Ирик
Мужчина среднего роста и среднего сложения, опрятный, аккуратно постриженный на общей кухне первого этажа мыл посуду. Это и был наш герой. Только не Эдик, а Ирик Хасанов (фамилия изменена по этическим соображениям. – Прим. ред.). Рядом расположилась молодая семья – супруги, их малолетний сынишка.
«Жить он нам не мешает, не пьёт, ведёт себя спокойно, посторонних людей не водит. Мы ему помогаем, кормим, – говорит Яна, – все соседи по возможности. И он помогает. Посуду моет, убирает на кухне. Иногда ему даже еду доверяем готовить».
Эти слова разрушали образ, нарисованный в жалобе.
Живу тихо
Родился Хасанов в 1955 году в Кемеровской области, с родителями переехал в Казахстан. Окончил школу, отслужил в погранвойсках на Чукотке, выучился на каменщика и водителя. Работал строителем. В начале 2000-х с женой, двумя сыновьями перебрался в Россию, в Брянск. С женой разошёлся, она осталась у старшего сына. А Хасанов уехал в Старый Оскол к матери, которая жила на койко-месте в том самом общежитии. Три года назад женщина умерла. Сына попросили освободить комнату.
По словам старшей по дому, мама куда только не обращалась, пытаясь прописать сына, но с койко-местом так нельзя. С тех пор и начались скитания Хасанова.
Лёжка под лестницей у закрытого чёрного входа в дом.
— Здесь три года вы и живёте? – спрашиваю у Ирика.
— Когда подрабатывал, квартиру снимал, — отвечает «хозяин». – У друга жил. Меня и сын младший звал к себе, но я принципиальный, не поехал. А здесь я около года. За это время соцзащита отправляла в Белгород, в реабилитационный центр, я сбежал, лучше на улице буду. Потом сердце сильно прихватило, в больнице провалялся больше месяца. Сейчас живу тихо. Днём зайду только, чай, кофе попью и сижу на лавочке или брожу как неприкаянный по улице.
— На что живёте? И почему на вас люди жалуются?
— У меня брат в Осколе двоюродный, он помогает. Соседи хорошие, когда‑то я им помогал, теперь они мне помогают. А жалуется тут одна только. Милиция приедет, посмотрит: никого не убиваю, не хулиганю, и что ей со мной делать? Раньше, бывало, мог выпить, а после больницы ни капли в рот не беру – нельзя.
Свой единственный документ – просроченное разрешение на временное проживание – Хасанов хранит у старшей по дому. Он уже выправил себе паспорт. Но, чтобы его получить, надо заплатить штраф – пять тысяч рублей. Таких денег у Ирика нет.
«Найду работу, заработаю, получу паспорт и уеду в Ставропольский край, там у меня сестра живёт», – говорит Хасанов.
Не ангел
Автора письма в «Чёрный список» дома не застал, зато удалось пообщаться с другими жильцами.
«Я всегда вижу его одного. Мне его жалко, мы Ирика кормим. Его забирала раз полиция, но тут же отпустили. Что с него взять? Зимой, где он жил, вонь стояла, люди ругались. Ленивый он – да, не особо рвётся работать, но безобидный», – высказалась одна из жительниц Ирина Фёдоровна.
Подробнее рассказала о Хасанове Зинаида, она в должности старшей по дому с 1995 года:
«Вот его альбом с фотографиями и разрешение, – показывает она. – Ирик оставил, чтобы не потерять. Отправляли его на флюорографию, никакого туберкулёза. Звонила его сестре, та ответила, что посылала ему деньги на паспорт, но он их пропил. Верочка наша, работает медсестрой, через соцзащиту отправляла его в Белгород. Квартирант у нас жил, на своей машине отвёз Ирика в благотворительный центр в Воронеже. И оттуда сбежал. «Не понравилось, – говорит, – там много работать и молиться надо». Я уже предлагала соседям собрать деньги ему на паспорт, они: «Ты что, мать Тереза?» Что мне в нём нравится: никогда чужого не возьмёт. Если что‑то надо, попросит: «Зинуль, дай мне чая». Я ему наливаю, он берёт и уходит. Раньше подрабатывал, а сейчас после больницы не может, ослабел: сердце, одышка. Сильно изменился, вообще не пьёт. Говорю ему: «Делай быстрее паспорт да уезжай, а то живёшь, как собака, под лестницей». Ирик должен быть на пенсии, но пока он без документов, сами понимаете. А так он парень неплохой, когда трезвый – просто прелесть».
