Судьба в сундуке
Сундук был важной частью жизни русской женщины. Качественный сундук – дорогое удовольствие, поэтому он был признаком достатка.
«Сундук – это не просто ящик, а состояние тростенчанки, с ним связана её судьба», – считает руководитель фольклорного ансамбля «Истоки» из села Тростенец Василий Алехин.
Алехин не сразу смог посчитать все сундуки, которые хранит, но один из них принадлежит Ефросинии Пальщиковой – она оставила свой сундук ему как родственнику. Куплен он был в Новом Осколе ещё до войны, сделан из сосны. Хоть семья и была большая, отец всем дочерям по сундуку купил.
«Мы сохранили все её вещи. Здесь у неё кусочки тесёмки, чтобы подшить завесочку (женский передник на юбке – прим. авт.), украшения, ладан. Сейчас там хранятся семейные ценности. Поэтому нельзя говорить, что сундук – это просто ящик для хранения», – уверен Василий Викторович.
Фото Анастасии Писаревской
На крышке сундука с внутренней стороны записывали даты смерти, рождения и время, когда корова будет телиться. Открытки, картинки, которые в XIX веке пользовались популярностью, тростенчанки не вешали на стену, поэтому красивые обёртки от мыла, фантики от конфет и многое другое они клеили на крышку сундука с помощью мыла, теста и чесночного сока.
«Я у знакомой бабушки спрашивал, откуда у неё этикетка от чая, которого не было в Тростенце. Она рассказывала, что была в Ленинграде и там, у тётки, пила чай, а как уезжали, содрала, привезла и приклеила на память», – рассказывает Василий Викторович.
Сундуки в Новооскольском районе делали в нескольких местах: в Великомихайловке, Слоновке, Тростенце. Ещё их привозили из Харькова, ходили туда на базар от трёх дней до недели.
Лёгкие сундуки делали из липы, ольхи, но такие считались недолговечными, временными. Чаще мастерили дубовые. А шпунтованные, когда каждая доска вставлялась в следующую, как в пазы, были самыми ценными.
Что хранилось
Доставать вещи снизу, из сундука бережно, по очереди всё выкладывали и в том же порядке возвращали на место.
«И не дай Бог, чтобы какой‑то уголок завернулся. Тогда всё – нерадивая хозяйка», – объясняет Алехин.
Холсты занимали важное место в сундуке любой женщины. Это конопляная или хлопковая ткань длиной 12–14 м, край которой зашивался, и холст помечался вышитым рисунком.
«Каждая хозяйка знала, через сколько метров у неё помечено. Если холст украсть, разрезать, сшить рубашку, то будет видно, чей он, – поясняет Василий Викторович. – Вырезать помеченные места нельзя, каждый сантиметр холста ценился, ведь, чтобы его сделать, требовалось три года».
Помимо этого, в сундуке хранилось не меньше десяти станков (разновидность праздничной рубахи – прим. авт.) – в отличие от обычных рубах их стирали редко, поэтому для смены нужны были разные. Также в сундуке был праздничный убор, ничего будничного там не хранилось. Те, кто богаче, покупали маленький сундучок – скрынку, четверть от сундука, куда складывали, например, детские вещи. Платков в сундуке было не меньше дюжины, на каждый случай нужен свой. Ещё хранился какой‑нибудь товарчик, ткань, остатки и лоскутки – на всякий случай.
С детства и до смерти
В каждой семье сундуки появлялись с рождением дочери. Когда ей исполнялось восемь-девять лет, начинали готовить приданое. Один год шерсть хорошая – одеяло сделали, насобирали пуха – подушку сшили.
Если в семье было несколько женщин, все их сундуки в доме не могли поместиться. Поэтому часть ставили в пуньках – сараях для хранения мякины, сена – или в клетках – кладовках для хозяйственных надобностей. Обязательно должно быть сухо: холод сундукам не страшен, в отличие от влаги.
У каждого сундука был замок, а ключ – у хозяйки, только она могла им распоряжаться.
«Мужику делать нечего в сундуке. Только пьяницы лазили туда, потому что там самогон хранили. Если муж полез в сундук, то он потерянный, пропащий человек», – замечает Алехин.
Даже если жена умерла, муж приводил кого‑то из женщин-родственниц, кому он доверял. При нём доставали нужные для похорон вещи, и он закрывал сундук.
Спустя год после свадьбы по традиции молодая готовила себе и мужу узел с одеждой на случай смерти, который также хранится в сундуке. Он постоянно обновлялся, поскольку то, что она приготовила первый раз в 20 лет, могло не подойти в старшем возрасте.
От жары подальше
Летом во время жары, когда большая вероятность пожара, сундуки свозили в местный храм, их закатывали под пол, а когда бабье лето кончалось, развозили по домам. После этого их сушили и чистили.
«Это был единственный выход, потому что дома на горе в XIX веке выгорали полностью три раза, – объясняет Алехин. – Последний раз горело в 1972 году, и опять дотла – бояться было чего».
В хороших сундуках есть непременная вещь – ящик вдоль боковой стороны для мелких вещей.
«Когда мне передают сундук, я ничего из него не выбрасываю. В одном, например, лежало настоящее советское хозяйственное мыло, завёрнутое в бумагу, прополис, которому уже около 70 лет», – признаётся Василий Викторович.
