Сложная натура: белгородка рассказывает, как устроена работа натурщицы

Печеньки против неловкости

«Пару лет назад мои знакомые устраивали вечера, на которых учили желающих рисовать с натуры. Однажды на одно из таких занятий они позвали меня попробовать себя в роли натурщицы, я согласилась. Так всё и началось. А через какое‑то время меня пригласили позировать для более опытных художников.

Сейчас мы уже давно работаем вместе и дружим, поэтому нет такого, чтобы я пришла, отстояла, как статуя, и молча ушла. У нас всё с душой. Мы часто разговариваем во время сеансов, а если все молчат, я могу даже начать сердиться, мол, у вас что, ничего нового не произошло, нечего рассказать? Иногда включаем фоном музыку или фильмы, в мастерской всегда есть чай и печеньки. Мне кажется, что такая домашняя атмосфера убирает стеснение».

Пособие по анатомии

«Я немного переживала только в первый раз, ведь это был новый опыт. Потом уже не было никаких барьеров и неловкости. Думаю, это зависит ещё и от того, как ты к себе относишься. У меня никогда не было загонов по поводу моего тела, поэтому мне легко. Художники очень любят рисовать пышечек, но такие девочки обычно стесняются, не могут принять себя. И напрасно – у них ведь очень красивые формы, которые интереснее изображать. А я как ходячий скелет по анатомии – по мне проще понять, где какая мышца располагается, где какая косточка.

Единственное, что не нравится художникам, это мои татуировки. Они мешают выстроить образ, правильно понять и построить тени. Например, чёрная татуировка на грудной клетке оттеняет впадину, которую художникам желательно бы увидеть и прорисовать. Поэтому каждый раз, когда у меня появляется новое тату, они начинают ворчать – мол, опять ты за своё, мы их сведём. Но что поделать? Приходится терпеть друг друга».

Фото: pixabay.com

Фигура, замри!

«Постановки бывают длительные и кратковременные. Первые – на полное время, допустим, позируешь час, потом перерыв десять минут. Кратковременные полегче – здесь на каждую позу выделяется полчаса. В основном сеансы длятся по три часа, хотя этого времени очень мало, ребята начинают разрисовываться только через полтора-два часа. Но дольше отстоять уже физически сложно.

Мы, конечно, делаем перерывы, но они не сильно облегчают задачу. В какой бы удобной позе ты ни находилась, через несколько минут без движения всё равно становится больно. Тем более, нужно постоянно контролировать мышцы, чтобы всё оставалось в точности так, как изначально. Иначе повернётся художник, а у тебя рука уже по‑другому расположена, и всё пойдёт не так.

Начинают чаще всего со стоячих поз, потому что в них больше напряжено тело. Потом – сидячие. А заканчивается сеанс обычно лежачими – к этому моменту уже сильно устаёшь и просто лежишь, как хочешь, а тебя в это время рисуют. Есть отработанные позы, но когда каждый их отрисовал уже не раз и не два, приходится придумывать что‑то новое».

С риском для здоровья

«Бывает, что художники не успевают справиться за выделенные 30 минут. В результате таймер откладывается и откладывается, а у тебя уже всё тело просто умирает. Был случай, когда мне нужно было почти час лежать всем телом на одной ноге. Уже дома я поняла, что мне неприятно до неё дотрагиваться – чувствовала болезненные колики, и они не проходили около недели. Даже пришлось делать уколы. Я до сих пор иногда не чувствую часть ноги, словно её намазали лидокаином.

Зато теперь каждый раз, когда позирую, ребята переживают: «Тебе точно удобно, ничего не отлежишь?» Знают, что я могу молчать о дискомфорте, лишь бы не создавать проблем и не мешать творческому процессу. Хотя однажды я пришла очень уставшая после работы и честно сказала: не уверена, что смогу отстоять какие‑то сложные позы. Тогда ребята разложили диванчик, положили меня и рисовали. А я дремала и думала: «Как же классно, вот бы всегда так работать».

Фото: pixabay.com