Не люблю слово «клиент». С чем встретил юбилей известный адвокат Борис Золотухин

О детстве и юности

«Я коренной белгородец, родился и вырос здесь. Отец был простым рабочим, но всегда стремился к самосовершенствованию – окончил техникум, получил высшее образование и на пенсию вышел начальником ремонтно-строительного управления. Мама до 74 лет проработала медсестрой в госпитале для ветеранов войны. Нас два сына: я и Игорь, который на десять лет моложе. Он в 17 лет уехал в Москву, поступил в медицинский институт, там и остался. Профессор, доктор наук, один из лучших в России флебологов».

Я очень любил историю и литературу. Как раз в 1977 году, когда я окончил школу, открылся у нас первый набор на исторический факультет Белгородского педагогического института. И мы стали первыми студентами первого курса истфака. Первый мой диплом – учителя истории, обществоведения и английского языка.

Путь к уголовному праву

— И как вдруг с таким мирным образованием вы пришли к юриспруденции и уголовному праву?

— Истфак в наше время называли кузницей милицейских кадров. Тогда активное внимание уделяли комсомольским оперативным отрядам милиции. И поскольку наш факультет считался идеологическим, на его базе сформировался отряд, который принимал активное участие в охране правопорядка. Многие из нас работали внештатными сотрудниками уголовного розыска, фактически выполняя работу штатных, а позже стали милиционерами, дослужились до высоких чинов, возглавляли райотделы.

Хотя я в милицию пришёл не сразу. После окончания института пошёл работать учителем истории. А потом мне поступило сразу два интересных предложения: стать третьим секретарём Октябрьского райкома комсомола, который бы занимался учащейся молодёжью, или секретарём комитета комсомола областной милиции.

Участие в комсомольском оперативном отряде плюс романтика решили выбор. Пошёл на работу в УВД, поступил в Ростовский филиал академии МВД СССР. После работы секретарём стал работать в отделе боевой и служебной подготовки. А ещё позже сам попросился старшим опером Свердловского РОВД по тяжким преступлениям. То, что сейчас называется убойным отделом.

Когда СССР рухнул, всё стало меняться, в 1992 году я ушёл из органов. Попробовал себя в коммерции, в гражданской юриспруденции, преподавал историю и правоведение в школе. А в 1996 году мне предложили работать в областной прокуратуре.

В процессуальные противники

— То есть прежде чем стать защитником, вы были обвинителем?

— Такие вот интересные повороты судьбы. Я попал в уголовно-судебный отдел. Поддерживал гособвинения в судах, занимался рассмотрением кассационных жалоб. Эта практика стала невероятно полезной. Основной задачей было не поддержание обвинения, а кассационная поверка законности приговора в судах первой инстанции. Зачастую приходилось изучать порядка 20 уголовных дел в день. В суде сидел, изучал, делал записи, анализировал. Именно там я сформировался как специалист в уголовном и уголовно-процессуальном праве, потому что работал с неимоверно талантливыми, грамотными юристами и судьями.

В прокуратуре я был на хорошем счету, стал заместителем начальника отдела. Но у меня две дочки-погодки, пришла пора обеим поступать. На прокурорскую зарплату, хотя и достойную, выучить обеих дочек сложно. Старшая окончила художественную школу, захотела в институт культуры. А младшая – юристом. И я пошёл в адвокаты. Знал, что у толкового адвоката уровень дохода повыше. Надеялся, что стану именно таким. Морального противоречия не увидел, хотя длительное время был процессуальным противником защитников.

О моральных принципах

— А вообще были моральные противоречия? Ведь адвокату приходится защищать мошенников, убийц, грабителей…

— Адвокат защищает не преступника, а ЧЕЛОВЕКА и его ПРАВА. С моей точки зрения, все имеют право на защиту. Конечно, адвокат, руководствуясь своими принципами, может выбрать, защищать ли ему того или иного обвиняемого, соответствует ли это его моральным убеждениям. Но у адвокатуры есть защита по назначению. И тут не имеешь права сказать «не буду защищать, ты мне не нравишься». А вообще прокурору ли, адвокату ли, работающему в уголовном судопроизводстве, нужно помнить, что за его действиями и решениями жизнь и свобода человека. И ошибка что прокурора, что адвоката обходится слишком дорого. Если в гражданском судопроизводстве человек теряет только имущество, то в уголовном может потерять всё…

— А вы отказывались от каких‑то дел?

— Конечно, когда понимал, что и без моего участия можно минимизировать последствия. К примеру, ко мне однажды обратилась жена совершившего аварию человека. Объяснила, что тот виновник аварии и у него нашли небольшое количество промилле в крови. И просила взяться за дело, чтобы мужа признали трезвым на момент аварии. Тогда сроки по статье за ДТП были меньше. Я ей просто рассказал, что суд, скорее всего, всё равно признает её мужа виновным в употреблении алкоголя за рулём и смягчить таким образом приговор не удастся. Но вот если деньги, которые она хочет потратить на адвокатов, она отдаст потерпевшим, срок скостят и муж выйдет намного раньше. Она последовала моему совету, и всё получилось так, как я говорил.

Об оправданных

— Ваши клиенты надеются лишь на смягчение, или бывают и оправданные?

— Я не люблю слово «клиент» в нашем деле. Клиент – это услуга. Закон придумал хорошее слово «доверитель», либо «подзащитный». Чаще всего доверители обращаются за смягчением приговора. Или переквалификацией статьи. Но есть и те, кого я оправдал полностью. Таких 26 человек. Поверьте, это достаточно внушительная цифра. У меня есть такая поговорка: «В нашей стране судимость хуже, чем беременность. Беременность можно пре­рвать, или она благополучно разрешится. А судимость с человеком на всю жизнь и передаётся его близким родственникам».

— А как ваши коллеги отнеслись к тому, что вы перешли в другой лагерь?

— Нормально. И коллеги, и даже те, кого обвинял. Самым удивительным для меня стало то, что первыми, кто ко мне обратился, – были родственники тех, которые с моим участием получили в суде длительные сроки. Они пришли со словами: «Мы видели, как вы в суде работали на государство, и хотим, чтобы вы так же поработали на нас!» Со многими, против кого я в суде поддерживал обвинение, у меня прекрасные отношения сейчас. Если ты хорошо делаешь свою работу и это виновные понимают, никогда претензий к тебе не будет. И с подзащитными так же.

Блицопрос

— Что главное в вашей работе?

— Отношение к делу. Только этим можно добиться успеха. Неважно, где ты работаешь и кем. Ну и знания. Всегда нужно учиться.

— Какие у вас увлечения?

— Строю дом уже 10 лет. Гуляю с собаками – их у меня уже три. Выращиваю сад. У меня в нём и чёрные абрикосы, и яблоки, и виргинская черёмуха, и многое другое.

— Расскажите о своей семье.

— Жена Наталья работала экономистом, а сейчас на пенсии. Мы с ней прожили 38 лет. И всё это время она была мне опорой. Не имея такого тыла, я не смог бы добиться в жизни того, что сделал. Сейчас мы нянчимся с внучками – их две. Старшая в этом году пошла в первый класс, младшей полтора годика.

— Что вы читаете?

— Сейчас очередной сборник решений Евросуда. В силу специфики работы я много пишу. Исхожу из принципа, что нужно делиться опытом. По моим делам много прецедентов. Адвокатура не менее значима для общества, чем журналистика.

Беседовал Алексей Стопичев