Мы мало задумываемся об этом, но Белгородская область в историческом, культурном и этническом разрезе достаточно уникальна. Уже много веков здесь уживаются представители разных ветвей некогда единого этноса – так называемые хохлы и москали. Белгородские хохлы и москали ничего общего с геополитическим, скажем так, значением этих слов не имеют. Большинство наших москалей в Москве если и бывали, то проездом. А наши хохлы часто даже украинский язык плохо понимают, да и с Украиной напрямую не связаны. По крайней мере, последние лет 300–400.
И те и другие имеют свой говор, иногда сильно отличающийся от академического русского, украинского или белорусского языков. Имеют свои культурные традиции и ни на что не похожие обычаи. У хохлов и москалей свои песни. Свои поговорки. И те и другие привыкли весело подтрунивать друг над другом. И, тем не менее, считают себя земляками и одним народом.
О том, как сложилась такая ситуация и кто заселял наш регион, рассказывает декан историко-филологического факультета НИУ «БелГУ», кандидат исторических наук, доцент Андрей Папков.
Древнерусская периферия
Наше Черноземье в историческом разрезе являлось уникальной территорией ещё со времён Киевской Руси. И в первую очередь благодаря тому, что здесь сложилась идеальная формула сосуществования различных этносов. Днепро-Донская степь, в которую входила территория нынешней Белгородской области, заселена была очень слабо, являясь дальней периферией Руси. Сразу за ней начинался Хазарский каганат, с которым Русь постоянно воевала. Однако после Хазарского похода князя Святослава в 965 году эта территория вошла полностью в Древнерусское государство.
И уже тогда население в этом регионе было смешано этнически. Во многом благодаря тому, что вплоть до XI века плотность заселения пограничной территории была невелика, несмотря на плодородие нашего чернозёма. Слишком уж непредсказуема была степь, из которой раз за разом приходили новые опасности. Чтобы выжить и опасностям этим противостоять, люди просто обязаны были ладить друг с другом. Так, к примеру, в то время на нашей территории отлично сосуществовали русичи и аланы (предки сегодняшних осетин).
Крепости
После монгольского нашествия территория запустела в глобальном масштабе. Какие‑то отдельные очаги жизни, такие как Холковское городище, остались. Там было смешанное аланское и древнерусское население. А кочевые народы, пришедшие с Ордой, стали считать эту территорию своими летними кочевьями. И только в конце XVI века, с развитием Российского государства, начинается алгоритм его расширения, который впоследствии вывел Россию к берегам Тихого океана. Тогда всё больше стала заселяться и территория современной Белгородской области.
К тому времени для России стали представлять серьёзную опасность набеги кочевников, угрожавшие самому сердцу государства – Москве. Чтобы защищать южные рубежи и иметь возможность заселять эти исконно русские земли, и решило русское правительство выстраивать опорные пункты – крепости, в которых земледельцы в случае чего могли укрыться.
Менее известно другое. Мы привыкли считать, что в то время наша местность называлась Диким полем. Однако современники, в том числе и при составлении карт, гораздо чаще употребляли более простое имя – Поле. А диким полем в то время называли любые нераспаханные целинные земли, будь таковые даже под Москвой.
Дипломатия по‑русски
Татары к тому времени уже не имели сил штурмовать крепости. От Орды остались обломки, ещё опасные, но уже не имевшие прежней мощи. Кочевники во время набега старались побыстрее захватить скот, людей и уйти обратно в степь. Потому, когда в степи стали появляться крепости, крымскому хану это сильно не понравилось. И он отправил в Москву гневную дипломатическую ноту. Да-да! Дипломатическая переписка, ноты и заявления уже в то время использовались для решения многих межгосударственных проблем.
И тогда Россия именно на дипломатическом поприще сумела переиграть кочевников. Царём был Фёдор Иванович, но по факту всей внешней политикой занимался небезызвестный Борис Годунов. Когда крымский хан стал угрожать Османской империей, ему был дан изумительный ответ. Корректно и необычайно вежливо Россия ответила, что готова дружить, сотрудничать и союзничать с Крымским ханством. А крепости эти строятся как раз для защиты татар от врагов. В этом же ответе русские дипломаты пообещали ещё и города построить. Чтобы кочевники лучше защищены были и им на летних кочевьях скучать не приходилось. И Крымское ханство в итоге ничего не смогло поделать…
Кто жёг города
Принято считать, что главными врагами нашими тогда были ногайцы и крымские татары, однако это не вполне справедливо. И те и другие действовали мелкими набегами. Крепостей не штурмовали и в случае любого отпора сразу же откатывались в степь. А действительно серьёзным и грозным соперником в те времена являлась для нас Речь Посполитая. Именно оттуда постоянно шли воинские отряды. Большинство отрядов состояло из черкас – русских людей, живущих в Речи Посполитой на территориях Киевской, Полтавской и Черкасской областей сегодняшней Украины. По имени последнего города – Черкасы – они и получили название. Один из таких отрядов под предводительством Якова Острянина хитростью захватил и сжёг крепость Валуйки. Пытался гетман Острянин захватить и Белгород, но крепость устояла. А черкасы, понёсшие большие потери, вынуждены были отступить.
