Запах романтики
Мерно поскрипывая колесом, тачка катится по тропе, протоптанной от раскопа к обрывистому берегу моря. Здесь устроен отвал – место, куда на протяжении уже нескольких лет вывозят снятую с квадратов землю и камни. Над раскопом поднимается серо-коричневая пыль. Хорошо, если есть хотя бы слабый ветерок, который относит пыль в сторону. Хуже, когда стоит полный штиль и триколор над палаточным лагерем безвольно повисает – тогда пыль медленно оседает вниз, покрывая серо-коричневым слоем одежду и лица археологов.
Несколько десятков метров до отвала тропа петляет между зарослями степной травы и старыми квадратами, на дне и стенках которых отчётливо видна кладка стен. Эти строения, заботливо выложенные руками первых цивилизованных жителей этого края – древних греков, появились здесь почти 2500 лет назад. Каменные кладки, бывшие когда‑то жилыми домами, помещениями для скота, винодельнями и мощёными улицами небольшого приморского поселения, вросли в землю, спрятались от глаз людей, и теперь задача археологов – очистить их от тонн грунта, показать всё, что было скрыто на протяжении многих веков.
Пахнет степными травами и пылью. Тачка останавливается на краю обрыва. В трёх десятках метров внизу дышит прибоем море. Земля с тачки летит вниз, самые крупные камни катятся впереди рукотворной сели и, сминая редкие стебли бурьяна, долетают до узкой полоски пляжа. Лёгкий прохладный бриз с Азова приносит нотки соли, водорослей, смешиваясь с запахами степи и раскопа. В этом смешении рождается непередаваемый аромат полевого археологического лагеря, запах романтики и приключений.
У каждого – свой интерес
На раскопки в Крым студенты исторического факультета тогда ещё Белгородского государственного педагогического института им. М.С. Ольминского стали ездить в конце 1970-х годов под руководством профессора Евгения Молева. Эта практика прервалась в 1992 году: времена настали непростые, и всем было не до археологии. Ситуация изменилась в начале нового века.
«В 2001 году отряд студентов Белгородского госуниверситета впервые начал работу в Восточно-Крымской археологической экспедиции, которую возглавлял профессор Александр Масленников. Тогда же, в один из первых наших сезонов, появилось и название – Белгородский корпус ВКАЭ, – рассказывает руководитель отряда доцент кафедры всеобщей истории НИУ «БелГУ» Елена Семичева. – Сегодня наш отряд – это коллектив, в котором обязательно есть первокурсники историко-филологического факультета – ради них, собственно, всё и организуется. Это обязательная часть учебного плана. Бо́льшая часть первокурсников проходит археологическую практику в Белгородской области, а те, кто проявляет интерес к изучению античной и древней истории, едут в Крым на раскопки античных поселений».
Другая часть белгородского отряда – студенты старших курсов и выпускники истфака, которых в своё время зацепила и не отпускает полевая романтика. И если часть расходов первокурсников на экспедицию оплачивает университет, то бывалые волонтёры приезжают в ВКАЭ во время законных каникул и отпусков, сами оплачивают дорогу и проживание. Расходы, надо сказать, не очень большие: дорога на автобусе от Белгорода до Керчи обходится в две тысячи рублей, неделя проживания (а палатка у каждого своя, то есть платишь только за питание) – 1100 рублей. Бюджетно для активного отдыха на побережье Азовского моря в разгар курортного сезона.
«У каждого из «старших» в экспедиции свой интерес, – рассказывает Елена Александровна. – У кого‑то научный. Кто‑то мечтает найти что‑то необычное: клеймо, терракоту (неглазурованное изделие из обожжённой глины. – Прим. авт.). Другие приезжают отдохнуть дикарём на природе, ведь здесь отличные пляжи, тёплое море и неповторимая атмосфера палаточного лагеря».
При этом Семичева подчёркивает, что в экспедицию почти не попадают люди со стороны – только те, кто получает или уже получил историческое образование.
«Это не поход, не увеселительное мероприятие. Человек должен владеть определёнными знаниями для того, чтобы быть здесь полезным. Поэтому когда к нам обращаются с просьбой взять друзей или родственников, не имеющих исторического образования, мы идём на это очень неохотно».
Словом, если хочешь стать, как Индиана Джонс – учись на историка.
Как работают археологи?
Подъём в лагере в 6:00, но многие просыпаются раньше. Удивительно, но несмотря на то что здесь ты полдня занимаешься нелёгким физическим трудом, спать ложишься за полночь (официальный отбой в 23:00, но никто не запрещает посидеть с гитарой), с утра ощущаешь себя бодрым и отдохнувшим. Десять минут на личную гигиену – и все выходят на раскоп, который расположен в 30 метрах от палаточного лагеря.
