многочисленные авианалёты продолжались больше недели. В центре от домов остались одни кирпичные коробки без крыш и окон. На окраинах некоторые здания уцелели, но стёкла в них выбило взрывной волной. Так что картина, открывшаяся освободителям города в августе, была удручающей.
Но жизнь брала своё. И Белгород сразу же после изгнания оккупантов начал потихоньку выкарабкиваться из руин.
Большинство шишек сыпалось на тогдашний городской коммунальный отдел. Уже в сентябре 1943 года его руководитель (в документах – тов. Бондаренко) получил гневное послание от заместителя председателя исполкома городского совета депутатов Арсентьева. Последний пенял на то, что сбор строительных материалов в городе не налажен, что даже подлежащие восстановлению дома разбираются населением на топливо.
«Предупреждаю, в случае повторения подобных явлений, вопрос о Вас будет поставлен на исполкоме для привлечения к ответственности за разбазаривание ценного строительного материала и разрушение городского жилого фонда», – пригрозил зампред.
В декабре того же года на исполкоме утвердили акты на дома, полностью разрушенные и не подлежащие восстановлению. Был организован сбор стройматериалов. Сбору подлежали все мало-мальски пригодные для дальнейшего использования материалы: кирпич, кровельное и арматурное железо, доски, кафель и т. д. Привлекали к этой работе немногочисленное уцелевшее население и служащих предприятий.
Особенно плохо обстояли дела со стеклом для окон. Но выход нашёлся: на городском консервном комбинате каким-то чудом уцелело более миллиона стеклянных банок. Первым ими застеклили здание горсовета, располагавшееся тогда на улице Комсомольской (ныне Преображенской). Потом стали выдавать пол-литровую тару для остекления окон предприятиям и населению. Этот факт отпечатался в памяти тогдашних школьников: свет сквозь такие баночные окна проходил плохо, поэтому в классах было полутемно, особенно ближе к вечеру.
Фото с сайта http://belgorod.doguran.ru/
За всё в ответе
Параллельно в городе велась и другая, административно-хозяйственная работа. В январе 1944 года горкоммунотделу передают по списку несколько бесхозных выморочных домов, а в феврале – частные дома тех, кто выбыл в эвакуацию (с припиской о необходимости возврата владельцам по их объявлению). А ещё исполком распорядился до окончания восстановления города воздержаться от нарезки новых усадебных участков.
В марте 1944-го в городе ввели строжайший запрет на порубку деревьев, а в апреле в Белгород из Микояновского питомника привезли для высадки огромное количество саженцев. Озеленению подлежали все городские улицы и скверы.
Однако работой коммунотдела городские власти по-прежнему были недовольны:
«Недостаточно проявлена твёрдость технического контроля горкоммунотдела к ведомственным предприятиям и учреждениям с точки зрения планировки, архитектуры города, а частный сектор выпущен из поля зрения».
Коммунальщики отставали по срокам от намеченного годового плана восстановительных работ. Поэтому исполком горсовета обязал заведующего многострадальным отделом составить общий план восстановления города с учётом планировки и архитектурного оформления.
Летом того же, 1944 года благоустройство города продолжалось усиленными темпами. Исполком постановил к годовщине освобождения города фасады всех зданий и сооружений независимо от их принадлежности отремонтировать и покрасить, а в местах, где дома разрушены или снесены, вдоль улиц построить кирпичные заборы. Сами же улицы и дворы к празднику приказали очистить от хлама и мусора.
Фото с сайта http://belgorod.doguran.ru/
Проектное бюро
В июне 1945 года при горкоммунотделе Белгорода появилось проектное бюро – «в целях упорядочения архитектурно-проектных работ в городе, а также чёткого, грамотного обслуживания организаций и населения, необходимого в связи с возрастающим объёмом строительства».
Учреждение начало выполнять все проектные, архитектурные и сметные работы: оформление фасадов, улиц, кварталов, площадей и скверов. На нём же лежало проектирование магазинов, складов и прочих зданий.
