Достучаться до каждого. Какие спектакли ставит театральная студия в Бирюче

— Где мы будем разговаривать?

— Сцена – наш угол, других нет, – отвечает она и ведёт в зал, замечая, что сцена не театральная. Зритель не поймёт, а актёру играть на ней непросто. Сиденья, обитые бархатом благородного бордового цвета в лучших театральных традициях, сразу задают настроение беседе. Сиденьям, кстати, 15 лет, но нигде ни царапинки.

«У нас такие мероприятия интересные, что зрителям просто некогда их царапать», – смеётся Татьяна Раца.

О войне и Победе

Татьяна родом из Донбасса, закончила Харьковский государственный институт культуры по специальности «режиссёр культмассовых мероприятий». Студию «Начало» создала в 2008 году, но театр не основная её работа. Татьяна заместитель директора ДК, а театром занимается в свободное время, как и все участники труппы.

«У меня четыре группы: 95 человек от 5 до 50 лет. Когда начинали, приходилось ходить упрашивать людей. В последние года два даже не даю объявление о наборе детей в театральную студию. Мамы часто подходят после спектаклей и просят принять их ребёнка».

— С чего всё начиналось?

— В 2008 году я вышла из декрета на работу сюда. Мы ставили новогодний спектакль на благотворительную ёлку главы. Ёлка прошла, но захотелось, чтобы праздник продолжался, сделать что‑то большее. Так стали пробовать другие спектакли. Сейчас пересматриваю видео – боже мой, как мы это ставили?! Но постепенно руку набили, спектакли стали качественнее, зритель это видит. Пять лет назад, когда появился опыт и стало больше актёров, я обратила внимание на военную тематику. На это сильно повлияли события на Украине, у меня там остались родные, и стихотворение, которое попалось мне на глаза. Смысл его был в том, что о войне и подвиге народа вспоминают только 9 мая. А о войне надо кричать, чтобы достучаться до каждого человека, чтобы люди помнили, через что пришлось пройти дедам и прадедам. Первый военный спектакль – «Не покидай меня», мой самый любимый. Потом с детьми ставили «Потомка» и «Молодую гвардию». Дети по возрасту не тянули на молодогвардейцев, но они настолько вжились в роли! В этом году со средней группой восстанавливаем этот спектакль, а со старшей ставим «У войны не женское лицо» по повести Светланы Алексиевич.

— А не много войны?

— Человек без истории – как растение. Её много не может быть. Самое страшное, что в этом году на 23 января, в день освобождения посёлка, у нас первый раз не было ветерана. Я понимаю, что это неизбежно, но мы должны их помнить. Они живут, пока в нашем сердце живёт память о них.

«У войны не женское лицо» – вещь очень глубокого содержания. Мужчины возвращались с войны героями и победителями, а кем возвращались женщины? Кем они были на войне со своими проблемами и чувствами? Ведь женщина рождена, чтобы давать жизнь, а на войне она вынуждена убивать… Я перечитывала книгу несколько раз, выбирала эпизоды, просила девочек прочитать и выбрать отрывок, который ляжет им на душу. Мы сначала плакали, рассказывая истории, а потом выходили репетировать. То, что пережили те женщины, не дай бог никому, и об этом должны знать дети. Хочется, чтобы молодое поколение через слёзы всё это понимало. Ведь на уроках истории Великой Отечественной войне уделяется очень мало внимания, а историю забывать нельзя. Она может больно ударить, если мы про неё забудем.

На войне женщины мечтали, что люди станут добрее, отзывчивее, не будут ненавидеть друг друга и убивать. А что происходит? Мы продолжаем ненавидеть и убивать…

О тяге к сцене

— Как вы думаете, театр меняет людей?

— Я смотрю на детей. Приходят первый раз – кто‑то стесняется, кто‑то прячется за бравадой. А после одного-двух занятий они меняются, чище становятся.

— Были те, кто ушёл из театра?

— У меня без причины не уходят. Дети выпускаются из школы, а взрослые только если уезжают. Помню, ставили «А зори здесь тихие». У меня играет хирург нашей районной больницы, и в этом спектакле для него не было роли. Он обиделся и сказал, что следующий спектакль только с ним. Говорит, пусть я хоть выйду в роли собаки гавкну, но только чтобы участвовал и вышел на сцену.

— Откуда у людей такая тяга к сцене? Почему они бросают свои дела, семьи и зависают здесь? На сколько?

— В субботу мы начали в четыре вечера и ушли в 11 ночи. Не знаю почему. Просто не могут уже без театра. Думала, в этом году не буду ничего ставить к 9 Мая, отдохну. А потом поняла, что буду. Понимаете, театр – это душа, и для меня, и для актёров. У нас Юля Тарасова в прошлом марте родила сына, а к 9 мая уже участвовала в спектакле. В этом году он сын полка, пока мама репетирует – мы все нянчим.

— Как семьи относятся?

— Женщины могут ночь не спать, чтобы успеть всё переделать дома, но прийти на репетицию. Да, театр по‑своему в ущерб семье, но после премьеры жёны и мужья подходят и говорят спасибо. Они видят результат, и на этом конфликт исчерпан.

Татьяна Раца / Фото: Вадим Заблоцкий

О постановках и мечтах

— У вас есть и платные спектакли.

— Платные услуги никто не отменял. Билеты продаём только на новогодние спектакли. Первый раз я переживала, что люди не придут, но зал был битком, ещё и стулья ставили. На военные спектакли билеты не продаём и никогда не будем, нехорошо зарабатывать деньги на такой теме.

— Есть в репертуаре спектакли, кроме новогодних и к 9 Мая?

— Да, в этом году поставили «Легенду о к­рыльях», ещё хочу по Есенину поставить. На эти спектакли билетов нет.

— Сколько раз вы можете сыграть один спектакль?

— Новогодний – в декабре премьера, затем повторяем в январе. Хотя в прошлом году ставили «Ночь перед Рождеством», так его почти до апреля играли. Уже к 9 Мая репетиции во всю шли, а мы всё новогодний играли, потому что просили.

У нас классная команда. Костюмер – профессиональная швея-модельер Ольга Найдёнова, художник замечательный, рабочие по декорациям. Все они работают в ДК и помогают театру в свободное от основной работы время.

— Как вы выбираете постановки?

— Я много читаю. Если складывается картинка в голове, понимаю, что мне необходимо выпилить, нарисовать, сшить. И тогда рождается спектакль. Есть произведения, которые мне очень нравятся, но я их не вижу, потому откладываю.

— Есть спектакль, который вы никогда не поставите?

— Русская классика. Я её читаю, люблю, но ставить Чехова или Тургенева – это не моё.

— А о каком спектакле мечтаете?

— Может быть, Булгакова, очень его люблю, но пока не готова.

— Вам выделяют деньги на постановки?

— Да. Хотя денег всегда не хватает и свои вкладываем. Из дома вынесено всё, что можно, и у меня, и у всех, кто занимается в студии. Допустим, для «У войны не женское лицо» нужны мужские трусы, потому что женщинам на войне выдавали только мужское бельё. В смету эти расходы не включены. Гардеробщица услышала и принесла ткань, мы пошили эти трусы. Нужно было шесть советских чемоданов. Сказала – у меня их уже десять, не сомневаюсь, что и ещё принесут.