Первый редактор «Белгородских известий» Фёдор Хрусталёв отметил 80-летие

Вместе с тем он не мирился с ложью, халатностью, был требователен к текстам и вкладу в газетное дело всех сотрудников редакции. Он никогда не спешил, не отчитывал журналиста на планёрках при всех. Когда случались ошибки, сурово сдвигал брови, и этого жеста было достаточно, чтобы внутренний учитель/родитель задал оступившемуся хорошую порку.

Фёдор Фёдорович сумел научить не просто работать журналистами, а делать общее дело, газету, в которой не было «это моё, а это вот ваше», в которой все друг за друга и самое главное – для читателей. В лучшие времена «Белгородские известия» выходили тиражом в 20 тысяч экземпляров. Накануне юбилея поговорили с первым редактором «Белгородских известий» о зарождении газеты, политической и общественной жизни того времени и, конечно, о его судьбе.

О начале

— В 1997 году, когда учредили «Белгородские известия», в регионе всё ещё чувствовались лихие 90-е. Забастовки, митинги, задержка зарплат. Когда принимали областную программу по дорогам, белгородцы вышли на демонстрацию с плакатами – «Не дороги, а зарплату». Помню, сидели вместе с Евгением Савченко, подсчитывали каждую копейку на зарплату журналистов. Тяжёлые времена были, но область становилась на ноги вместе с нами.

Когда газета только начала свой путь, мы делали упор на подписку, нам нужна была аудитория. Вся редакция старалась работать на это. Мне удалось побывать в Белоруссии, встретиться с президентом Лукашенко. Важно было привлечь читателя, чтобы видели авторитет газеты. «Добрострой» (первое название газеты, спустя несколько месяцев переименовали в «Белгородские известия». – Прим. ред.) начинали с 1,5 тысячи экземпляров, а самый большой тираж на моём редакторском пути – 27 тысяч. Как сейчас помню тот предновогодний вечер. Держали номер перед сдачей в типографию, осталось только тираж вписать. Позвонила Наташа Дырда, которая ведала подпиской в почтовом управлении, сообщила цифры, мы, естественно, очень обрадовались. Такие чувства остаются в памяти на всю жизнь. 27 000 – это был пик, потом держали на уровне 20 000.

Об ответственности

— Популярность, конечно, чувствовали, но и ответственность была огромная. Мне хотелось, чтобы наш читатель был в курсе новостей области и страны. Мы ввели рубрику «Мир. Россия. Белгородчина». Давали её на первой полосе в каждом номере. Частенько общались с Василием Яковлевичем Гориным, он говорил, мол, я вот посмотрю первую полосу «Белгородских известий» и сразу в курсе всего.

За время редакторства мне удалось познакомиться и поработать с руководителями, которые были опорой нашей области. Фёдор Клюка, Александр Орлов, Юрий Селиванов, Владимир Грязнов, Валентина Горбач… Валентина Николаевна – большая молодец: взяла и потянула такую лямку. Она приняла хозяйство и не только не упустила позиции, но и поднялась. Говорила всегда: руководить – это как на велосипеде ехать, пока крутишь педали – едешь, перестал – упал.

Надо отдать должное нашим областным руководителям, что никогда не звонили, чтоб нагоняй дать. Помню звонок от губернатора, когда он поблагодарил за то, что я на большой пресс-конференции с президентом задал Владимиру Путину вопрос: «Знает ли он о проекте по развитию птицеводства и как к нему относится?» Евгений Степанович тогда сказал, чтоб я считал, что внёс большой вклад в развитие птицеводства и животноводства. После того вопроса люди из администрации президента сразу вышли на губернатора и заинтересовались этим амбициозным проектом.

О критических материалах

— Знаю, в администрации морщились от некоторых наших материалов, но с цензурой никогда не звонили. Помню, получили письмо из Прохоровского района, в котором жители жаловались на предприятие Батуриной. Комплекс построили, а очистные – нет. Всё стекало сначала в овраг, а потом и в речку. Я поручил разобраться в ситуации Валентине Николаевне Южаниной. Критические материалы она писала скрупулёзно, я ей полностью доверял. Она выехала на место, принесла материал, рассказала, что видела, с кем говорила. Мы опубликовали. Где‑то через неделю-полторы я поехал на очередной выезд губернатора по области. Он подошёл и по плечу меня так: «Фёдор Фёдорович, ты меня что, с Лужковым поссорить хочешь? Материал вот про Батурину опубликовали». «А что там, – спрашиваю, – что‑то неправильно написано?» «Да всё правильно, но ситуация какая – у нас главный потребитель сельхозпродукции – Москва, не дай бог, дадут установку прикрыть нам рынок».

Читатели в редакцию постоянно звонили, приезжали. У нас был отличный отдел писем, туда шли лучшие кадры. Для газеты важно поддерживать обратную связь с читателями, мы ведь выходили званые-незваные, важно слышать отзыв.

О сложных решениях

— Я всегда осторожно подходил к правке журналистских текстов. Есть такое выражение «Безумству правки нет предела». Каждый редактор должен знать это. Старался править бережно, сохранить стиль каждого корреспондента, не передёрнуть, чтоб не потерялся стиль и особый слог. В те моменты, когда были разногласия, с какой позиции принимать решения: редактора или человека, всегда перевешивал редактор. Считаю, что надо исходить не из интересов Фёдора Фёдоровича, а из интересов газеты, они – прежде всего. Это правило действовало, когда принимали на работу и когда увольняли. Да, кто‑то был не совсем мне симпатичен, но принимал, потому что знал, что для газеты так будет лучше. И наоборот, как бы ни нравился мне человек, увольнял, если для работы в редакции он не подходил.

