Это не кино. Как ветеран уголовного розыска Виктор Овсянников 40 лет ловил преступников

Погони, схватки, слежка, допросы и постоянная аналитика – это будни сотрудника уголовного розыска. Хотя работа оперов сильно отличается от киношной показухи. Например, слежка, которую изображают увлекательным приключением, может быть многочасовым и даже многодневным томительным ожиданием. А задержание ‒ не увлекательно-героическим действием, а борьбой, в которой преступники готовы на всё. И со всем этим сталкивался Виктор Овсянников.

Определил судьбу

«Родился я через шесть лет после окончания войны в семье сельского учителя. Рано пристрастился к чтению. Восемь лет учился в сельской школе, потом переехал в Старый Оскол. Однажды, взяв в читальном зале Конан Дойла, пропал. Каждый день ходил и до закрытия читал детективы, так и определил свою судьбу – работу в милиции. Решил, что буду ловить бандитов.

Молодой инспектор уголовного розыска Виктор Овсянников в 1970-е / Фото: из личного архива

После школы ушёл в армию. Служил в ракетных войсках стратегического назначения. Демобилизовался в 1972 году и поступил на работу в старооскольский горрайотдел милиции. Вначале меня назначили на должность инспектора-дежурного спецкомендатуры.

Я всегда с завистью смотрел на сотрудников уголовного розыска: в гражданской одежде, с оружием и ореолом таинственности. Принимали тогда в уголовный розыск коллегиальным решением всех сотрудников. Присматривались, выбирали кандидатуру, обсуждали. Я им приглянулся, и через семь месяцев меня взяли в уголовный розыск».

Большая стройка

«В 1970-е Старый Оскол был городом двух всесоюзных комсомольских строек. Строили цементный завод и Стойленский горно-обогатительный комбинат. Потому приезжало очень много людей как из Советского Союза, так и из‑за рубежа. Кроме комсомольцев, на всесоюзные стройки отправляли и не совсем законопослушный контингент. Во‑первых, условно осуждённые, у которых в приговорах суда было: «направить на стройки народного хозяйства». А ещё привозили досрочно освобождённых после колонии. Вот и представьте, с кем приходилось иметь дело.

Сейчас в уголовном розыске оперуполномоченные, а тогда мы были инспекторами. Меня назначили зональным инспектором. Линейный ‒ это когда работаешь по одной линии, одному направлению. А зональный – когда отвечаешь за определённую зону, территорию. Вот в зоне моей ответственности числилось три новых микрорайона «а», «б» и «в», сейчас это Интернациональный, Горняк и Парковый. Там тогда было 16 общежитий. Два из них заселяли болгары, ещё два ‒ условно осуждённые мужчины и женщины».

Фото: pixabay.com
Тайное легко стало явным. Как на месте преступления находят самые необычные вещдоки

Первое убийство

«Когда начал работать, в разработку чаще всего попадали кражи из киосков и квартир, грабежи, а по весне угоны мотоциклов, велосипедов. Убийства были большой редкостью, но случались. Первое, которое я раскрыл, произошло через год после моего прихода в уголовный розыск в 1974 году. Это случилось в общежитии, где жили рабочие. В ноябре приехали двое солдат по комсомольской путёвке. На праздник стали выпивать с условно осуждённым, поскандалили и выкинули его из окна пятого этажа. Тот разбился насмерть, а они скрылись.

Дело осложнялось тем, что, кроме фамилии, имени и отчества, не было на солдат никаких данных. Известно лишь, что приехали они из Московской области. Отправили туда телеграмму, но тамошний розыск ответил, что сведений мало, потому разыскать их не представляется возможным. Меня отправили в командировку в Москву, и я приехал на знаменитую Петровку, 38. Как раз работали они по известному делу Мосгаза. Начальник объясняет: Московский военный округ на территории нескольких областей располагается. Как тут найдёшь? Объезжать все части – ни сил, ни времени не хватит.

Ну тут я, хоть и из провинции, но соображалку включил и доказал московским коллегам, что и мы умеем работать. А пробовали, спрашиваю, через ЦК комсомола? Всё‑таки они по их направлению приехали. Сразу связались и к вечеру знали, что солдаты служили в Звенигороде в стройбате. Уже на следующий день я был там, установил, кто они, откуда. Сообщил домой. Там выяснили, что солдаты уехали в Казахстан, за ними вылетела группа и задержала. Так я раскрыл первое убийство».

