Путёвка в Харбин
«Я работала в пресс-службе «технолога». Мне поручили взять интервью у директора Центра международного образования и сотрудничества Евгения Капустина, вернувшегося из командировки, – рассказывает Катя и поясняет, что они просто однофамильцы. – Он рассказал, что в своё время учился в Китае по обмену, и посетовал, что сегодня из «технолога» нет желающих. «Как это нет? Я хочу поехать!» С этого всё и началось.
Необходимо было взять кучу рекомендаций, подтвердить научную новизну магистерской работы о недвижимости, которую я писала. Я собрала документы, отправила их, а ответа всё нет и нет. Лето подходило к концу, и я решила устроиться на работу, прошла собеседование… И тут мне звонят из университета и говорят, что новый учебный год я начну в Китае. Выяснилось, что вместо одного года меня пригласили учиться на три».
Программу обмена курирует китайское правительство. Перед поездкой Катя подписала договор, в котором китайская сторона не рекомендует во время обучения надолго выезжать из страны, болеть, менять паспорт, выходить замуж и рожать детей.
«В программе участвуют несколько китайских вузов. Я выбрала политехнический университет в Харбине – городе с серьёзным русским следом в истории (в 1917 году русские эмигранты составляли здесь 40 % населения – прим. ред.). 500 км от Владивостока и 700 км от Хабаровска – относительно недалеко от границы с Россией. Харбинский политехнический университет считается одним из лучших технических вузов Китая. Там множество факультетов, есть даже аэрокосмический. Я изучаю экономику и инжиниринг».
Фото из архива Екатерины Капустиной
Почти все русские девушки в учебной группе оказались высокими блондинками с голубыми глазами.
«Мы между собой шутили, что нас набрали по фотографиям в анкете. В нашей группе много людей из Иркутска, Хабаровска – городов, которые находятся рядом. Час на самолёте – и ты дома. Дальше меня от Харбина живёт только девушка из Москвы, но добираться ей удобнее. Я же из Белгорода добираюсь до столицы, оттуда лечу в Хабаровск, Иркутск или Новосибирск, а уже следующим самолётом – в Харбин. В первый раз я по неопытности вообще летела через четыре города.
На обратном пути при перемене часовых поясов получается, что вылетаешь в 12:00, а приземляешься в Москве в 12:30. Как будто летел всего 30 минут, хотя в кресле провёл почти семь часов!»
Впервые Катя прилетела в Харбин ночью. В аэропорту её никто не встречал.
«Как мне объяснили позже, дело в том, что прилетела я в субботу, а законный выходной для китайцев – это святое. В России мне рассказывали, что возле аэропорта есть банкомат, который может выдать юани. Оказалось, что всё закрыто. По‑английски, а тем более по‑русски никто не говорит. У меня не было с собой даже денег на такси! Стою я со всеми чемоданами и пакетами на улице и думаю: «И зачем я сюда приехала?» Выручила меня такая же русская студентка, которая ехала в тот же вуз. Она уже третий год училась в Харбине и знала, что делать и куда ехать».
Фото из архива Екатерины Капустиной
Китайская грамота
Сессия у Кати и её одногруппников была каждый месяц. Преподавали на китайском, который студенты сначала не понимали вообще. Помогали сотрудники университета, которые немного говорили по‑русски. Обучение начали с латинских букв:
«Целый месяц мы не совсем понимали, где связь между A, B, C, D и китайскими иероглифами. Потом нам объяснили, что в Китае два письменных языка: традиционный, с иероглифами, и пиньинь – система транскрипции на основе латиницы».
Катя достаёт телефон и снимает интерьер кафе, в котором мы сидим, произнося что‑то мелодичное на китайском языке.
«Ну вот, – переходит она на русский. – Я сказала: «Посмотрите, какое красивое кафе есть в Белгороде». А с помощью пиньинь я пишу текст для поста».
Действительно, комбинации латинских букв под видео автоматически превращаются в иероглифы.
Китайский язык тональный: например, слова «мама» и «лошадь» отличаются только интонацией, поэтому важно не перепутать. А из‑за диалектов объясняться в разных частях страны ещё сложнее.
«Зимой в Харбине загрязнение воздуха превысило допустимые нормы, и нам рекомендовали на время покинуть город. Я поехала на юг, была в Пекине, Шанхае. Такое ощущение, что там вообще другие люди – другой разрез глаз, другой язык!» – вспоминает студентка.
Фото из архива Екатерины Капустиной
Чтобы не путаться, в Китае есть официальный язык путунхуа, на котором пишут и говорят все. По нему же у иностранцев принимают HSK – стандартизированный квалификационный экзамен.
