Битиё определяет сознание. Что общего у боевого спорта и боевых действий

За плечами отставного подполковника МВД десятки спортивных и боевых командировок. Владимир Александрович рассказал о том, что их объединяет, почему мозг боксёра работает быстрее, чем кажется дилетанту, и каким качеством в первую очередь должен обладать солдат.

«По пояс в крови, ни шагу назад»

— Владимир, как в вашей жизни появился спорт?

— В девять лет папа отвёл в секцию бокса. Я был самым маленьким в зале – весил 26 кг, а из‑за возраста меня не допускали к соревнованиям.

— Как в итоге прошли путь до мастера спорта?

— Упорно занимался. Норматив мастера три раза выполнял, но звания всё не было. Бокс – тяжёлая и болевая работа. Как говорил мой тренер Владимир Беседин, он в армии пулемётчиком был, по пояс в крови, ни шагу назад. Когда учился в белгородском институте МВД, боксировал за сборную ведомства, участвовал в матчевых встречах МВД России и полиции Италии, в Мельбурне в 1995 году стал чемпионом мира по боксу среди полицейских. Тогда мне первому в области присвоили мастера спорта по линии «Динамо».

— Достижения в учёбе мешали или, наоборот, помогали?

— Профессиональный спорт не помогает учёбе, это всё сказки. Он дисциплинирует, но не позволяет учиться полноценно. Я с девяти лет провёл 273 боя, в старших классах всё время на сборах – у меня по 200–300 пропусков бывало, с 1989-го выступал на всесоюзном уровне, на юношеском первенстве СССР проиграл только в четвертьфинале… Но всё равно догонял, закончил без троек.

— А в институте как было?

— Тоже нормально. Два года проработал в нём преподавателем по физподготовке, а в 1998-м перешёл с друзьями в белгородский СОБР, там формировали отряд из спортсменов. Участвовал в ведомственных соревнованиях по динамовскому рукопашному бою. Мне он не нравился тем, что ногами по голове бить можно, а руками нельзя. Что за бред? Удар ногой ведь сильнее.

— Вы уже были опытным стрелком?

— До службы я только из охотничьего ружья стрелял и на уроках НВП из мелкашки. В институте пару раз вывезли из автомата пострелять. Зато в тире постоянно стрелял из пистолета, так что до перехода в отряд навыки уже были. Но в СОБРе совсем другая стрельба.

— Какая?

— Спокойно в стойке не постоишь и не прицелишься. Это скоростная стрельба с передвижением, перезарядкой магазина…

— Как стали ездить по стрелковым соревнованиям?

— Огневая подготовка каждый день шла, и мои способности заметили, стали отправлять на турниры. На чемпионате МВД России в стрельбе из пистолета занял шестое место из 300 участников. Выполнил разряд КМС, потом на прикладном автомате его подтвердил.

Будут бить, будет больно

— Как вас взяли в СОБР? И как туда вообще попадают?

— Благодаря рекомендациям. Это первая стадия отбора бойца в спецподразделение – морально-психологическая. Смотрят на человека, где он работает, чем занимается. Рекомендует, как правило, тот, кто уже служит в СОБРе. Если человек приходит по рекомендации, он уже преодолел первый этап. Наш отряд так формировали.

— А дальше что?

— Беседа и экзамен на физнагрузку. Это тоже психология: смотрят, насколько ты готов преодолевать физические барьеры и при этом не сломаться морально. Кросс, подтягивания и прочее, а потом 15 минут спарринга с тремя разными противниками по правилам разных единоборств.

— Наверное, это самое сложное.

— Того, кто ничем не занимался, просто убьют на этом борцовском ковре. Боксёр тебя кулаками молотит, борец ломает, кикбоксер ногами засаживает. Они могут меняться, а ты 15 минут должен выстоять. Я нормально отстоял – боксёрский опыт помог. Правда, с ноги по печени словил: дали 15 секунд отдышаться – и дальше в бой.

— Были те, кто не сдавал этот экзамен?

— Разные люди приходили. Были такие, кто с физподготовкой справляется отлично, а как в зал зайдут, где бойцы разминаются возле ковра, вдруг говорят, что не готовы, надо бы ещё потренироваться. Больше мы их не видим. Мой тренер говорил: «Битиё определяет сознание». Это действительно определяет, готов ли человек служить.