Виктор Александрович (справа) с коллегой в годы службы / Фото: из личного архива

В чём сила?

«Работали мы тогда не так, как сейчас. Теперь и новейшее оборудование, и куча экспертиз, и камеры в помощь. А тогда у эксперта фотоаппарат, порошок да дактилоскопические плёнки для снятия отпечатков. И смекалка. Но раскрывали до 90 % преступлений. Я никогда не скрывал почему. Сила милиции ‒ в связи с народом. Я свой микрорайон изучил: где чердаки, лежаки, теплаки, где кто собирался, где лёжки. И знал там всех: заведующих, комендантов общежитий, киоскёров, криминальный контингент. Это и помогало.

Кроме того, большую помощь мне оказывали участковые уполномоченные милиции. Они раньше входили в структуру уголовного розыска. Во всех трёх микрорайонах участковые подчинялись мне, и мы вместе раскрывали преступления».

Назад на зону

«В середине 1970-х было интересное дело у нас. Возле цемзавода находился вагон-городок, где жили рабочие в вагончиках. Рядом построили бараки. Туда привезли партию досрочно освобождённых из зоны. На следующий день прихожу с утра на работу, а мне дежурный говорит: «17 грабежей по городу. В основном в твоём районе».

Таких масштабов у нас до этого не было. Сразу стало понятно, что это связано с приездом досрочно освобождённых. А тут ещё один из ограбленных в дежурке в трусах сидит. Мало того, что сняли с него всю одежду, так даже термос с едой забрали. Приезжаем в бараки – ничего не находим. Но возле них сидит бывший зэк, и пиджак на нём явно не тюремный. Мне это подозрительным показалось, я его в отдел отвёз, и чуйка не подвела. Посадил гражданина на скамеечку во дворе, а сам зашёл в отдел, подвёл к окну ограбленного и спрашиваю: «Знаешь этого человека?» ‒ «Человека не знаю, – мотает головой потерпевший, ‒ но вот пиджак на нём мой».

Виктор Александрович (слева) / Фото: из личного архива

Я задержанного на допрос. Пиджак изъяли под протокол. Против очевидного он отпираться не стал. А в результате долгого допроса выведали мы всех причастных: 20 человек грабежами занимались, а руководил всем 18-летний парень. Грабители были отправлены назад на зону».

Ограбил подельников

«Не менее интересная история со следами произошла в 1977 году. На базу механизации рядом с цемзаводом в субботу привезли получку. Часть денег бухгалтер раздала на зарплаты, а несколько тысяч рублей – огромная по тем временам сумма ‒ осталось в сейфе. В понедельник утром приходят – сейф домкратом разворочен, денег нет. Я тут же спрашиваю: «Кто на работу сегодня не вышел?» ‒ «Бульдозерист», – отвечают мне. Мы сразу к нему. С ходу начинаем говорить, что всё знаем, и тот сознаётся. Рассказывает, что грабили сейф они втроём, называет подельников. И объясняет, что украденное поделили на три части и каждый свою долю спрятал в лесу. Едем забирать деньги ‒ их нет. Задерживаем второго. Тот всё рассказывает. Едем за его «схроном» – там тоже денег нет! Преступники обескуражены не меньше нашего. И только когда взяли третьего, тот признался и рассказал такую историю. Тропинки в лесу были припорошены мелкой пылью, на которой хорошо виднелись следы. Когда подельники разделились, он просто по следам соучастников прошёл к их тайникам и все деньги забрал себе».

Смелость города берёт

«Иногда в нашей работе смелость ‒ важнейший фактор. Смелость и уверенность. Была у нас история в середине 1970-х. В одном из сёл обокрали магазин. А нам как раз только-только «жигули» передали. Сели мы и поехали туда втроём. Я, начальник уголовного розыска Иван Астахов и начальник райотдела Пётр Арищенко. Приезжаем на место, осматриваем, спрашиваем у местных, не видели ли посторонних. «А как же, – отвечают, ‒ видели! К Вальке двое мужиков каких‑то приехали, заночевали и вчера целый день по селу крутились».