В двух словах собеседница рассказала о доме:
«Когда‑то было элитное общежитие, все рвались сюда. А сейчас вахту поломали, двери нараспашку, ремонт много лет не делали. Из соседних домов приходят всякие, стены все исписали, ящики раскурочили, почту жгут прямо в них, – показала она на изуродованные и опалённые ящики, – или собирают в кучку бумагу и разжигают костёр. Важные письма из налоговой или квитанции я сама получаю у почтальона и разношу по квартирам».
А что же власть?
Участковый уполномоченный полиции Виктор Колесник Хасанова знает хорошо:
«Тихий выпивоха. Ни с кем не скандалит, не дерётся, никому ничего плохого не сделал, только себе вредит. Насколько мне известно, Ирик там живёт непостоянно: он сегодня поспит здесь, завтра уже в другом месте…»
На обращение на сайте «Народная экспертиза» дали официальный ответ за подписью заместителя главы администрации городского округа – секретаря Совета безопасности Александра Науменко. В нём сообщается, что в 2010 году общежитию присвоили статус жилого дома. По информации управляющей компании, в 2017 году письменных жалоб и обращений жителей не поступало, «лицо, о котором идёт речь, появлялось лишь периодически».
Городское УМВД тоже провело проверку, которая выяснила, судя из ответа, отсутствие нарушений общественного порядка, факт нахождения в местах общего пользования дома № 27 лиц без определённого места жительства не установлен. Опрошенные жильцы дома о пьяницах или нарушениях общественного порядка ничего не сообщили.
Выезжали на место и сотрудники управления безопасности администрации округа, которыми «факт нахождения лиц без определённого места жительства также подтверждён не был».
Чем можем
Уже после официального ответа старшая по дому сообщила, что Ирик возвращался.
«Пришёл, бедненький, еле-еле, задыхается. Недели две его не было, спрашиваю: «Ты где пропадал?» Он: «Меня мужчина взял на работу, охраняю частный объект. Я ему рассказал, что мне нужно пять тысяч, чтобы паспорт получить, он пообещал заплатить восемь». Живёт он там в вагончике. Помылся в душе, забрал вещи. Я ему ещё пакет с одеждой передала, девочки собрали. Он попрощался и ушёл. Я его попросила: «Ты только не пей, береги себя». Поблагодарил за всё и пообещал: «Пить я больше не буду».
На что может рассчитывать бомж в Старом Осколе, есть организация, которая ему поможет?
«Есть, – говорит директор комплексного центра социального обслуживания населения Татьяна Сидякина. – У нас имеется отделение срочной социальной помощи. Когда люди сообщают, что где‑то появился бездомный – на остановке, в лесопосадке или подъезде, специалисты отделения идут и уточняют сведения о человеке. Местный он или откуда‑то приехал, где проживал? Есть ли у него какие‑то родственники, документы? Если нет, то помогаем восстановить документы. К сожалению, в нашем городе нет стационарного учреждения, чтобы таких людей можно было поместить. Но мы вышли на благотворительный фонд «Милосердие» в Белгороде и отправляем их туда».
Если человек нуждается в лечении, договариваемся с районной больницей, чтобы его поддержали, подлечили. Что ещё? Помогаем вещами. В любом случае такие люди без внимания не остаются. Хасанова мы направляли в Белгород. Но такие люди долго там не задерживаются. Зиму перекантуются, а наступает тёплая пора – уходят.
Не плыть по течению
…Ирика долго не было, но дней десять назад он зашёл, как выразилась Зинаида, «встретиться с родными». И попал на похороны женщины, которую знал. Сев за поминальный стол, ни капли не выпил, заплакал и быстро ушёл. Зинаиде сказал, что у него всё неплохо, работает и совсем не пьёт. Паспорт так и не получил.
«Выгонит его хозяин к зиме на улицу, и он снова вернётся. Но к нам в подъезд просто так уже не попадёшь, вставили металлическую дверь. Надо ему что‑то решать, – говорит старшая по дому, – получать паспорт и ехать к сестре, которая его зовёт».
Действительно, власть, государство, добрые люди могут помочь, но до определённого предела. Есть вещи, которые взрослый здоровый человек должен делать сам. В чём‑то каждый из нас похож на лягушку, попавшую в кувшин с молоком. Одна, отчаянно барахтаясь, взбила масло и выбралась наружу. А другая…