Процесс выглядит примерно так: сначала археолог находит памятник – объект материальной культуры, который несёт в себе какую‑то информацию о прошлом. Это может быть поселение, некрополь (несколько захоронений) и т. п. О том, как учёным удаётся находить памятники, написано десятки трудов. Скажем лишь, что для этого применяется множество методов – от сбора подъёмного материала (то, что само вылезло на поверхность земли) и закладки шурфов – специальных ям для разведки – до аэрофотосъёмки и анализа снимков из космоса.
После того как учёный убедился, что под слоем земли есть что‑то интересное, начинается разбивка квадратов – участков, с которых послойно будут снимать грунт. Квадраты могут быть разного размера – и 10 на 10 метров, и 5 на 5, в зависимости от условий. Бывает, что в местах со сложным рельефом – например, на склоне – размечают сектора, геометрия которых может сильно отличаться от квадрата. Разбивку местности производят старым дедовским методом – с помощью бечёвки и колышков, обязательно оставляя по бокам так называемые бровки – участки земли шириной 30–40 см, которые отделяют квадраты друг от друга.
Закончив с разметкой, археологи лопатами вырубают растения и удаляют дерновый слой, после чего проходят по всей площади квадрата, углубляясь на один штык. Сняли один слой – переходим к следующему. Никто не копает ямы. Если даже обнаружили что‑то крупное, уходящее в глубину, слои снимают равномерно. По иронии судьбы множество интересных находок оказываются именно в бровках, которые должны быть сохранены до тех пор, пока археологи не дойдут до материка – почвы, которая была под ногами людей в древние времена, земли «того времени». Находки складывают на бровки в определённых местах, чтобы можно было понять, откуда и с какой глубины извлекли артефакт. А вынутую землю тачками вывозят в отвал, о котором вы уже знаете.
«Перерыв! – звучит над раскопом после 50 минут непрерывной работы. В каждой экспедиции свои порядки и правила, но в Белгородском корпусе ВКАЭ заведено так: 50 минут работаем, 10 отдыхаем. После двух первых трудовых часов следует часовой перерыв на завтрак. За это время можно успеть как следует поесть в столовой (обычно предлагают кашу и чай с хлебом) и немного передохнуть. К 9:00 все снова выходят на раскоп и работают ещё 3–4 часа – в зависимости от погоды. Копать под палящими лучами солнца непросто даже на берегу моря».
Что находят археологи?
«Желаем тебе найти золото!»
«Небось, шлем Александра Македонского ищете?»
«А когда монеты находите, себе забираете?»
Это далеко не полный перечень пожеланий и вопросов, которые часто задают участникам раскопок. Наверное, есть экспедиции, которые извлекают из земли шлемы и золотые монеты, но это скорее исключение.
«Наша «добыча» – в основном, керамика: фрагменты древних сосудов, амфор, черепицы с крыш. Иногда встречаются фрагменты сосудов с клеймами мастеров, изготовивших их тысячи лет назад. Такие находки позволяют более точно датировать возраст посуды и, соответственно, поселения, а так же понять, с кем жители древних колоний поддерживали экономические связи», – поясняет один из археологов Белгородского корпуса ВКАЭ.
Пифосы – древние глиняные бочки для хранения продуктов, амфоры, аккуратные керамические светильники, чернолаковые и краснолаковые орнаментированные тарелки и сосуды – вот что достают из глубины веков участники экспедиции. Порой названия древнегреческих сосудов забавны для русского уха.
«Ойнохо… Ойнахоя… Ох, зачем же мы тебя нашли!» – ломает язык археолог, рассматривая почти неповреждённую ойнохойю – древнегреческий кувшин с одной ручкой и характерным венчиком.
Почти каждый год белгородцы находят терракоты – небольшие глиняные скульптуры. Монеты античных времён встречаются редко, и не золотые, а медные. Они ценны больше с исторической, чем с материальной точки зрения, поэтому вместе с большинством других находок монеты передают в музейные коллекции.
Отдельный интерес представляют остатки стен и улиц древних поселений. Если вы когда‑нибудь были в Херсонесе под Севастополем или видели раскопки древних городов в Греции или Италии, то понимаете, о чём речь. Древние люди строили поселения из камня, плотно складывая отдельные глыбы. Так возводили стены зданий, оборонительные укрепления, мостили улицы, делали ступени. С 2007 года на Полянке (так называется памятник, который раскапывает Белгородский корпус ВКАЭ) удалось вскрыть несколько тысяч квадратных метров помещений бывшего на этом месте античного поселения. С высоты вздымающихся по краям бухты скал можно хорошо рассмотреть очертания помещений, изогнутые линии улиц, основание массивной городской стены. Ещё десять лет назад всё это скрывалось под толщей земли. Но раскопки продолжаются, и ещё не один год археологам предстоит, как в армейском анекдоте, копать от забора (в смысле, стены поселения) до обеда (в буквальном смысле).
Кстати, об обеде: он готов спустя пару часов после окончания работ на раскопе. За это время археологи успевают искупаться в тёплых водах Азовского моря, смыть с себя пыль веков и понежиться на пляже.