— Без единоборств у вас никак?

— Никак, они входят в систему подготовки спецподразделений. Кто‑то больше владеет, например, стрелковой подготовкой, но общие понятия о единоборствах у всех должны быть. Дилетанты говорят, что боксёры, борцы и прочие бойцы тупые, но это в корне неверно. В бою ведь мозг работает быстрее, чем во многих других видах спорта. Во‑первых, это связано с риском для здоровья – тебя будут бить, тебе будет больно. Во‑вторых, ты должен не ударить в грязь лицом и ответить на нападение. Третье – это угроза жизни. Когда кто‑то или что‑то угрожает жизни, ты реагируешь совсем иначе. И то же самое – на войне. Как и в боевом спорте, там самое главное – хладнокровие, умение ждать и реагировать на ситуацию.

Чувство противника

— Как это происходило лично у вас?

— Чем‑то напоминало военные или спортивные сборы. Приезжаешь, обустраиваешься, первые две недели втягиваешься – и выезжаешь на работу. Мы называли это не войной, а работой. Проводишь специальные мероприятия или боевые действия и возвращаешься обратно, к быту – стираешь вещи, готовишь поесть и так далее. Иногда у нас неделями не было комфортных условий, но мы старались выходить из положения. Основное качество солдата – терпение. Это не как в кино – приехал на фронт и побежал в атаку.

— А если этого качества нет?

— С нами стояли сотрудники милиции, которых присылали из других регионов. Они охраняли пунк­ты временной дислокации, выполняли функции участковых. Я говорю про Северный Кавказ. Так вот некоторые сотрудники не были психологически готовы к тяжёлой информации – там убили, напали, обстреляли, подорвали. Начинали выпивать. Пару раз доходило до того, что мы их связывали и сдавали в комендатуру. Иные сходили с ума, не выдерживали пресс.

— Вы сами к этому привыкли?

— За десять лет командировок привык к факту, что моей жизни угрожает опасность. Но к самому этому ощущению – нет. Это как если занимаешься спортом дома, а потом приезжаешь на сборы – вроде те же упражнения, но совсем другой режим. Нужно настраивать себя на определённый ритм. Многое зависит от сознания человека, внутреннего стержня. На войне сущность всегда проявляется, всё нехорошее всплывает.

— Расскажете пример такого?

— Некоторые подразделения начинали хитрить, хотели за нами отсидеться: «Мы не поедем, не умеем… Может, вы?» Сразу отношение к ним менялось. Я говорю не про страх и не про трусость, а именно про нехорошие поступки. Надо всегда быть честными перед коллегами, ведь все друг другу спины прикрывают.

— С годами ощущение боя как‑то меняется?

— Чем больше человек ездит в горячие точки, тем легче всё воспринимает. Но если между боевыми командировками год перерыва, то будет как у спортсмена, который давно не стоял в спарринге, – уйдёт чувство противника. Ещё я замечаю, что в командировках люди почти не болеют. Видимо, в экстремальной ситуации иммунитет мобилизуется по полной. Вячеслав Воробьёв получил 16 ранений: в других условиях он бы умер, а в боевых, когда организм физически и психологически на пределе, выжил.

— У вас есть медаль «За отвагу». За что её получили?

— Все выполняют одну задачу, а родина оценивает по‑разному: кому‑то медаль, кому‑то орден, а кому‑то ничего. Не хочу говорить об этом. И мы стреляли, и в нас стреляли. С поля боя никогда не бежали, но из окружения приходилось выходить. Главное – вернуться домой живым и здоровым. К сожалению, иногда выходили из боя с потерями, но их не несёт только тот, кто не воюет.

— Что посоветуете тем, кто хочет связать жизнь со службой?

— Надо заниматься тем спортом, который нравится. Не ходить с серьёзным видом и смыкать брови, а именно заниматься и идти к цели. В профильных учебных заведениях спорт многое определяет. Например, в Рязанское училище ВДВ кандидатов в мастера по единоборствам сейчас берут без экзаменов. И вообще советую вести здоровый образ жизни. Восточная мудрость гласит: «Совершенствуя дух, мы совершенствуем тело, а совершенствуя тело, мы совершенствуем дух».