«Там всё сурово: сдаёшь на компьютере, за тобой следят три надзирателя. На экзамен приходишь без сумки, телефона – только с карандашом, почти как на ЕГЭ. Нас заранее предупредили: «Списывающих оштрафуют. Этим вы оскорбляете себя, преподавателей и вуз, в котором учитесь!»
Штрафуют студентов и за опоздания, лишая части стипендии. Её выплачивают раз в месяц на пластиковую карту.
«Если на сессии по итогам месяца оценка ниже 60 % – ты лишаешься части стипендии, даже если набрал 59 %. Это очень обидно. У нас в группе были подобные прецеденты. Так мало того, что оштрафовали, так ещё и говорили: «Ты, видимо, не очень хорошо освоил этот курс. Заплати преподавателю, чтобы ещё раз его пройти, и повторно сдай экзамен».
В России программу, которую Катина группа освоила за год, проходят за пять лет.
«Нам было проще: мы находились в китайской языковой среде, в постоянном стрессе. Мы были там исключительно для учёбы, всё остальное под запретом. Тем более если ты не выучил язык за год, то тебя штрафуют и ты не можешь обучаться дальше. В университете пятидневная учебная неделя с 8:00 до 17:00, а после 17:00 мы шли домой, где вновь писали иероглифы. Каждый преподаватель требовал с нас так, будто его предмет единственный. Ежедневная работа над ошибками. «Обязательно приходи завтра – у нас будет диктант!» Так и учились…»
Фото из архива Екатерины Капустиной
Почти как в армии
До приезда в Китай Катя никогда не жила в общежитии. В Белгороде её убедили, что ничего с собой брать не нужно: люди дружелюбные, цены низкие…
«Но с первых минут я почувствовала, что никому, кроме самой себя, в Китае не нужна. В общежитии мне выдали только наволочку и простыню. «Полотенце и тапочки не дадите?» – спросила я. Мне ответили отрицательно», – вспоминает студентка.
В надежде на всекитайскую дешевизну денег с собой она взяла немного. Но как раз в это время в Китае прошла девальвация: если до этого юань стоил 5 рублей, то теперь 10. К тому же китайские торговцы в разы увеличивали ценник для не местной девушки.
«У тебя там дома нефть! И цепочка у тебя на шее золотая, да ещё и с крестом!» – объясняли они резкое подорожание.
Сначала Катю поселили в обычное общежитие.
«Как и у нас, там многоэтажные жилые корпуса, столовые. В комнате у меня уже были соседки из Белоруссии. До моего приезда они обжили комнату. Условия там были не курортные: высокая влажность, отсутствие кухонь для приготовления пищи, вода только холодная. Чтобы помыться, надо нагреть ёмкость воды.
Если ты забыл заплатить за электричество (а там каждый платит за себя), то его вырубают, даже если у тебя завтра экзамен. Если ты не успел решить этот вопрос до конца рабочего дня, то дальше будешь читать конспекты при свете фонарика или свечи. Спустя полгода меня переселили в общежитие, где живут только иностранные студенты. Там хотя бы вода тёплая».
Фото из архива Екатерины Капустиной
Подрабатывать учащимся запрещено условием контракта. Стипендии хватает, чтобы прожить месяц, никуда не выезжая: на еду, одежду, на учебники (да, их тоже приходится покупать), на электричество и сотовую связь. Цены там почти на всё ниже, чем в России: проезд по городу на автобусе в переводе на нашу валюту стоит 9 рублей, в метро – 18 рублей. Мороженое стоит 5–10 рублей.
Иногда получается немного подкопить, чтобы куда‑нибудь съездить. Но иностранный студент не может выехать с ночёвкой за пределы города без уведомления. Присутствие в кампусе нужно подтверждать личной подписью.
«Сначала нас отмечали каждый месяц, мы расписывались. Сейчас контроль в Китае стал строже: каждый месяц мы сканируем отпечаток пальца. Но так контролируют и госслужащих: приходишь на работу по отпечатку, уходишь вечером – ставишь отпечаток».
Их вкусы и нравы
Население Харбина больше населения всей Белоруссии. Город растёт на глазах: расширяют дороги, строят новые районы. Одна из самых новых и совершенных опер Китая недавно открылась именно здесь.
«Мне посчастливилось попасть в оперу как раз на концерт оркестра под управлением Валерия Гергиева, – с восторгом рассказывает Катя. – Нас пригласили туда как волонтёров-переводчиков, когда на китайском мы уже могли объясняться».
Переключившись с пищи духовной, девушка рассказывает, что первое время не могла почти ничего есть из местной кухни. Хотя сейчас уже привыкла.
