Звучащие тексты

Больше года назад мы встретились с Дмитрием Беседой, актёром Белгородской драмы, и возник наш совместный выпуск проекта «СТИХиЯ», где он читал XX сонет Франческо Петрарки. Поэтический выбор принадлежал не ему – Дмитрий говорил о поэзии Есенина. Он сходу, много и жадно читал его стихи. Просто поражал точностью своих интонаций, страстностью, глубиной чувства, выдававшего в нём особую связь с этими строками. Тогда и возникла идея – именно Беседа станет героем выпуска, посвящённого памяти Сергея Александровича, когда бы он ни случился. И тогда же мы обещали, что представим вам есенинские стихи в исполнении талантливого актёра.

«Есенин вошёл в мою жизнь довольно рано. В школьные годы, когда я только открывал для себя мир поэзии и пробовал сочинять сам. Сам я не городской, и любовь к природной стихии, живущая во мне с детства, приближала меня к его поэзии, делала её понятной мне.

Неожиданно я обнаружил близость его мироощущению. И романтизм, который живёт во мне по сей день, оттуда.

С годами я двигался от его лирики, более простой для восприятия, к его гражданской поэзии и поэзии распада. Мною завладели революционная драматическая поэма «Пугачёв» (1921), лиро-эпическая автобиографическая «Анна Снегина» (1925)… И в смысле идей – тема русского бунта, большие надежды поэта на революцию, его крестьянская утопия и идея великого перерождения, и в смысле формы – он выступает как экспериментатор стиха со сложным ритмическими рисунком.

А потом наступило время цикла «Москва кабацкая». Я немало натворил, следуя по разгульно-прожигающему пути, который его привёл в тупик. Внешне я следовал дорогой дурманящего разгула, внутренне – путём небывалой усталости, потерь, боли, тоски, страха... Мне кажется, я хорошо понимал его.

Когда я задумываюсь над тем, что есть русская душа, всегда отвечаю: «Есенин».

Да, он стал для меня её воплощением. Для «Года литературы» я читаю «Исповедь хулигана» (1920). И вы услышите «Я люблю Родину. Я очень люблю Родину!». Так вот нет в этом ни тени фальши, выспренности, пафоса, чего-то наносного и искусственного. Слова эти для меня – квинтэссенция патриотического духа, который вырастает не из идеологии, не из маски, а из самых корневых начал бытия как выражение совершенно неосознанного, но такого природно-естественного чувства внутри нас», – рассказывает Дмитрий Беседа.

Есенин и край Б.

120-летию со дня рождения Сергея Есенина цикл передач посвятила и ведущая программы «Открытый микрофон» Мария Железнова. Выпуски цикла – семь бесед ведущей и Евгения Дубравного, руководителя региональной общественной организации «Радуница», по сути областного есенинского общества. Белгородский поэт и тележурналист, Дубравный создал его 20 лет назад.

«Идею цикла предложил мой коллега Евгений Дубравный. Евгений Фёдорович – большой поклонник Есенина, человек, прекрасно анализирующий творчество Сергея Александровича. Вместе мы определяли темы. Говорили о влиянии Пушкина на творчество поэта, о темах Родины и природы в его произведениях, о музах Есенина и его любовной лирике, об отношении Сергея Александровича к Октябрьской революции 1917-го, о его трагическом уходе из жизни... Мы открыли цикл 20 ноября, а завершим 29 декабря», – рассказывает Мария Железнова. (Все выпуски вы найдёте в архиве «Открытого микрофона»)

В 2012 году в Белгороде открыли Есенинский сквер (пересечение улиц Будённого и Есенина). В его пространстве появились ротонда, скульптура Сергея Есенина и фигурка собаки – воплощённый в бронзе образ стихотворения «Дай, Джим, на счастье лапу мне». А прототипом послужил пёс друга поэта – актёра Василия Качалова. Автор скульптурной группы – заслуженный художник России Анатолий Шишков.

Рекомендация к чтению: «Песнь о собаке» (1915).

Третий факт, обнаруживающий связь Есенина с нашим краем, – упоминания известного белгородского писателя, публициста, журналиста, краеведа Бориса Осыкова. Борис Иванович пишет о том, что поэт с 1914-го по 1925-й не менее десяти раз проезжал по железной дороге через Белгород. Предполагает, что он выходил на белгородский перрон, прохаживался по привокзальной площади.

И что в этом пути весной 1920-го Есенин написал «По осеннему кычет сова…» и прочитал его в Харькове у памятника Пушкину. Кроме того, Осыков обратит наше внимание на начало поэмы «Песнь о великом походе»: «А за Белградом,// Окол Харькова,// Кровью ярь мужиков// Перехаркана…»

Очевидно, речь о нашем городе.

Подтверждают предположения белгородского краеведа научные сотрудники Государственного музея-заповедника С. А. Есенина (село Константиново, Рязанская область) – Татьяна Кирьянова и Валерия Евдокимова.

