Как под Прохоровкой сражалась 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова

Части 5-й танковой гвардейской и 5-й гвардейской общевойсковой армий пытались выбить немцев, которые после начавшейся 5 июля операции «Цитадель» за два дня прорвали фронт на обоянском направлении на глубину 35 км и ширину 6–12 км. Прорыв был необходим не только, чтобы остановить врага, но и спасти от окружения 69-ю армию.

Силы сторон

Вечером 9 июля после 320-километрового марша, начавшегося ночью 7 июля в Острогожске, к Прохоровке подошла 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова – 951 танк и САУ. Марш дался нелегко, шли ночами, зенитчики на полугусеничных ЗиСах задерживались на 10 часов в сутки, а передовой отряд 29-го корпуса из‑за низкой скорости затормозил продвижение на 3 часа.

Примечательно, что Курская битва началась 5 июля, а 6-го у Ротмистрова был день рождения. 42-летие он хотел отметить в кругу боевых товарищей. 4 июля он разослал приглашения командирам корпусов, их заместителям и командирам штаба, но на следующий день началось наступление противника. Павел Алексеевич знал, что приказ выступать придёт в конце следующего дня, поэтому празднование не отменил.

Вечером 6 июля приглашённые прибыли в большую палатку, но вместо банкета увидели карты. Началось обсуждение предстоящей операции, и только после разработки деталей военные выпили трофейного шампанского с тостом «За Победу!».

На высоту 252,2 планировалось наступление 18-го и 29-го корпусов танковой армии и вошедшего 10 июля в состав армии 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса. В их состав суммарно входили 272 средних танка Т‑34, 191 лёгкий Т‑70, 21 тяжёлый английский «Черчилль», 12 самоходок СУ‑122 и 8 СУ‑76. Некоторые из них находились в ремонте. Поддержку им должны были оказать 507 орудий и миномётов.

Армиям противостояли дивизии 2-го танкового корпуса СС обергруппенфюрера Пауля Хауссера «Мёртвая голова», «Рейх» и «Адольф Гитлер». Из техники – 15 тяжёлых «Тигров», 95 средних Pz IV, 114 – Pz III и 8 захваченных на заводе в Харькове Т‑34–76,

4 лёгких Pz II и 58 самоходок Stug III. Вопреки расхожему мнению, «Пантер» и «Фердинандов» под Прохоровкой не было. То же самое можно сказать и про советские танки КВ.

В состав 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта танковых войск Павла Ротмистрова и 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Алексея Жадова суммарно входили около 130 тыс. человек. У Хауссера числилось около 70 тыс.

Фото: Павел Колядин

Свинья от «Мёртвой головы»

Немецкое командование понимало, что контрудар неизбежен, поэтому изменило направление атаки на Курск и решило встретить превосходящие их по силе советские войска в излучине реки Псёл под Прохоровкой, на перекрёстке дорог на станцию Беленихино и Сторожевое в районе хутора Ивановский Выселок. Там находилось отличное место для обороны: с одной стороны, пойма реки, с другой, – высокая железнодорожная насыпь.

5 июля началась операция «Цитадель», целью которой было срезать курский выступ. К 10 июля немцы прорвали фронт на обоянском направлении. К вечеру 11 июля враг оттеснил стрелковые части Красной армии и занял совхозы «Октябрьский», «Сталинское отделение» и Сторожевое. Возникла угроза захвата Прохоровки.

12 июля в районе Прохоровки начались ожесточённые бои. Благодаря проделанным в ночь на 11 июля в минных полях проходах 1-я моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» вышла на искомое место и стала укреплять позиции против танковой атаки. Она не пыталась взять Прохоровку, так как ждала подкрепления.

Её фланги защищали 2-я моторизованная дивизия СС «Рейх» и 3-я моторизованная дивизия СС «Мёртвая голова». Эти подразделения, напротив, пытались улучшить своё положение и яростно атаковали советскую оборону. В результате у них это получилось в ночь на 12 июля.

«Мёртвая голова» подложила советским командирам огромную свинью – немцы переправили танковый полк туда, откуда намечался контрудар. Так была прорвана вторая линия советской обороны, но третья выстояла. Фашисты захватили ключевую высоту 252,2 возле совхоза «Октябрьский» и стали готовиться к удару.

На 12 июля советское командование запланировало мощную танковую атаку. Контрудар должен был начаться в 3:00, но ночью немцы прорвались на Корочу, туда пришлось перекинуть 161 танк и два полка артиллерии. Наступление перенесли на 8:30.
 

Фото: Павел Колядин

Прорыв на ров

Маршал Александр Василевский и генерал армии Николай Ватутин заняли позиции на двух направлениях на Яковлево: с северо-востока – силами 5-й гвардейской, а с северо-запада – 6-й гвардейской и 1-й танковой армий. Но немцы спутали их планы, проведя успешные операции 11 июля. Они оттеснили 1-ю танковую и 6-ю гвардейскую армии к Обояни, а 5-ю гвардейскую танковую – к Прохоровке, прорвали оборону 69-й армии. Также они уничтожили значительную часть артиллерии.