Таким образом, на местном уровне были приложены колоссальные усилия по восстановлению разрушенного города. Но даже этого оказалось мало. Не хватало помощи сверху. К сожалению, Белгород не вошёл в число 15 городов страны, которые по постановлению Совнаркома СССР должны были быть восстановлены в первую очередь. Но так как город сильно пострадал от бомбёжек, в сентябре победного года вышло постановление Совнаркома РСФСР «О мероприятиях по восстановлению хозяйства Белгорода». Одним из таких мероприятий явилась разработка нового генплана города.
Генплан от Москвы
17 октября 1945 года исполком горсовета депутатов трудящихся в числе прочих вопросов рассмотрел и проект новой планировки Белгорода, составленный архитектором ГИПРОГОРа Ивановым (ГИПРОГОР – проектный институт, созданный в 1929 году для проектирования генеральных планов городов и рабочих посёлков, а также разработки проектной документации для новостроек первых пятилеток – прим. авт.).
Докладывал о проекте московского архитектора новый заведующий горкоммунотделом Иван Шестопалов. Он отметил, что проект этот «в основном опирается на существующую конфигурацию улиц, площадей и зелёных зон, с учётом возможного их спрямления, а также с учётом роста города за счёт индивидуальных застроек северной части города. Кроме того, проект решает создание административного центра, оформляемого главной площадью и ансамблем зданий, сосредотачивающих административно-хозяйственные отделы города».
Вместе с тем проект предусматривал перенос на новое место базара: в квартал между улицами Первомайская (Народный бульвар) – Бакунина (50-летия Белгородской области) – Литвинова (Белгородский проспект). Кроме того, на месте существующего и значительно разрушенного Рабочего городка (его составляли здания и службы бывшего Рождество-Богородицкого женского монастыря; ныне на этой площадке расположен драмтеатр – прим. авт.) был запроектирован парк с выходом к Везёлке. А расширение города в северном направлении в свою очередь требовало переноса на новое место городского кладбища, которое планировали заменить зелёной зоной.
Принять с оговорками
Депутаты горсовета согласились принять предложенную ГИПРОГОРом планировку за основу. Но высказали несколько существенных замечаний. В частности, они постановили открыть перспективу на административный центр с улицы Ленина (ныне – Гражданский проспект) и оставить улицу Везельскую (Победы), не закрывая её зелёной зоной в кварталах ул. Попова – Декабристов (Театральный проезд). По мнению белгородского краеведа Александра Крупенкова, именно это дальновидное решение позволило в будущем построить на месте Рабочего городка драмтеатр и создать парк Победы.
Рынок по воле горсовета тоже сохранил за собой место, но стал крытым. А в том квартале, куда московский архитектор запроектировал его перенести, оставили место для колхозного базара – «учитывая наличие значительного количества продуктов, привозимых колхозниками».
Вопрос о переносе городского кладбища депутаты и вовсе проигнорировали (захоронения на нём продолжались вплоть до 1967 года, когда погост был официально закрыт; полного переноса кладбища, к счастью, не случилось до сих пор – прим. авт.).
Также исполком распорядился намеченный для индивидуального строительства квартал севернее больницы и колхозного базара оставить под территорию городского парка (имеется в виду нынешний центральный парк), ликвидировать бульвар между улицами Бакунина и Попова, предусмотреть в проекте размещение подсобного хозяйства (свинарни, конные дворы, откормочные пункты) для городских организаций в кварталах севернее городского кладбища. Конечно, последний пункт в сегодняшних реалиях кажется смешным, однако в послевоенное время люди в первую очередь думали не о престиже города, а о том, чтобы было чем прокормиться.
Депутаты горсовета попросили исполком облсовета утвердить проект новой планировки города, но с указанными замечаниями. Для послевоенного Белгорода этот план наметил основные линии дальнейшего развития.
Спустя три года, в 1948-м, два курских архитектора разработали ещё один план планировки центра города, который, впрочем, мало чем отличался от проекта Иванова.
При подготовке статьи использовались документы Государственного архива Белгородской области и краеведческий труд Александра Крупенкова «Пройдёмся по старому Белгороду».