«Это – моё». Офицер белгородского управления Росгвардии гордится тем, что защищает Родину

Внутренний стержень 

Андрей – уроженец Белгородской земли, его родители тоже родом из здешних мест. Окончив 8 классов, он поступил в Белгородский областной лицей полиции (сейчас это правоохранительный колледж имени Героя России Владимира Бурцева – прим. авт.). 

— Откуда такой выбор? Может быть, кто‑то из близких стал для вас примером? 

— С самого детства мой любимый фильм – «Офицеры». Наверное, это сыграло свою роль. Ещё я занимался спортом: самбо, борьбой, карате, стрельбой, спортивным ориентированием. Был чемпионом области по борьбе. У нас были очень хорошие преподаватели, они советовали всем, кто физически развит и показывает себя идейным человеком, выбирать правоохранительную или военную направленность. Я сначала хотел поступать в Суворовское училище, но ребята старшие порекомендовали лицей полиции. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

— С какими трудностями пришлось столкнуться на первых порах и как их преодолевали? 

— Представьте, мне 14 лет, все мои сверстники дома, каждый день они гуляют, собираются компаниями, после школы могут отдохнуть, поспать. А у нас – казарма. Помимо учёбы – ещё тактические занятия и строевая подготовка. Увольнительная была раз в неделю, и то, если ты это заслужишь. Первый месяц, конечно, были определённые трудности: не хватало маминой еды, хотелось прилечь на заправленную утром кровать (в казарме это запрещено – прим. авт.). Зато появился внутренний стержень, закалка, мы стали частью лицейского братства. 

Также я продолжал заниматься разными видами единоборств. Окончив лицей, поступил в Краснодарский университет МВД России, выбрал факультет правоохранительной деятельности, специализацию «деятельность спецподразделений в органах внутренних дел». На тот момент там собирались открывать факультет спецназа, так что на нас, можно сказать, проводили обкатку учебной программы. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

Спецназовский дух 

— В чём особенности учёбы по выбранной вами специализации? Можно ли сказать, что уже в студенческие годы приходилось преодолевать себя? 

— Отбор был жёсткий: из 150 абитуриентов поступило всего 30. Помимо баллов, полученных на ЕГЭ, мы дополнительно сдавали историю и обществознание. И, конечно, физическая подготовка была на высоком уровне. Подъём – каждый день в 6 утра, потом пробежка минимум 3 км, обязательно с голым торсом в любое время года. Первый год во время курса молодого бойца мы должны были передвигаться только бегом или строевым шагом.

Каждые 3 месяца мы выезжали на неделю в загородный учебный центр поближе к горам. Проходили альпинистскую подготовку, штурмовую полосу, тренировались на полигоне, поднимались по тревоге в полной экипировке и с автоматами. Нас доставляли до заданной точки, откуда мы должны были вернуться на базу, проложив маршрут. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

После первого курса я понял, что предела для возможностей человеческого организма просто нет. Дальше нагрузки только возрастали, а по окончании третьего курса нас отправили на практику в те подразделения, где каждый планировал проходить службу в дальнейшем. Я пришёл в специальный отряд быстрого реагирования, это был 2012 год (на тот момент СОБР являлся полицейским подразделением, в состав Росгвардии он, как и ОМОН, вошёл в 2016-м – прим. авт.). 

— Как вас приняли в спецотряде?

— Я выполнял задачи наравне с действующими офицерами, видел, как бурлит кровь, когда ты на острие, на адреналине. В 19 лет попасть в действующее спецподразделение – это почётно. Вернулся с положительной характеристикой. Ещё в университете я зарядился спецназовским духом, а после практики точно осознал: это моё. Это настоящая семья, в ней мы сильны не просто физически, но и духовно. Поэтому мы и непобедимы.

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

— Чем запомнилась служба в СОБРе?

— В первую очередь – был замечательный коллектив. Наш командир Сан Саныч (Александр Александрович Лопатков командовал отрядом 19 лет – прим. авт.) – душа-человек! Ездили мы на задержания по Белгородской области и за её пределами, противостояли бандитизму и терроризму, но это больше на Кавказе. Туда мы ездили в командировки, и у меня их было достаточно. Всё это связано с большой ответственностью и риском. 

Помню первую поездку: нас подняли ночью, в одном из сёл был введён режим КТО (контртеррористической операции – прим. авт.). Определённый страх был, но хотелось именно не подвести. А так – патрон в патронник, а предохранитель, он в голове. Дальше – штурм и, как в песне, «группа в чёрных масках спасёт людей, как было много раз». 

Приходилось приспосабливаться к разным условиям. Например, выполнять задачи высоко в горах, где холодно, имея с собой только летние вещи. Тут всё просто: холодно – отжимаешься (улыбается). Что касается быта, то каждый из нас готовил своё коронное блюдо. У меня это были борщ и суп. Вкус той еды я долго не мог забыть. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

«Продолжать бой» 

— Расскажите об испытаниях на право ношения крапового берета. 

— Это было в 2017 году. Прежде всего я хотел поставить оценку себе, никому ничего доказывать не собирался. Получилось сдать с первого раза. Всего тогда приехало 120 человек, нас разделили на 2 коробки по 60. Забегая вперёд, скажу, что из моей коробки сдали всего 8.

Испытания проходят в течение недели. Сначала оценивают медицинские показатели, потом физподготовку, специальные теоретические и практические знания и умения. Затем нужно предоставить портфолио аттестационной комиссии и ответить на вопросы.

На этом этапе отсеивают лишних, чтобы допустить на марш только тех, кто будет продвигать идеи спецназа. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

Марш-бросок на 12 км длится 2–2,5 часа, всё это время ты бежишь, преодолеваешь препятствия, выполняешь задания. На тебе экипировка: 10-килограммовый бронежилет, шлем, с собой противогаз и автомат, заряженный холостым патроном. Оружие нужно всегда держать в положении вверх. Опускаешь – получаешь замечание, повторяешь снова – тебя снимают с дистанции. 

Что там только ни происходит: грязь, дым, стрельба, переноска раненых, водные преграды. Здесь очень много людей отсеивается, буквально на первых 300–400 метрах. 

Были, конечно, определённые трудности при переноске: я сам легковес, а вот кого нести, выбирать не приходилось. На водной преграде я чуть не утонул (мой собеседник невысокого роста – прим. авт.). Набирал воздух и шёл по дну. Помог один из инструкторов. Были мысли сойти, и я начал себя просто ломать в моральном плане. 

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии

После марша – штурмовая полоса, потом – проверка оружия: если автомат не выстрелит, кандидат снимается с испытаний. Дальше – высотная подготовка, стрельба, акробатические приёмы и демонстрирование элементов рукопашного боя. И затем спарринг из четырёх боёв по 3 минуты с инструкторами. Поединок идёт непрерывно, и ты должен в нём проявить характер, показать, что ты не сдаёшься. Падают все. Вопрос лишь в том, готов ли ты активно продолжать бой. 

Потом – торжественное построение, где тебе вручают краповый берет и говорят заветные слова, которые остаются с тобой на всю жизнь.

— За мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при выполнении задач в боевых условиях при проведении СВО, вас наградили медалью Жукова. Какова она, современная война? Какие ещё награды у вас есть? 

— Когда‑нибудь я смогу более подробно рассказать об этом.

Фото: пресс-служба регионального управления Росгвардии