В качественный сундук воздух не проникает, и если туда посадить человека, он задохнётся в течение 15 минут. Чтобы защитить вещи от блох, вшей, клопов, клали полынь. Если рядом хранился хлеб или сено, обкладывали бузиной от мышей.
Украшали сундуки просто. Натуральную олифу, остатки старого масла или со жмыхом сливали в одну ёмкость и варили. Затем готовой жидкостью намазывали поверхность ящика, сушили на солнце, брали гребешок или его часть и рисовали полосы или волны, в зависимости от замысла. Ещё расписывали краской. Замешивали её как для иконописи, но яйцо не добавляли, а разводили с чесноком или казеином – отваром костей, например рыбных.
Обряды и традиции
Сундуки часто обворовывали. Сделать это просто, даже если он закрыт: выдёргивали верхнюю петлю, забирали холст и праздничный наряд. Обокраденный сундук в приданое не давали – примета плохая.
«В предреволюционное время у нас разбойники здесь часто бродили. Когда я был ещё ребёнком, в селе жила бабушка, которую звали Дашка Борисова. Она была дочь разбойника Бориса, который возглавлял местную шайку, ему всё награбленное сносили. Однажды на улице ругались бабушки, а Дашка мимо шла. «Вот ещё идёт, в моём станку проходила всю молодость. Потому и замуж не вышла. Что Борис натаскал ей, то и носит». Оказалось, что отец ей помеченный холст принёс, из него сшили станки, а хозяйка холст свой по заметке узнала через несколько лет», – вспоминает Алехин.
Сундук – неотъемлемый участник нескольких обрядов, в первую очередь свадебного. Поездка за драгоценным ящиком и его выкуп были обязательными элементами праздника. Молодые направлялись к родителям жениха за благословением, а дружки – за сундуком. Потом всё изменилось, и его стали забирать вместе с невестой.
Когда умирающей становилось хуже, начинали разбор сундука. Этот обряд связан со смертёным узлом. Предчувствуя смерть, женщина разбиралась, во что её оденут, она могла отказаться от того, что в нём лежало, и выбрать совсем иное одеяние.
На сундуке винились, признаваясь в краже или долге.
«Например, в семье жили несколько невесток. Постирали вещи, поехали полоскать в реке, пока полощет, раз – перекинула себе рушник или рубаху. Умирающая публично перед роднёй винилась, что украла, и рассказывала, где лежит эта вещь. Так же и с долгами», – объясняет Василий Викторович.
Удивительно, но и сегодня тростенчане берегут сундуки как память о родителях, о традициях и истории своего села. У коренных жителей в каждом доме есть сундук, и не один. Но в каком бы виде он ни был, его не выбрасывают.
Жители новооскольского села Тростенец – о своих сундуках:
Наталья Андреева и Пелагея Косова:
«У меня три сундука: мой привезли, когда замуж выходила, сестра, уезжая отсюда, не взяла, свекровь умерла – сундук остался. Один в коридоре стоит, остальные в чулане. Мы туда складывали платки, юбки, корсеты, холсты. Сейчас там всё такое, советское, а старинное внучки разобрали выступать, платки дочь увезла в Орёл, два осталось: французский и зелёный. А было их 60. Сундук мне мама купила и привезла из Нового Оскола. 50 рублей за него отдала, тогда это большие деньги были, можно было две овцы купить.
Мой сундук после свадьбы в доме стоял, я уйду, не замыкаю его, а свекровь мне: «Наташ, ты ж закрой его на замок». А красть‑то у меня и нечего там, я и до сих пор не закрываю».
«Один в сарае стоит. Юбки суконные в сундуке были, я щепочку держала, а мама пряла ночью. Сейчас сундуками не пользуются, материал там лежит и всё. Сундуки обкрадывали, но не у нас, мы же не богачи».
Мария Селиванова:
«К сундукам бережно относились, накрывали чем‑нибудь сверху от пыли. У меня мамин сундук, она с ним замуж выходила и я. Все мамины вещи мне подходили по размеру, вот она и отдавала мне, я у неё одна дочь. Сейчас в нём разные платки хранятся, есть и тот, в котором я замуж выходила, повивали и руки нам с женихом связывали на свадьбе. Ещё завески, нитки, что мама пряла для холста. В 1960 году выходила замуж, тогда за сундук дорого просили, денег было мало, больше кусками товарчика давали. Теперь же гардеробы появились, а вещи в сундуке мёртвым грузом лежат».
Мария и Алексей Тимощенко:
«Нас много было в семье, сестра с пустым сундуком замуж выходила. Помню, к окну поставили, открыли, а там ничего нет. Как же мне стыдно было. Тогда мама не спала, не лежала, пряла и ткала сутками, на гребне только подремлет и опять за работу, так она приданое нам готовила. Мне мама сундук купила, рублей 25 стоил – в конце 1960-х. Раньше к сундукам по‑другому относились, сейчас в одном – какая‑то чернота, в другом – старые пальто и пиджаки, ещё один в сарае стоит, всего четыре у меня».
«Да как же его выбросишь?! Выбросить легче всего, а сундук – это же память, которая из поколения в поколение переходит».