«В еду в Китае добавляют очень много перца. Такое ощущение, что там больше не признают других специй. Хлеба там нигде нет, все едят рис. Буханку при желании, конечно, можно купить, но стоить она будет от 100 рублей и выше, потому что для Китая это экзотика. А вот рисовая лепёшка стоит около 30 рублей. Воду из‑под крана там нельзя пить категорически – только бутилированную. На это, кстати, тоже уходит часть стипендии».
Фото из архива Екатерины Капустиной
Китайцы не особенно церемонятся друг с другом. Место беременным в автобусе уступают только русские. На вопрос Екатерины о том, почему китайцы так не делают, они отвечают: «Почему я должен уступать своё место? Я же первый зашёл!»
«Нужно тебе, например, провести Интернет. С 8:00 до 17:00 ты на учёбе. А рабочий день в Китае до 17:00 – и никакие уговоры не заставят специалиста прийти к тебе в 17:15! При этом перерыв длится с 12:00 до 14:00, и на работе вполне легально можно поспать – считается, что ты потом эффективнее будешь работать. Трудоголиков там найти очень сложно. Например, вот такой диалог очень типичен: «Сделайте мне, пожалуйста, Интернет! – А где ты живёшь? О, так далеко… Я, наверное, завтра приду». Сантехник уходит, так ничего и не починив. «Но кран ведь как не работал, так и не работает. – Ничего, завтра придёт мой сменщик и будет ремонтировать…»
В подарок китайцы больше всего любят получать деньги. В день рождения они выкладывают в Сеть отчёт со скриншотами, кто из друзей сколько денег подарил. При этом, по словам Капустиной, расслоение по доходам не бросается в глаза. Богатые и бедные, профессора и студенты вместе едят в одних заведениях. По одежде статус человека тоже сходу не поймёшь: почти все носят одежду лейблов Dolce&Gabbana, Versace, Louis Vuitton. Оно и понятно, ведь товары этих брендов в основном в Китае и делают.
«Зарплаты в Китае выше, а цены ниже, чем у нас. Одежду выгодно покупать через Интернет. Так получается намного дешевле и удобнее: всё доставляют прямо к тебе домой, – делится наблюдениями Катя. – Приспособиться можно ко всему, кроме экологии. Харбин – промышленный город. Однажды осенью я вышла из общежития и подумала, что началась война: все люди были в масках, все закутанные, воздух серый… Точно что‑то взорвалось! Но потом в университете нам сказали: не волнуйтесь, так теперь будет до марта».
Фото из архива Екатерины Капустиной
Волшебница с золотыми волосами
На второй год обучения и преподаватели стали лояльнее, и знаний о том, как сэкономить и как торговаться, стало больше. Появились и китайские друзья.
«У них очень интересная особенность: если у нас спрашивают «Как дела?», то там спросят «Ты уже кушал? Не голоден?» – рассказывает Катя.
Яркая внешность девушки не оставляет равнодушными местных жителей: золотоволосыми и голубоглазыми они представляют волшебниц.
«Мои друзья-китайцы каждый раз со мной фотографируются, хотя у каждого уже есть, наверное, минимум по пять фото со мной. Это уже для меня как работа (смеётся). Причём они не стесняются говорить, чтобы я оделась попраздничнее, накрасилась, мол, будем фотографироваться.
Бывает, что незнакомцы с другой стороны улицы перебегают с целыми толпами и начинают делать селфи. Когда начинаешь им что‑то говорить, они очень удивляются: «Да она ещё и китайский знает! Дай номер телефона! Нет? Ну хотя бы адрес электронной почты!»
Кстати, с Интернетом в Китае сложно, по крайней мере с таким, к которому мы привыкли: Google заблокирован, «Википедию» недавно отключили, «Инстаграма» тоже нет.
В июле Катя Капустина прошла предзащиту в Харбине. Ей выдали все необходимые документы, сняли отпечатки пальцев и отпустили на каникулы до 1 сентября.
«Сказали, что в этом месяце я могу больше не приходить для сканирования», – улыбается студентка.
Возвращаясь в Белгород на сессию каждые полгода, Катя умудрилась окончить магистратуру БГТУ. А по окончании Харбинского политехнического ей присвоят степень MBA (магистра бизнес-администрирования – прим. ред.). Но по условиям контракта она не сможет претендовать на рабочее место в Поднебесной или на ещё один грант на обучение. Должен пройти минимум один год после окончания вуза.
Кате до защиты остался ещё год. А «технолог» в этом году отправит в Китай ещё пару студентов, которые прошли испытания и получили подтверждающие документы.