О ценностях

— В людях главное для меня – прямота и правдивость. Не люблю тех, кто крутит-вертит, особенно недопустима ложь. Была у нас одно время горе-журналистка. Читаю её материал, гладко написано, но где‑то это я уже читал. Спустя время выяснили, что занималась плагиатом – брала чужие тексты, меняла фамилии, обстоятельства. Вызываю её, спрашиваю: «Тяжело тебе материал дался?», а она отвечает, мол, две ночи не спала, писала. Я ей и сказал, чтоб спала спокойно и искала себе работу.

Как редактор, в коллективе больше всего ценил человечность. И сам всегда помнил, что люди – это не штатные единицы. Для меня не было разницы между корректором и замредактора, оператором набора и завотделом. Исходил из того, что все мы одна команда, все делаем одно дело и от каждого зависит, как оно будет сделано.

Не могу сказать, что руководствовался принципом, что читатель всегда прав. Читатель не всегда прав, он тоже может ошибаться, предвзято судить. Наша задача – объяснить, в чём он неправ. В отношении с властными структурами, прежде всего, я думал об интересах газеты и коллектива. Даже если журналист где‑то был неправ, я никогда этого не признавал, всю вину брал на себя.

О выборе

— В свой 19-й день рождения я покинул Белгородчину. Тогда ведь мы были наполовину на позициях крепостных, об этом мало кто знает. Из колхоза молодые люди могли уйти только на учёбу, а просто уехать – нет. Паспортов не было, а чтоб его получить, надо было взять справку в колхозе. Я выпросил у председателя справку, получил паспорт и 8 марта 60-го года пешком ушёл из своего шебекинского села до ближайшей станции, 30 км в Волоконовку. Тогда морозец был хороший, по снегу было легко идти, по насту. Семь классов образования, армия, вечерняя школа рабочей молодёжи. Как только получил аттестат, поступил в МГУ, тогда мне было уже 28 лет. Когда после окончания журфака у меня спросили: «В газету пойдёшь или в обкоме будешь работать?» – отвечал: «Я поступал на журфак в 28 лет, и этим всё сказано».

О Сахалине

— В 1971 году я пришёл в газету «Советский Сахалин». А в 1982 году возглавил её. На Сахалине сложно быть редактором из‑за восьмичасовой разницы с Москвой. В то время официальные материалы приходили только через ТАСС по телетайпу. Под каждым материалом до определённого времени стояло эмбарго. Однажды подписал номер в печать в полвосьмого утра. Но авиарейс на Курилы в таких случаях всегда придерживали, ждали газету, чтоб доставить на полуостров.

Должен признаться, мне трудно давалась каждая строчка. Мне, чтоб написать материал, надо начать. Начало всегда занимало большую часть времени и много бумаги. Перечитаю – порву, и так множество раз. Когда начинал в «Советском Сахалине», на выходных работал, по ночам сидел. Но зато когда сдавал материал, правки практически не было. У меня были хорошие учителя. В одном кабинете работал с публицистом, который специализировался на фельетонах. Он фронтовик, на штурмовике летал. Вот ходит он, ходит, надо текст сдавать в номер, а он курит, курит. Однажды играли с ним в шахматы, он и признался: «Ты не сердись, я ведь пишу, когда хожу». И правда, как походит, сядет за стол и без единой помарки напишет.

О партработе

— Когда работал завотделом в «Советском Сахалине», вызвал меня первый секретарь Павел Фёдорович, напоил чаем и предложил стать его помощником. Я ему говорю, мол, подумать надо, посоветоваться. А он: «Подумать можно, часа хватит? И посоветоваться тоже можно, но только с собой и со мной». Я пулей в редакцию и бегом за советом к фронтовику Николаю Петровичу, он ответил, чтоб шёл и не раздумывал. Мол, ты работаешь в областной партийной газете и знать изнутри партийную кухню обязан. Я согласился, но перед назначением попросил кое о чём. Во‑первых, место за мной в газете оставить. Потому что моих однокурсников распределили по районам и многотиражкам. И, во вторых, если что не так сделаю, чтобы не сильно на меня шумел. За два с лишним года он ни разу на меня голос не повысил. Хотя тот, кто до меня был его помощником, рассказывал, что любил начальник ругаться и материться. Кстати, прежним помощником был Юрий Иванович Николаев, отец певца Игоря Николаева. Я и Игоря хорошо знал пацаном, ходили к нему в консерваторию с Юрой.

О деле

— Дожив до 80 лет, понимаю, что в жизни любое дело нужно делать добросовестно. Старался придерживаться такого принципа, когда и в колхозе работал, и на заводе, и тем более в газете. Если вернуть время назад, я бы в шкуру редактора не стал лезть. Потому что я нёс ответственность за каждого. Корреспонденты писали критические материалы. Например, по одному из материалов сняли областного прокурора. Но отвечал за них я, и они это знали. Спустя много лет один из журналистов при встрече сказал: «Мне, конечно, легко было быть смелым за вашей спиной».

В песне Окуджавы «Как просто стать солдатом…» есть такие строчки:

А если что не так – не наше дело:
Как говорится, Родина велела!
Как славно быть ни в чём не виноватым,
Совсем простым солдатом, солдатом.

А начальником быть гораздо сложнее. Вдруг этот солдатик выстрелит не туда или не вовремя? Ответственность – тяжкое дело, но, когда она уходит, тоже непросто.

О дне рождения 8 марта

— Так сложилось, что день рождения начал отмечать, когда уже был женатым, до этого не было такой традиции. Всегда отшучиваюсь, что я подарок для женщин. Тяжело, конечно, моей жене Вере, потому что все праздники 8 марта мы с друзьями отмечаем у нас, на её плечи ложатся непраздничные хлопоты.