В августе Белгородский государственный литературный музей открыл выставку «Знакомый Ваш Сергей Есенин!..»  А экспозицию предоставил как раз главный есенинский музей страны. В начале декабря, когда выставку завершали, в Белгород снова прибыли её кураторы – Татьяна Кирьянова и Валерия Евдокимова. Поэту образа, Есенину, они посвятили свою публичную лекцию «Имажинизм в творчестве С. А. Есенина».

Чёрный человек внутри поэта, или Смерть гения

24 декабря, 1925-й. Ленинград. Есенин прибывает сюда, прервав курс лечения в психиатрической клинике 1-го Московского госуниверситета, фактически бежав оттуда. Останавливается он в 5-м номере гостиницы «Интернационал» (в прошлом «Англетер»). Здесь жили его друзья – прозаик, поэт и журналист Георгий Устинов с женой Елизаветой. Четыре дня спустя именно она постучит утром в дверь Есенина. Ответом её будет тишина. Пройдёт несколько минут, и уже гостиничный комендант откроет дверь отмычкой. Устинова войдёт и примерно в 1,5 м от пола увидит скорбный силуэт поэта, чернеющий на фоне оконного проёма… Что дальше? На место происшествия прибудет надзиратель 2-го отделения Ленинградской губернской милиции Николай Горбов, составит акт. Понятые поставят подписи. В морге Обуховской больницы труп исследует судмедэксперт Александр Гиляревский и даёт заключение: «Смерть Есенина последовала от асфиксии, произведённой сдавливанием дыхательных путей через повешение». Самоубийство! 23 января 1926 года дело закроют.

Конец 1980-х. СМИ тиражируют версии о том, что самоубийство поэта – спектакль, ловко разыгранный огэпэушниками, что на самом деле он убит. Начинается дискуссия, краеугольный камень которой: Есенин – самоубийца или жертва убийства? Начало1990-х. Она достигает такого накала, что в бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Минздрава России проводят ряд исследований, и собранные для этого в группу лучшие специалисты страны доказывают: самоубийство! Однако конца спорам нет до сих пор.

Специально для выпуска «Год литературы. Есенин» мы обратились к Сергею Козлову, судебно-медицинскому эксперту высшей квалификационной категории, сотруднику Белгородского областного бюро судебной экспертизы, доценту кафедры криминалистики Белгородского юридического института МВД.

– Сергей Вадимович, при каких обстоятельствах вы столкнулись с делом смерти Есенина?

– Кто-то из студентов на семинаре задал мне вопрос об этом. До того к этой теме я не обращался, и мне стало самому интересно найти на него ответ. Будучи в Москве по делам своей научной работы (С. К. – кандидат медицинских наук, соискатель докторской степени – прим. авт.), я отправился в Центральный архив Министерства безопасности РФ. Поднял материалы дела, изучил заключения экспертов. И у меня нет сомнений в том, что Есенин покончил с собой. Более того, я обратил внимание, что среди оппонентов нет ни одного судмедэскперта. А как можно спорить с непрофессионалами на профессиональные темы? Мы говорим на разных языках.

– То есть не один из их аргументов альтернативных версий не привлёк вашего внимания?

– Именно, не вижу ни одной возможности оспаривать мнения своих коллег. Судебная медицина – наука. Мы оперируем фактами. Что-то домысливать в нашей сфере – признак дурного тона. И то исследование трупа Есенина, которое провёл Гиляревский, не вызывает у меня сомнений. Выпускник Императорской медико-хирургической академии (с 1881-го – Императорская военно-медицинская академия – прим. авт.),

Александр Григорьевич был на тот момент многоопытным врачом. И я далёк от мысли, что кто-то запугал, заставил, подкупил столь почтенного человека дать заведомо ложное заключение, сделать то, что кому-то выгодно. Да и если бы это случилось, написал бы что-то совсем иное. Конечно, его акт весьма критичен в смысле формулировок. Скажем, описывая странгуляционную борозду на шее, он сообщает, что «борозда шириной с гусиное перо» (примерно 5 мм). Или что «сердце с кулак покойного». Я вскрыл больше трёх тысяч трупов и ни разу не видел сердце, которое было бы размером с кулак человека, они всегда разные. Но между днём сегодняшним и тем временем почти век – тогда образные сравнения были приняты, сейчас, естественно, всё изменилось. Однако то, что он обнаружил, а мы можем оперировать только этими данными, полностью подтверждает – это было самоповешение.

– Какие специфические признаки позволяют судить об этом?