Генералы решили нанести удар стальным кулаком при поддержке пехоты и миномётов. Соединения должны были расколоть корпус СС пополам и войти в его оборону на глубину 30–32 км, повернуть на обоянское шоссе и двигаться в сторону Белгорода.

Из‑за слабой разведки артподготовка велась по площадям, практически не нанося урона противнику, к тому же её не хватало – на 1 км фронта приходилось не более 19–20 орудий. Потом по немецким позициям поработали «катюши», и танки двинулись вперёд.

Помогать танкистам должны были 2-я и 17-я воздушные армии, но утром у них этого сделать не получилось, помешала облачность, на земле было не легче – шёл дождь. Немецкие же самолёты-разведчики поднялись в воздух и заметили переход Красной армии в наступление, о чём фиолетовым дымом предупредили своих. Наша же авиация начала прикрытие только после полудня.

В бой пошли 360 танков, шли эшелонами по 80–100, за ними двигались две дивизии 5-й армии. Танковой лавины, как принято представлять Прохоровское сражение, не получилось из‑за специфики местности.

29-й корпус направился прямо на самый укреплённый район, там стояла «Лейбштандарт». Перед первой линией немецкой обороны советские танки вспыхивали один за другим. Из‑за узости пригодного для прохода места эшелоны шли тесными группами по 20–30 танков в ширину.

Прорвался только один батальон 32-й танковой бригады майора Петра Иванова, но на пути к совхозу «Комсомолец», на глубине прорыва 6 км, он наткнулся на советский же противотанковый ров третьей линии обороны. Танкистов о его существовании никто не предупредил. Первую атаку немцев совмест­но с 53-м мотострелковым батальоном отразили, а затем их окружили. 36-летний Иванов сгорел в танке.

«На поле был настоящий ад, русские въезжали в собственный противотанковый ров. Дальше они были добычей обороны. Горящее топливо давало чёрный чад, кругом пылали русские танки. Между ними русская пехота превращалась в жертву для гренадеров и артиллерии. Многих таких мы просто переехали сзади. Апокалиптическая картина, редко переживаемая на войне. Все русские танки были уничтожены, они фактически шли на смерть», – писал в своих мемуарах лейтенант Рудольф фон Риббентроп, сын министра иностранных дел Иоахима.

25-я танковая бригада полковника Николая Володина 29-го танкового корпуса наступала на Сторожевое и вступила в бой с StuG III, в итоге к 10:30 от неё осталось 6 Т‑34 и 15 Т‑70, а самого Володина контузило, его отправили в госпиталь. 29-й корпус нёс страшные потери, за пару часов боя три бригады и самоходный артполк потеряли половину состава.

Генерал-лейтенант, Герой РФ, танковый ас (за войну уничтожил и подбил 28 танков противника) Василий Брюхов под Прохоровкой командовал Т‑34–76 159-й танковой бригады 2-го танкового корпуса, приданного в усиление к 5-й гвардейской танковой армии.

Он так вспоминал это сражение:

«Между машинами – не более 100 м, места для манёвра не было. Это было избиение танков. Танки ползли и стреляли. Горело всё. Над полем стоял густой смрад. Всё закрывал дым, где‑то бушевал огонь. Словно неожиданно наступили сумерки. Авиация всё поле бомбила.

На поле горели танки и машины, связи не было. Всю проводку намотали на гусеницы. Рации были блокированы. Утром мы пошли в атаку и схватились с немцами. Через час танк подбили. Практически ниоткуда прилетел снаряд и отбил каток. Танк встал и немного развернулся. Сразу машину покинули и спрятались в воронке.

Мы в бою дурака не валяли. Первым снарядом уничтожили 75-мм орудие на огневой позиции и сожгли один танк Т-III. Бой продолжался до семи часов вечера, очень большие потери. Из шестидесяти пяти танков бригады из боя вышло двадцать пять. По первому дню боя создалось впечатление, что потери были одинаковые. У немцев остались резервы, а наши закончились».

Фото: Павел Колядин

Встречные бои

Не лучше развивались дела и в 18-м корпусе, к полудню его потери составили около 60 % бронетехники. 181-я танковая бригада 18-го корпуса генерал-майора танковых войск Б. С. Бахарова всё‑таки дошла до «Октябрьского» и на некоторое время взяла его под свой контроль, её поддерживала 42-я гвардейская стрелковая дивизия. Но после атаки с фланга из оврага под Андреевкой 13 «Тигров» нашим воинам пришлось отступить.

