Смотреть, как разрушаются архитектурные памятники, всегда горько и обидно. О том, что даст новация нашим городам и сёлам, какие силы для неё потребуются, сколько зданий восстановят и о других нюансах проекта, рассказала начальник областного управления государственной охраны объектов культурного наследия Галина Акапьева.
Время поменялось
— Галина Викторовна, как вы думаете, почему комплексная реставрация стала возможна только сейчас?
— В нашей области сохранением памятников истории и культуры занялись довольно поздно – первые объекты на государственную охрану приняли в 1960-е годы. А выявлять объекты культурного наследия начали только в 80-е годы прошлого столетия. К этому моменту значительная часть старинных сооружений была разрушена в войну или снесена при перепланировке городов и сёл. Не забывайте про идеологическую подоплёку – всё, что царское, барское, религиозное, было чуждым. Такое было время. Но, к счастью, всё меняется. И законодательство, и решение организационных проблем позволили заняться сохранением объектов культурного наследия с новых позиций.
— Как вообще случился проект?
— Не сразу. В начале этого года губернатор Евгений Савченко поручил нам провести полную инвентаризацию объектов культурного наследия. Мы поработали с муниципалитетами и выяснили, что у нас их 467. Из них совсем не используются 77 зданий. Стало понятно, что проблема масштабная и, восстанавливая одно-два здания, мы её не решим – упустим время. Правительство области пришло к тому, что действовать нужно целенаправленно и незамедлительно. Так появился проект «Новая история старых зданий».
— Сколько и какие здания в него попали?
— 32 неиспользуемых здания, принадлежащих муниципалитетам, и 11 многоквартирных жилых домов. Всего 43 здания со статусом «Объект культурного наследия». Это, как мы считаем, хорошая возможность задать тон дальнейшей работе, переформатировать сознание людей в отношении старины, если хотите.
Не сносить
— А в этом есть необходимость?
— К сожалению, до сих пор бытует мнение, что проще снести и построить новое. Зачем старьё сохранять, спрашивают. Но старые здания, как и люди, имеют свою судьбу, свою историю и повидали многое на своём веку. Если мы по архитектуре не можем отследить связь времён и поколений, мы теряем свою историческую память.
— То есть нравственные причины здесь не на последнем месте?
— И нравственные, и многие другие. Например, неиспользованные исторические здания в большинстве своём находятся в центре населённого пункта, всё время на глазах у людей. А тут ещё и табличка висит «Охраняется государством». Какое это впечатление производит, как влияет на имидж власти? И для психики людей это неблагоприятно – видеть зияющие окна и выпадающие из стен кирпичи.
— Что будет с теми объектами, которые не вошли в проект?
— В проект не вошли 34 здания, которые находятся в собственности физических и юридических лиц. Мы продолжим работать с ними в рамках контрольно-надзорной деятельности. Что это значит? Каждому собственнику здания мы направляем охранные обязательства, в которых прописано, в какие сроки и какие действия он должен предпринять для сохранения здания. За неисполнение обязательств по сохранению объектов культурного наследия предусмотрена административная ответственность. Мы понимаем, что проводить ремонтные и реставрационные работы – это довольно‑таки трудоёмкое занятие, требующее больших денежных вложений. Но по закону бремя содержания объекта возложено на собственника.
— Вы не исключаете, что реставрация затягивается оттого, что, купив объект в центре города, владелец хотел его снести и построить коммерческий объект?
— Вполне возможно. Но есть законные способы сделать это. Докажите, что здание не имеет историко-культурной ценности, проведите соответствующую экспертизу, и если это так, его исключат из Единого государственного реестра объектов культурного наследия. Это не наша прерогатива, а правительства страны. Лишь оно уполномочено принимать такие решения. А пока такого решения нет – соблюдайте закон.
Фото Вадима Заблоцкого
Проблемы и цифры
— Можно ли как‑то обозначить трудности, проблемы проекта?
— Самая большая проблема – финансирование. Потребуется почти 155 миллионов рублей. Покрыть все расходы за счёт муниципальных образований и областного бюджета сложно. И тут большая надежда на внебюджетное финансирование.
И вторая – нужно понять, что будет в этих зданиях, подо что их приспособить, чтобы они действительно получили новую жизнь. Сегодня главы округов и районов уже дали предложения по использованию 20 зданий, их отремонтируют. В отношении остальных зданий будут проведены противоаварийные и консервационные работы для того, чтобы сделать их более привлекательными для инвесторов и спасти от дальнейшего разрушения. Но при условии, что к концу реализации проекта, в 2021 году, их будущее определится.
— Как пройдёт реставрация жилых домов, вошедших в проект?
— Что касается 11 жилых многоквартирных домов, то они будут отремонтированы за счёт средств фонда капитального ремонта. Среди них два дома в Шебекино, пять домов в Старом Осколе, дом в Ивне, где жил Гайдар, и другие. Подобный опыт уже есть. Например, в Новой Таволжанке, в Старом Осколе, когда и исторические здания сохранились, и не пришлось из них выселять жильцов.
— Понятно, что распределение работы по районам и округам неравномерно. На кого ляжет повышенная нагрузка?
— На Грайворонский и Старооскольский городские округа, где предстоит реновировать соответственно 10 и 11 объектов.
— Туристам реновация даст что‑то новое?
— В планах – восстановить три объекта, которые потенциально очень интересны для массовых посещений. Это мельницы в Меняйлово Алексеевского городского округа, в краснояружской Демидовке и водяная в Ютановке Волоконовского района. Последняя, кстати, недалеко от недавно отреставрированной усадьбы Ковалевского. Я очень люблю это место с уютным парком, природными видами. Сегодня это настоящий центр культуры, сюда едут на фотосессии молодожёны, много туристов. И это как раз пример того, когда можно обыграть любой исторический объект, смысловую нагрузку в него вложить, сделать лицом, гордостью территории.
Наша среда
— Сейчас ведётся много споров о якобы упрощении реставрационных работ, использовании современных материалов…
— Недавно я была в Смоленске и поразилась количеству старинных зданий. На что местные жители мне ответили, что в 1943 году города фактически не существовало – от него остались одни руины. В городе было разрушено 97 % зданий. В 50–60-е годы их восстановили. Или взять разрушенный в войну Петергоф, который восстанавливали по старым чертежам, документам, фотографиям. Но разве это умаляет его величие? Конечно, хотелось бы соблюсти полную аутентичность, но, к сожалению, не всегда это возможно. На памятниках могут применяться современные строительные материалы для конструкций, кровель, покрасок.
— Что бы вы хотели пожелать белгородцам, реализуя проект?
— Быть активнее. Мы всё время хотим, чтобы кто‑то всё делал за нас, не вбив гвоздя. Но есть дела, где требуется участие всех неравнодушных. Если в вашем районе есть депрессивные исторические здания, организуйте субботники, убирайте территорию, не будьте безучастными к дальнейшей судьбе таких зданий. Это же наша общая среда обитания. Могу привести пример неравнодушия жителей Шебекинского городского округа и Владимира Жданова, недавно назначенного исполняющим обязанности главы округа, которые провели субботник на Новотаволжанском сахарном заводе. Люди вышли, вырубили поросль, убрали мусор, территория заметно похорошела. То есть, если у граждан есть желание, они своего добиваются.
Та заинтересованность и желание преобразований, которые я нахожу сегодня в руководителях наших муниципалитетов, дают уверенность, что цель проекта будет достигнута и жители области не останутся равнодушными и своевременно протянут организаторам руку помощи.