Как на нашу бабу Катю похожа. Почему скульптура скорбящей в Прелестном трогает до слёз

Он посвящён женщинам, которые не дождались с войны мужей, сыновей, братьев, отцов. Идею мемориала придумала несколько лет назад тогда ещё 16-летняя белгородская школьница Женнифер Леткеманн, она же выиграла грант на установку архитектурного ансамбля. А воплотил основную идею скульптор Максим Баранов.

Запечатлённая традиция

Мы встречаемся с Максимом Барановым в уютном подвальчике «Гильдии мастеров». Этот творческий союз он возглавляет на протяжении семнадцати лет. Именно здесь он и работал над скульптурой для мемориала: искал образы, рисовал эскизы, создавал макет, делал глиняную модель.

Архитектурный ансамбль представляет собой две скрещённые одна над другой арки с чёрными барельефами – силуэтами скорбящих. Под ними – пожилая женщина у поминального стола: скульптурная реплика линогравюры белгородского художника Станислава Косенкова «12 июля – день памяти. Год любой». Запечатлённая традиция поминальных столов, которую так хотела увековечить юная Женнифер Леткеманн.

Обычай поминать погибших на войне у таких вот столов появился в прохоровских сёлах в 1980-е годы – в очередную годовщину танкового сражения 12 июля. Тогда жители Прелестного и других окрестных сёл накрыли возле своих домов столы, выставили нехитрую снедь – чёрный хлеб, что‑то из крепкого, вынесли из комнат портреты родных и близких, не вернувшихся с войны. Вспоминали, говорили, плакали, пели. С тех пор эта традиция живёт и продолжается. Теперь и в новой для себя форме.

Образ из деталей

«Работал над скорбящей я несколько месяцев, – рассказывает Максим Баранов. – Хотя на самом деле началось всё много лет назад. В 1980-е годы, будучи сотрудником краеведческого музея, в очередную годовщину танкового сражения я ездил на яковлевский мемориал. Было много ветеранов. И я ходил среди них, с жадным любопытством впитывал их истории, которые ни в каком учебнике не прочтёшь. И там же я вдруг набрёл на группу женщин – тогда они мне показались пожилыми. Это были жительницы окрестных сёл Прохоровского района. Они сидели как‑то в отдалении ото всех и вспоминали, как летом 1943-го строили легендарную железную дорогу Старый Оскол – Ржава».

Эту почти стокилометровую железную дорогу, по которой должны были подвозить боеприпасы и технику к линии фронта перед Курской битвой, построили за рекордные 32 дня. Расчищали место, выкорчёвывали пни, таскали шпалы и рельсы, забивали костыли. И весь этот тяжкий труд обрушился на плечи оставшихся в тылу измождённых и голодных женщин и детей.

«Я видел эти их натруженные, перевитые венами руки, – вспоминает Максим Борисович. – А у одной из них вдруг платье легло складками, и я заметил на ключицах и плечах наросты от той страшной, тяжелой работы. Она таскала на себе огромные шпалы с помощью придуманной ею самой лямки. В образе скорбящей я это тоже попытался изобразить. И вся эта скульптура состоит из таких вот деталей, которые копились и собирались на протяжении долгих лет».

Максим Баранов / Фото: Анастасия Состина

Простое доброе лицо

«Встреча с этими женщинами была таким своеобразным первым знаком, – продолжает Максим Борисович. – Потом я познакомился со Станиславом Косенковым, сотрудничал с ним. И моя первая студенческая работа в Киевском государственном художественном институте была связана с его триптихом «Прохоровское поле». Это удивительное совпадение, что спустя столько лет мне предложили работать над скульптурой именно по этой линогравюре. Хотя, конечно, образ с работы Косенкова нашёлся не сразу».

Чтобы отыскать нужные черты, Максим Баранов обратился к работам Павла Кривцова, уроженца Белгородской области, который сегодня признан одним из лучших в России мастеров фотографии. Листал альбомы, рассматривал фотокарточки, общался с ним по телефону:

«Я искал типичные для наших мест лица. Много отсмотрел, много фотографировал сам. Но в итоге остановился на двух образах. Первый – бабушка Мария, ей около 80 лет сейчас, она треть жизни была звонарём в Преображенском соборе. Удивительное лицо. А второй образ – это мать Юрия Гагарина – Анна Тимофеевна. Обеих фотографировал Кривцов. Соединение их черт и сделало образ законченным».

По словам Максима Борисовича, с точки зрения искусства его работа не представляет собой чего‑то запредельного. Её задача совсем в другом – передать некую документальность, сделать своего рода фотографию в объёме. Контактность, доступность скульптуры – тоже непременная часть замысла. Дать понять зрителю, что перед ним такой же, как и он сам, человек, пусть немой персонаж, молчаливый собеседник, но со своей тяжело прожитой жизнью, сложным чувством утраты, но при этом сердечный, добрый.

А стоящий рядом поминальный стол дополняет картину:

«На этом столе два портрета. Это также образы собирательные. Поначалу мы хотели запечатлеть погибших солдат родом из Прелестного, но решили, что не стоит выделять кого‑то одного. И эти лица я взял из своих архивов и сделал такие обобщённые образы», – пояснил Максим Борисович.

Фото: Олег Шевцов