Роскошь с мольбертом. Для чего Алексей Зенин всюду носит с собой фотоаппарат

Ступеньки к цели

Наверное, чтобы уметь видеть окружающую красоту, достаточно родиться в таком месте, где всё: поля, леса, пруд, белоствольные берёзы на пригорке и ромашки на лугу – трогает душу, особенно если она тонко настроена на восприятие прекрасного. Алексею Зенину повезло вырасти именно в таком месте.

Восемь классов Лёша отучился в Красном, а девятый и десятый запомнились ежедневными походами через яр в Прохоровскую школу. Поднимались за полтора часа до занятий и шли – в дождь, в снег, в метель.

«После школы родители, которые с детства наблюдали моё увлечение рисованием, спросили, кем я хочу стать, чем заниматься? – вспоминает Алексей Петрович. – Я ответил, что хочу рисовать. Тогда они сказали: сынок, что могли, мы тебе дали, обули, одели. Выбирай свою дорогу сам. Ты уже взрослый, тебе жить».

Фото: Наталья Дук
История в акварелях. Художница из Старого Оскола рисует виды родного города

С поддержки отца и матери, с которыми всегда были тёплые дружеские отношения, юноша стал искать учебное заведение, в котором его природный талант живописца получил бы должную огранку. Попытался поступить в Харьковский художественно-промышленный институт, но его ждало первое разочарование: слабая, сказали, подготовка. А какой она могла быть у парня из села? Порекомендовали поехать в Курское художественное училище. Его, как оказалось, реорганизовали в худграф при пединституте. Но Алексей мечтал стать не педагогом, а именно художником, поэтому опять вернулся домой. Решил, что будет готовиться целый год, а потом снова попытается сдать экзамены в Харьковский институт. Но вот незадача: в июне экзамены, а в мае парня забирают в армию. По иронии судьбы служить довелось в Харькове.

Вернулся солдат в августе, не попал на экзамены и в этот раз. Зато даровитого паренька взяли в художественную мастерскую при Прохоровском Доме культуры. Это был 1969 год. А тут – дело молодое – женился, ну какая учёба? Но судьба подарила шанс – заметили Алексея Зенина в Белгородском Союзе художников. В ту пору его возглавлял Григорий Гритчин.

«Мы очень хорошо были знакомы с Григорием Ивановичем, он часто к нам приезжал, – вспоминает Алексей Петрович. – Звал меня и моего друга, с которым мы вместе работали, в Белгород. Спросил, как с жильём у нас. А с ним было никак. И когда я представил, что каждое утро нужно будет ехать в город, а вечером смотреть на часы, бежать на электричку, я для себя решил так: лучше буду первым в Прохоровке, чем последним в Белгороде».

Фото: Валерия Шатько

Так и работал в родных местах Алексей Зенин, пока не настали «лихие 90-е». Закрылась художественная мастерская, нужно было думать о том, чем кормить себя и семью.

«Для меня работа на земле не была чем‑то новым или непривычным, – объясняет он. – Здесь я родился, здесь жили мои родители. Когда папы не стало, я часто ездил к маме – помогать по хозяйству: огород вспахать, корма заготовить. Вот и решил – начну‑ка я заниматься фермерством. Лето буду отдавать земле, а зиму – творчеству».

Так в 1992 году Алексей Зенин стал фермером: взял кредиты, купил трактор, машину, необходимый инвентарь. Весной закупил семена, засеял: в первый год – ячмень, а затем стал понемногу расширяться и добавлять то горох, то свёклу:

«Из 40 начальных довёл поле до 550 гектаров. Построил одно хранилище, потом другое. Добавилась земля – надо семян, есть семена – надо технику на обработку. И вот по ступенькам этим я всё время карабкался, шёл к определённой цели – чтобы было стабильное, хорошее хозяйство. Потому что оно являлось спонсором искусству».

Фото: Валерия Шатько

И это самый главный стимул для Алексея Зенина. Конечно, фермерский труд отнимает много времени, забот всегда полон рот – то засеять, то убрать, опять же – реализовать продукцию. Но для него творчество на первом месте.

Зато на века

Успевал Алексей Зенин всегда и везде: наряду с работой на земле участвовал в различных выставках – от районных до международных. И всё время совершенствовал художественное мастерство:

«Я в основном маслом пишу. Говорят, что это самый тяжёлый материал, зато он надёжнее – на века. Акварель нужно прятать под стекло. А если стекло нечаянно разбил, то она пропала. Гуашь – то же самое. Работаю и темперой, но это реже. Бывает, что позволяю себе роскошь посидеть с мольбертом на природе, но есть у меня картины, нарисованные по памяти. И ещё я с собой постоянно таскаю фотоаппарат: понравилась мне композиция – я обязательно сделаю снимок. Но чем фото от живописи отличается? Фото запечатлевает то, что есть. Статично. А художник ненужное уберёт, а что‑то может и добавить. Это зависит от фантазии и от композиции».

В сезон фермерские дела занимают почти всё время. Но если появляется какая‑то идея, Алексей Зенин может бросить всё, даже перерыв на обед, только чтобы сделать несколько мазков кистью.

Фото: vk.com/clubgalery31
В Белгороде работают две выставки Владимира Тришина

«Так уж с юности повелось: освободилась минута – бегом к творчеству, – улыбается художник. – У меня есть картина, написанная в советское время, когда я ещё в мастерской работал. Мы неделю там, а на выходных помогали родному колхозу. Однажды в поле около Гнездиловки косили сено, а я успел собрать букет полевых цветов. Приехали мы домой после сенокоса, и я, не евши ничего, в гараже поставил букет в банку и до вечера нарисовал, в один приём. Писал его маслом с трёх часов до темноты».

Особая страница в творчестве Алексея Зенина – иконопись. Сейчас в его мастерской целый иконостас есть, а началось всё почти случайно:

«Иконы я пишу для себя, не на продажу. Моя мама была верующая, я её часто в Радьковскую церковь возил. Все большие праздники она ездила на службы. Как‑то на мамин день рождения я долго не мог придумать: что бы ей такого подарить? Ну не продукты же или одежду? И вдруг осенило: подарю‑ка иконку, это будет ей в радость».

Первой иконой стала «Богородица». Клавдия Фёдоровна изумилась – никак не ожидала от сына такого подарка. С благодарностью приняла, взяла с собой в церковь и освятила. Дальше с негласного материнского благословения художник стал писать Спаса Нерукотворного, Великую Троицу, целителя Пантелеимона и других святых. Примечательно, что резные оклады делал для них сам и смотрятся они удивительно органично.

Времена года

Потом настало время, когда к Алексею Зенину один за другим стали приходить люди в высоких чинах и званиях – просили написать портреты по фото. Так вместе с портретами накопилось столько картин, что художник задумался о выпуске буклета. Хотелось не растерять свои работы, часть которых и так ушла в частные коллекции по России и зарубежью, а также в госучреждения. И тогда на его пути встретился фотокорреспондент Анатолий Лукьянов.

«Пришёл я как‑то в редакцию нашей районной газеты «Истоки», – вспоминает Алексей Петрович. – Рассказал тогдашнему редактору Александру Шеховцову о том, что хотел бы буклет собрать, что‑то вроде фотоальбома. Тот при мне звонит Лукьянову, объясняет всё. Анатолий Иванович пригласил меня приехать к нему, в Белгород. Я взял какие‑то материалы, поехал, показал. А потом Лукьянов со своим помощником приехал ко мне сюда. Я выставлял свои картины по одной, они всё пересняли. Ну и вышло подведение итогов моей деятельности до 2007 года».