— Станислав Валерьевич, год назад Вы поставили в Белгородской драме спектакль «Любовь и голуби». Он пользуется невероятной популярностью – зрители жалуются, что не могут купить билеты! Вы сами ожидали такой успех этого спектакля?
— Слава богу, нет. Вы знаете, это большое заблуждение, что можно запрограммировать успешный спектакль. Я счастлив, что «Любовь и голуби» попал в сердца зрителей Белгорода. Но в момент зачатия спектакля, когда мы с актёрами его сочиняли, я думал о том, как максимально точно донести пьесу до зрителей, как сделать, чтобы её герои стали близки и понятны людям, которые приходят в театральный зал. Я тогда впервые приехал в Белгород, и мне было интересно наблюдать за его жителями. Я много ходил по городу, прислушивался к тому, что говорят люди на улицах. И это мне очень помогло в том, как интонировать спектакль, какие акценты в нём расставить.
— И какими показались белгородцы Вам, жителю самого дальнего региона России?
— Я вообще люблю южные и среднерусские города. Мы, жители Дальнего Востока, немного другие. Близость моря, что ли, задаёт другой ритм жизни – более активный, в чём‑то более суетливый… А здесь меня поразило очень личностное, трепетное отношение к родному городу и его истории.
Фото из личного архива режиссёра
Мне повезло увидеть, как белгородцы в прошлом году отмечали День Победы. Это было удивительное единение всех жителей – от мала до велика! Видимо, те места, где шли страшные бои, хранят память о войне. И сама земля даёт энергию людям, которые на ней живут. В Белгороде, который заселяли после войны жители окрестных деревень и формировали город, по‑другому ощущаешь близость Великой Отечественной. До Дальнего Востока она не докатилась, а здесь через людей, даже через детей ты понимаешь, насколько реальны её события, насколько память о них объединяет людей. Наверное, именно поэтому в финале нашего спектакля «Любовь и голуби» отец, отправляя сына в армию, отдаёт ему фронтовую пилотку…
Для художника ведь очень важно это – зацепить генную память человека, чтобы она отозвалась! И очень важно театру иметь в репертуаре такие спектакли, где герои – люди с корнями. Ощущение своих корней крепко держит человека на земле, служит ему опорой в жизни.
— Вы и сейчас, работая над новым спектаклем, смотрите каждое представление «Любовь и голуби», следите не только за тем, как работают артисты, но и как зрители воспринимают происходящее на сцене. Что‑то неожиданное открылось Вам в этих наблюдениях?
— Когда смотришь на белгородских зрителей во время спектакля, после него, ты понимаешь, какую огромную работу проделал театр, чтобы публика была настолько чуткой, восприимчивой, театральной. Если на сцене происходит что‑то настоящее, они откликаются всей душой. Очень тёплый зал! Практически на каждом спектакле зрители встают – это понятно: они благодарят артистов за работу. Но как они слушают, как внимают каждому слову со сцены – это дорогого стоит.
Фото Ольги Воргуль
— Герои пьесы «Земля Эльзы» Ярославы Пулинович тоже живут в российской провинции. Интерес к глубинному русскому человеку, как мне кажется, очень важная черта Вашего творческого мировосприятия…
— Я, конечно, не режиссёр одной только деревенской темы. И пьесу «Земля Эльзы» взял не для того, чтобы пойти в Белгороде по проторённой спектаклем «Любовь и голуби» дорожке. Это совсем другой материал, свежая, 2015 года пьеса, современный драматург.
Я посмотрел спектакль по этой пьесе в Уссурийском театре драмы и понял, что обязательно предложу поставить её в вашем театре. Меня в «Земле Эльзы» привлекло, что совсем ещё молодая женщина Ярослава Пулинович говорит о бессмертии души человеческой, о её способности любить в любом возрасте.
Это поразительная история о деревенских Ромео и Джульетте, которым много лет и которые впервые испытали настоящую любовь. При этом автор строит драматургию так, что героев мы рассматриваем с разных ракурсов. С одной стороны, в пьесе показано прекрасное чувство, а с другой, ему противостоят семьи главных героев. Но ведь они не Монтекки и Капулетти, у них тоже есть своя правда! И в столкновении этих правд обнажается главная проблема пьесы: способен человек на любовь или нет.
