Аким Апачев: «В Белгороде консолидация такая, какую мало где встретишь»

Пообщался с волонтёрами, бойцами, местными жителями, а ещё отыграл два концерта сотрудникам Росгвардии и подарил им гитары. Журналисты «Белгородских известий» побывали на встрече Акима Апачева с белгородскими студентами и послушали, о чём общалась молодёжь с культовым музыкантом.

— Аким, ты больше журналист или музыкант? С чего начинал свою деятельность?

— Начинал с общественной работы. В Мариуполе в 2014 году принимал активное участие в русском движении. Мы организовывали референдум по самоопределению, и тогда 90 % людей поддержали отделение от Украины. Потом ВСУ вошли в мой родной город, и я вынужден был покинуть Мариуполь. Вернулся уже в 2022 году вместе с российскими солдатами. По‑другому представлял себе освобождение города, но, видимо, таков путь. Стал работать в Донецке журналистом. Нынешний Шебекино очень напомнил мне Донецк 2014 года — такой же пустой город, такие же снаряды, так же я бегал по городу и снимал последствия обстрелов украинских террористов. Уже потом было записано несколько песен, и, когда получил отклик, решил, что, наверное, больше нужна моя музыкальная деятельность. Но я не просто приехал в Шебекино. Пытаюсь понять всё, прочувствовать. Посидел в подъезде, послушал прилёты, посмотрел, как работают службы и волонтёры, и увидел вовлечённость белгородцев. В Мариуполе была похожая ситуация. Но там у врага за восемь лет получилось из русского города сделать украинский. Я вижу, что происходит сейчас. Ещё полтора года назад молодёжь там кричала нацистские лозунги и поддерживала ВСУ, а сейчас они русские люди. Пути определяют сознание.

— Какие впечатления от Белгорода и белгородцев?

— За впечатлениями этими и приехал, честно говоря. Для меня военные действия одинаковы. Я видел их в Донбассе, Сирии. Посмотрел и здесь. Мне важнее как раз были местные люди и их реакция на происходящее. Направлялись в Шебекино с военкорами, притормозили на остановке, и мимо ехал УАЗ с двумя девушками – волонтёры ездят в город и вывозят мирных жителей. Попросился с ними и поехал. Всю дорогу задавался вопросом: почему две молодые женщины, рискуя своими жизнями, спасают других? Есть некая консолидация в вашем регионе, и мне очень нравится на Белгородчине как раз сплочённость. В регионе выстроен полный цикл эвакуации населения – и на каждом уровне люди не брошены. В Мариуполе такого не было. Там было тяжело – полумиллионный город и огромный поток беженцев. И вначале ВСУ использовали население как живой щит, потом начали выпускать. Волонтёры заходили в дом, открывали подвал, забирали мирных и вывозили. А на Белгородчине есть гражданское общество, и оно мне нравится. Позже напишу большую статью для Russia Today. Впечатления очень тёплые, очень хорошие. Я подобное мало где вижу в России в таком объёме.

— У вас есть ненависть к врагу?

— Ненависть к врагу я пережил году в 2016-м. Потом это чувство закончилось. Это краткосрочное топливо, и оно не даёт силы. Я искренне ненавидел противника с 2014 по 2016 год, а потом пытался понять — какая ими движет идея. В 2022-м я увидел концепт. Как в стихотворении Симонова: сколько раз увидишь врага – столько раз и убей его. Мною движет понимание, что нужно уничтожить противника, потому что иначе это отразится на моей семье. Я сражаюсь за своих детей – есть коварный и опасный враг, который хочет нас уничтожить.

— Бытует мнение, что искусство не должно касаться военных конфликтов, что должно обходить стороной…

— Как искусство может обойти эту тему? Любой художник должен осмыслить действительность. Меня окружают военные действия, честная дружба и настоящая любовь. То, что чувствуют на фронте люди, не испытаешь больше нигде и никогда. Это самые настоящие и чистые эмоции. Если кто‑то делает вид, что ничего не происходит, – это их дело, я не осуждаю.

— Информационная война и связанная с этим безопасность… Можно ли уберечься на 100 процентов?

— Возникло огромное количество каналов ЦИПсО (Центр информационно-психологических операций Украины), маскирующихся под патриотов. Вроде патриотическая повестка, а смотришь нарративы и видишь много непонятного контента. Когда начинают разгонять какой‑то хештег, я всегда задумываюсь – а кому это выгодно? Безусловно, есть люди, которые хотят привлечь внимание к проблеме, но также я понимаю, что этим инструментом будет пользоваться наш противник. Он станет находить наши слабые места и бить по ним. Защититься от этого можно только информационной гигиеной, подписываясь на действительно надёжные каналы официальных лиц и структур, либо людей, которых знаете и уверены в них.

— Нужно ли прививать любовь к Родине?

— Прививать точно не нужно. А вот развивать патриотизм надо, но нельзя делать это навязчиво. Необходимо разговаривать с детьми на их языке. Уходить от скучных лекций, использовать современные площадки, Интернет и игры. Нужно вовлекать, а не заставлять.

— У меня есть родственники на Украине. Когда всё закончится, наверняка они захотят пообщаться. И  что делать в этом случае? Как стоит поступить?

— У меня тоже есть там родственники. Потому президент и сказал, что отчасти СВО — это гражданская война. Сейчас там считают нас врагами. Но рано или поздно с теми, кто останется, нужно будет говорить. Я смотрел, как чеченские подразделения вместе с русскими штурмовали Мариуполь, и думал: вот как это работает. Сейчас больно. Но рано или поздно разговаривать придётся. Потому я пишу песни и на украинском языке – верю, что там знают и хотят от нас что‑то услышать.