Война до сих пор в моей памяти. Рассказывает участница Курской битвы Мария Колтакова

В годы Великой Отечественной войны Мария Денисовна была санинструктором-связистом, прошла в составе 121-й Рыльско-Киевской стрелковой дивизии от Воронежа до Праги, участвовала в Курской битве, освобождении Харькова, Львова, Польши и Чехословакии. Награждена орденами Славы III степени и Отечественной войны I степени.
Сегодня Мария Денисовна рассказывает читателям «Белгородской правды» о боях под Прохоровкой в июле 1943 года.

Во сне видела маму

В район небольшого села Карташёвка, что неподалёку от Прохоровки, наш стрелковый батальон ворвался в числе первых. Прибыли к вечеру 6 июля 1943 года.

Я прибыла с группой бойцов-разведчиков на танке. Расположились прямо в чистом поле, рядом с хатами. Далёкие глухие взрывы грозным эхом напоминали, что огненный смерч приближается в нашу сторону. С марша сразу стали окапываться и зарываться в землю, потому что к рассвету необходимо было подготовить новый оборонительный рубеж.

Во втором батальоне 121-й стрелковой дивизии нас было две девушки: я и Таня Назарова, связистка. Подошёл связист Коля Дзюба и помог дорыть нашу землянку. Пока не начали рваться снаряды и мины, пока не начали лететь с неба бомбы, мы могли находиться в «собственном» окопе: дремали, сидя на плащ-палатке, опёршись о сырую стенку укрытия. Думали о своих родных, о погибших под Воронежем, на Задонском шоссе, в июле 1942 года боевых подругах. Основательно уснули лишь на рассвете, крепко прижавшись друг к дружке…

Вдруг что‑то загудело, и я проснулась от собственного крика, разбудив Таню. Я была под глубоким впечатлением от сна. Во сне я видела маму. Снова уснуть было невозможно. На душе было неспокойно, и сердце чувствовало тревогу.

Кто был на фронте, тот знает, что такое передний край и что такое состояние бывает у каждого бойца, когда ожидается бой. Я старалась успокоить и себя, и Таню, напоминала, что мы уже видели ад рукопашного боя в Воронеже в июле 1942 года… Чего же ещё нам бояться? Не думали, конечно, что на Прохоровском поле будет ад ещё страшнее!

В огненном кольце

7 июля 1943 года в воздухе свирепствовала германская авиация, нам казалось, что бомбёжкам не будет конца! Вокруг непрерывно взрывались бомбы. Одна упала рядом. Со стен окопа начала сыпаться земля, а от бруствера осталась равнина. До меня стали доноситься первые стоны раненых, а смертоносный груз всё летел с неба. Задымился наш танк. Ещё даже не вступив в схватку с врагом, мы уже начали нести потери в людях и технике. Осколок снаряда попал в голову Тане, когда она устраняла неполадки связи с батальоном. Таня погибла…

Я перебежками и ползком пробиралась от одного раненого к другому, чтобы оказать первую помощь. Тяжелораненых волокла в глубокую воронку. Вынесла 15 солдат. А самолёты всё бомбили и бомбили. Если улетали, то появлялись танки, много танков!

Со стороны противника начался такой сильный и плотный артиллерийский огонь, что высунуть голову из укрытия означало сразу же её потерять. Вдобавок ко всему ни на минуту не прекращалась бомбёжка. Огненное кольцо вокруг нас угрожающе сжималось.

И в такой момент навстречу огненному шквалу, наступающим «тиграм» и «пантерам» пошли наши «тридцатьчетвёрки». Они с ходу вступили в смертельный бой! Сейчас даже не помню, как закончился тот сумасшедший день. Во время боя батальон понёс большие потери в личном составе, много было раненых, и мне хватало работы. Отличились в бою санинструкторы Таня Парфёнова, Таня Ефимова, Зина Ильченко, Суханова Анна Романовна. Погибли: Тамара Маслова, Надежда Витниченко.

Из траншеи я видела, как пылают наши танки, горят танкисты. Но и немецким танкам досталось не меньше! Наши «тридцатьчетвёрки» не уступали ни на метр. Я услышала голос с татарским акцентом: «Я Ахметов, мой танк горит. Иду на таран! Прощайте, товарищи, прощай, сестрёнка!». Так геройски погиб танкист из Татарстана Ахметов. Вечная память герою.

Мария Колтакова в годы войны

Психическая атака

Связисты работали надёжно, чётко. От нещадной жары горела земля, гимнастёрка, насквозь пропитанная потом, прилипала к спине. Ноги «горели» в сапогах, страшно хотелось пить, духота, гарь, кровь, трупы. Слышу голос сержанта Арефьева: «Немцы! Уходим! Сматываемся!». Сержант ведёт из автомата прицельный огонь по прорвавшимся фрицам. Я беру две гранаты, плащ-палатку, автомат ППШ, пригибаюсь к земле, ускоряю шаг. Но мы далеко не ушли.

Ещё одна группа фашистов возникла справа, почти рядом. Мы залегли за невысоким бугорком. Сержант Арефьев шепчет: «Пусть подходят поближе». Наглые фашисты всё же отчаянные: идут во весь рост с засученными рукавами, озираясь по сторонам. Немцы были пьяные, перекликались между собой. Такую психическую атаку я видела в 1942 году в Воронеже. Немцы приближались к нам. Мы начали дружно стрелять из автоматов. Больше враг не преследовал нас.

Поднимались, двигались перебежками. То здесь, то там рвались вражеские снаряды и мины. Километра полтора прошли, пот лился с лица градом, гимнастёрку хоть отжимай, ноги – словно в горячей купели. Остановились. Отдышались. Опять стервятники! Наша оборона превратилась в сплошное месиво. Есть убитые, много раненых. Стон: «Сестричка, воды…». Ползу от одного раненого к другому. Тяжелораненых волоку на плащ-палатке в укрытие. Отбивая атаки наступающего врага, всё же отходим к совхозу «Комсомолец». Здесь были большие бои. Во время одного налёта была убита радистка, а рацию разнесло в клочья. Имени её узнать мы не смогли.

О себе забывали

Но бои не ослабевали и в последующие дни. Война для нашего батальона не окончилась. Сильно поредели ряды солдат и офицеров. Дрожала земля. И трудно было поверить, что мы остались в живых, и не могли понять, как мы ещё держимся?!

Я не думала, что выживу и выйду из этого ада. Представьте только всю тяжесть душевных и физических перегрузок, обрушившихся на 20-летних девчонок! Непрерывные бомбёжки, артиллерийские налёты, свист пуль автоматной очереди, стоны раненых и стон раскалываемой земли выматывали силы!

Но для санинструктора главное – сделать перевязку, наложить жгут раненому под любым огнем, вытащить раненого с поля боя с его оружием и затем эвакуировать в санитарную роту. Страшно тяжёлая ноша была у нас! Какой груз может быть тяжелее человеческой жизни?! О себе забывали.

В этих боях погибли Саша Панченко, Ольга Патрышева, Лия Идова, Фрося Федотова…