Название пьесы «Земля Эльзы» я прочитываю как «земля любви». Наверное, это невозможный идеал, но человек должен верить, что существует такая земля, которая нас приютит и согреет. Наша духовная земля. И обращение драматурга не просто к бытовому рассказу, а к метафизике русской души для меня очень ценно. Каждый зритель прочтёт свой пласт в спектакле: кто‑то – прекрасную историю любви, кто‑то – социальный слой, а кто‑то поймёт эту историю во всей полноте и объёме смыслов.
Фото Ольги Воргуль
«Земля Эльзы» – очень живая пьеса, и, мне кажется, она будет иметь долгую сценическую историю, потому что находится в русле традиции русской драматургии. Ведь лучшие отечественные драматурги – это как раз те, у которых есть метафизика, понимание философии русской жизни.
— В спектакле «Любовь и голуби» эту метафизику русской жизни Вам удалось выразить образными сценическими средствами. В «Земле Эльзы» Вы тоже подарите нам зримое ощущение полёта души?
— Мы пытаемся это сделать! Я уважаю мощных постановщиков, которые сначала придумывают форму спектакля, а потом наполняют её содержанием. Но для меня самая главная форма – артист. Когда я погружаю его в пространство пьесы, от этого рождаются и форма спектакля, и все режиссёрские находки и приспособления. Конечно, для меня важно, чтобы был интересный видеоряд – без этого сегодня не обойтись. Но эта форма должна подчёркивать и выявлять содержание, а не давить его. Иначе спектакль превращается в эдакий парад аттракционов, когда зритель каждую секунду думает: «А что же ещё сочинит режиссёр, кого он разденет, поставит на голову, заставит пройти по сцене колесом?»
— В главных ролях спектакля «Земля Эльзы» заняты народная артистка России Марина Русакова и заслуженный артист России Иван Кириллов. Как работалось с премьерами Белгородской драмы?
— Мне очень жалко, что пространство спектакля ограничивает количество артистов, занятых в нём. В белгородской труппе столько замечательных актёров, с которыми я был бы готов работать в самых разных жанрах. А что касается этой пьесы, скажу так: если бы не было в театре таких мастеров, как Марина Александровна и Иван Николаевич, я бы не предложил её театру. На них, как на позвоночнике, на оси, стоит весь спектакль. На их человеческих и актёрских индивидуальностях, на их обаянии, когда мужчина на сцене мужествен, а женщина – женственна. Мне с ними было безумно интересно работать и, как ни покажется это странным, легко. Ведь я убеждён, что чем крупнее мастер, тем быстрее он слышит режиссёра.
Фото Ольги Воргуль
— Вы долгое время работали в Театре Тихоокеанского флота, который формулирует своё кредо так: «Театр о человеке, через человека, для человека». Исходя из нашего разговора, можно сделать вывод, что это и Ваше режиссёрское кредо.
— С января этого года я работаю в Театре Тихоокеанского флота вторым режиссёром, перешёл в Уссурийский театр драмы главным режиссёром. А эта фраза принадлежит моему учителю, выдающемуся театральному режиссёру и педагогу Андрею Александровичу Гончарову. Я её очень люблю, потому что здесь идёт речь о живой ткани спектакля. Если внутри пьесы есть живой человек, а потом живой человек, играющий его, выходит на сцену и обращается к живому человеку в зале, круг замыкается и возникает та вольтова дуга, которая соединяет зал и сцену. А если такой дуги нет, значит, что‑то из этой триады выпало…
P. S. Вместе со Станиславом Мальцевым над постановкой «Земли Эльзы» работала художник Марина Шепорнёва, соавтор режиссёра по спектаклю «Любовь и голуби». В новой работе театра, помимо уже упомянутых артистов, зрители увидят Юлию Волкову, Валерию Ерошенко, Дарью Ковалевскую, Анну Краснопольскую, Надежду Пахоменко, Ольгу Решетову, Эвелину Ткачёву, Наталью Чувашову, Дмитрия Глактионова, Дмитрия Евграфова, Илью Штейнмиллера.