У Бахарова оставалась в запасе 110-я танковая бригада, он ввёл её в бой в 14:00, но теперь нанёс удар в другом направлении. Идя вдоль поймы Псёла, запасная и 181-я бригады встретились с обороняющимися «Мёртвой головой» и «Тиграми» «Лейбштандарта». Некоторым частям удалось прорваться на 6 км, но контратаки тяжёлых танков и наступление «Мёртвой головы» вынудили наши войска отступить, иначе 18-й корпус попадал в окружение.

Но при атаке немецкие танкисты не учли, что в ближнем бою они мало что могут противопоставить более манёвренным тридцатьчетвёркам. Несколько танков ввязались в дуэли, в результате некоторых башни «Тигров» улетали на десятки метров после взрывов боекомплектов.

Крупные танковые столкновения произошли возле Андреевки, где 180-я танковая бригада и запущенный в бой 36-й гвардейский танковый полк прорыва тяжёлых МК-IV «Черчиллей» встретился с «Тиграми». Броня английских и немецких машин примерно одинакова, но мужество советских экипажей оказалось выше. Потеряв 15 из 19 танков, наши войска заставили противника отступить.

Еще один крупный бой произошёл и возле совхоза «Сталинское отделение». Его пыталась взять 25-я танковая бригада 29-го танкового корпуса. И опять ей противостояли «Тигры». Советские военные попытались навязать немцам ближний бой, но в результате на поле остались 10 СУ‑122, 6 из которых сгорели. Совхоз остался за оккупантами.

Примерно в это же время 2-й танковый корпус генерал-майора Алексея Попова, шедший на Калинин, что недалеко от Беленихино, случайно встретился со 2-й танковой дивизией СС «Рейх». Она двигалась на прикрытие с фланга «Лейбштандарта». Здесь немцы провели удачную атаку и вынудили советские войска отступить на исходные позиции.

За день 2-й танковый корпус потерял 10 Т‑34–76 и 8 Т‑70. Корпус закрепился на линии Виноградовка  – Беленихино, земля к тому времени из‑за проливного дождя превратилась в месиво.

Фото: Павел Колядин

Враг атакует

Ещё днём немецкое командование поняло, что их первоначальный замысел потерпел крах. Тогда севернее Прохоровки 11-я танковая дивизия вермахта и остатки «Мёртвой головы», 96 танков, 200 мотоциклистов, 2 дивизиона штурмовых орудий и полк мотопехоты форсировали Псёл. После полудня они прорвали оборону 52-й гвардейской стрелковой дивизии и взяли высоту 226,6.

На её северных склонах продолжали обороняться солдаты 95-й гвардейской стрелковой дивизии. К вечеру стали заканчиваться боеприпасы, а в 20:00 немцы нанесли массированный воздушный удар, после чего пошли в атаку, которая заставила обороняющихся отступить за Полежаев.

Через полчаса враг прорвал правый фланг 5-й гвардейской танковой армии и вышел к северной окраине Полежаева. Для остановки немцев в этот район перебросили 10-ю гвардейскую механизированную бригаду.

Параллельно в совхоз имени К. Е. Ворошилова отправилась 24-я гвардейская танковая бригада. Она должна была атаковать на 1 км западнее совхоза, Нижней Ольшанки и Прохоровки с такой же задачей. С ней они справились, как и на других направлениях. Наступившая ночь ненадолго дала перерыв в ожесточённом сражении.

Страшные потери

Ведущий научный сотрудник Юго-Западного университета г. Курска, кандидат исторических наук Валерий Замулин исследовал в ЦАМО РФ оперативные документы штабов танковых полков, танковых и механизированных бригад, участвовавших в контрударе.

Согласно им 5-я гвардейская танковая армия за 12 июля потеряла 340 танков и 19 САУ, это 53 % от участвовавших в контрударе, из них безвозвратно 194 и 14 соответственно; 29-й корпус оставил на поле сражения 153 танка и САУ (77 %) от своего состава, сгорели 103; 1446-й самоходно-артиллерийский полк – 19 САУ, 14 сгорели; 18-й танковый корпус – 84 танка (56 %), сгорели 35; 2-й гвардейский танковый корпус  – 54 танка (39 %), сгорели 29; 2-й танковый корпус – 22 танка (50 %), сгорели 11. Потери в личном составе – около 1 500 убитыми и пропавшими без вести и примерно 2 000 раненых.

Немецкие потери оказались значительно меньше, но точной информации по ним нет. По различным данным они составили от 80 до 100 машин. Замулин говорит, что только «Мёртвая голова» потеряла 45 тяжёлых танков.

«Бои под Прохоровкой были страшными. Мы прятались от немецких самолётов в скирдах в поле, иногда и в погребе у соседей. Во время бомбёжек всякое происходило, у нас один раз шкаф украли – кому война, кому мать родна. Вообще страшно было, грохот такой стоял, что я удивляюсь, как мы только выжили. Самолётов было очень много, они небо заслоняли!» – рассказала очевидец тех событий, ребёнок войны Людмила Штеменко, ей тогда было шесть лет.

Фото: Павел Колядин