– Типичные для механической асфиксии кровоизлияния на внутренних органах. Гиляревский пишет: «На лёгочной плевре значительное количество точечных кровоподтёков…» «Кровоподтёки» – термин неправильный. Речь о мелких кровоизлияниях на лёгочной плевре, которые образуются вследствие прекращения поступления в лёгкие воздуха. Ещё в акте есть упоминание – «лёгкие пушисты». Значит, наступила эмфизема лёгких, то есть когда альвеолы, пузырьки, в которых происходит газообмен, начинают разрываться и лёгкие как бы увеличиваются в размерах. Характер странгуляционной борозды на шее Есенина – такой наблюдается именно у повешенных – говорит о том, смерть наступила в результате затягивания петли под весом собственного тела. Жаль о самой петле мало что известно, нигде не нашёл её исчерпывающего описания.

– О петле есть такое упоминание – «витая верёвка диаметром 1 см»...

– Да, но какая она? Материал верёвки может быть мягким, жёстким, полужёстким. Когда петля затягивается под весом тела человека, то вдавливается: верхний край как бы подрыт, нижний – более плоский. И вот в месте нижнего края должен отпечататься рисунок верёвки (в 90 % случаев), рельеф. Тем более что она больше, чем отпечаток самой борозды. Возможно, Гиляревский об этом просто не упомянул. В заключении коллег, проводивших ряд экспертиз в 1990-х, говорится ещё и о ремне, к которому фиксировалась петля.

– И как подобная конструкция могла выглядеть?

– Насколько я понимаю, ремень был прикреплён к трубе центрального отопления, а уже к нему – верёвочная петля. 

– И даже предположить нельзя, что поэта сначала задушили, а потом посмертно наложили петлю?

– Нет. На теле человека остаются следы всего, что с ним происходило. Тогда обязательно была бы ещё одна борозда, которая возникла бы при удавлении. Ничего подобного на теле Есенина не обнаружено. А точно наложить одну борозду на другую просто невозможно.

– В фильме «Есенин» как раз замечают, что у рта поэта видны следы от удавки. 

– Это подсохшее содержимое желудка. Совершенно естественный процесс. При асфиксии полностью расслабляются все мышцы. И если в желудке что-то есть, возможна и рвота. А Гиляревский описывает, что «в желудке около 300 к. с. полужидкой пищевой смеси, издающей не резкий запах вина». К слову, моё личное мнение: именно алкоголь мог сработать как катализатор самоубийства. Опыт подсказывает, что большинство самоубийц уходили из жизни в состоянии опьянения. Человек, видимо, должен расслабить себя, прийти в эйфорию, чтобы сделать этот шаг. Признак силы это или слабости – об этом не берусь судить. Поводов, по крайне мере у Есенина, было предостаточно.

– Давайте обратимся к некоторым из тех повреждений, которые имеют место и по поводу которых ходит много слухов и домыслов. Вмятина в области переносицы, к примеру. Одни говорят, что Есенину проломили череп, другие, что его с силой чем-то ударили. Но, насколько я знаю, если человека ударить, никогда не возникнет вмятина…

– Вы правы. Если человеку при жизни нанести травмирующее воздействие, то удар повлечёт за собой отёк. Не вмятина, а наоборот – возвышение. При посмертной травме кровотока нет, восстановительных функций нет. Соответственно, и не появляется ничего. Но абсолютно точно вмятина появилась не при жизни и это не перелом лобной кости. Характер травмы был бы совершенно другим, а на оба бы глаза распространились кровоподтёки, верхние веки стали бы синими.

– Как всё-таки вы объясняете эту вмятину?

– Известно, что Есенин висел, прижавшись лицом к трубе центрального отопления. И вмятина, скорее всего, образовалась от посмертного продолжительного контакта с ней, мягкие ткани так вдавились. Единственное, что мне до сих пор непонятно, почему они не расправились спустя время. Кроме того, запало левое глазное яблоко. Это естественно для покойников, но здесь ещё усугубилось из-за того же контакта с трубой.

– Были ещё четыре раны. На них указывает Гиляревский: «…в нижней трети левого предплечья имеется одна рана, идущая в горизонтальном направлении и 3 раны в вертикальном направлении, эти раны около 3-х сант. каждая с ровными краями... не проникают толщу кожи…».

– Есенину нужна была кровь, чтобы написать предсмертное стихотворение «До свидания, друг мой, до свидания». Раны поверхностные, не затрагивающие глубокие слои кожи, не повреждают сосуды. Это характерно как раз для самоповреждения и говорит о том, что он не собирался с их помощью покончить собой. Почему несколько порезов? Кровь сворачивается достаточно быстро. И ему приходилось резать ещё и ещё. Графологи подтверждают, что стихотворение написано его рукой. И группа крови совпадает. И я не думаю, что подобное можно создать под чьим-то давлением.

Из воспоминаний Устиновой следует, что в дни перед смертью Есенин читал «Чёрного человека», много читал, вслух. Спустя 90 лет строки поэмы приближают своего читателя к тем дням. Читаешь и чувствуешь, какой изматывающий диалог вёл он с тёмной частью самого себя. Как будто слышишь крик его боли, и в крике гения, обречённого на одиночество, проступают маята, тоска, отчаяние, страх и ощущение дыхания близкой смерти.

Катерина Шаронова