По современным понятиям Валуйская крепость была захвачена подло и вероломно, да и с её гарнизоном обошлись жестоко. Такова была тогдашняя приграничная жизнь, и нашим предкам приходилось мириться с её обратной стороной.
От наступления к обороне
Нужно понимать, что Белгородский край хоть и являлся окраиной, был вовлечён во все геополитические процессы, затрагивающие как Россию, так и Речь Посполитую. В Смутное время позиции нашего региона ослабли, как ослабло само государство. В 1612 году Белгород был уничтожен отрядом Речи Посполитой, пришедшим из Лубен. После разрушения город перенесли в низменное место, на левый берег Северского Донца. Теперь Белгород защищала заросшая камышом болотистая пойма: позиционно крепость перестала смотреть в степь, заняв оборонительное расположение. Но и в этом месте Белгород выдержал в последующем два штурма.
В Смутное время Смоленск захватила Речь Посполитая. Многие территории перешли под контроль соседнего государства, но уже в 30-е годы XVII века позиции России усилились. Хотя ещё один удар был нанесён и России, и нашему региону в годы Смоленской войны, когда Россия пыталась вернуть город в 1632–1634 годах. Русские войска под Смоленском были блокированы, а по нашей территории прошла атака войск Речи Посполитой, во многом состоявших из черкас. Валуйки были уничтожены, два штурма выдержал Белгород. Тогда стало понятно, что строительство крепостей – дело правильное, но оборону южных рубежей надо усилить.
Засечная?
Так было положено начало Белгородской засечной черте. К слову, этот современный термин тоже не вполне соответствует той эпохе. Уникальное 800-километровое сооружение, которое начало строиться в 1635 году, в своё время называлось Белгородской чертой. Если и уместно говорить о её засечности, то лишь о частичной: крепости соединялись инженерными сооружениями, в первую очередь валами и рвами. Те, которые дожили и до наших времён, в причудливой народной памяти остались турецкими и татарскими. А засеки – валы из поваленных деревьев – в основном сооружались на участке вдоль Ворсклы.
И в этом же XVII веке наш край начал активно заселяться. С севера переселялись москали – подданные Москвы. А с территории нынешней Украины шли черкасы. К тому времени население бывшего киевского княжества стало жить совсем плохо. Шляхта сильно притесняла православных, живущих на территории Речи Посполитой. Потому жители Приднепровья из Киева, Переславля и Черкас массово стали переезжать на территорию Белгородской черты. Все они в делопроизводстве были записаны как подданные черкасы (черкашенин в единственном числе). От этих названий и пошли, как можно догадаться, распространённые в нашей области фамилии Черкашин и Черкасов.
Две судьбы в одну
В начале XVII века черкасы, которые сюда переселялись, были служилыми людьми. Они‑то и были предками нынешних белгородских хохлов. В плане жизненного уклада и традиций их не притесняли, а в середине XVII века, когда появилась Белгородская черта и поток переселенцев увеличился, им разрешили сохранить свою полковую организацию. Так возник Острогожский полк, как и несколько других – Ахтырский, Харьковский и так далее. Полки из переселенцев сохраняли не только воинские традиции, но и обычаи самоуправления. Но подчинялись они белгородскому воеводе, а затем входили в состав огромной Белгородской губернии. Уже позднее, во второй половине XVIII века, их на короткое время свели в отдельную Слободско-Украинскую губернию с центром в Харькове.
А вообще, переселение шло в несколько этапов. И южане, пришедшие в наш край во второй половине XVII века, уже были записаны не как черкасы, а как подданные малороссияне. При этом отождествляли себя только с Российской империей и другого подданства для себя не видели. Даже атаман Яков Острянин, который сжёг Валуйки и штурмовал Белгород, после восстания против Речи Посполитой в 1638 году пришёл с казаками и их семьями на Белгородскую черту, принял российское подданство и поселился в городе Чугуеве. Правда, жизнь его окончилась трагически. По некоторым источникам, его родной сын поднял против Острянина восстание, убил его и увёл единомышленников назад в Речь Посполитую. А вдова Острянина постриглась в московский Новодевичий монастырь.
Без этнической подоплёки
Характерно, что при постоянной борьбе, схватках и боях абсолютно не было никакой этнической подоплёки. Было лишь противостояние за территорию между Россией, Речью Посполитой и Крымским ханством. Противоречий между хохлами и москалями не было и в помине, притом что малороссы сохраняли свои традиции и говор. И даже в одном из писем царю писали: «Мы, государь, черкасы, иноземцы, русского обычая не знаем и никак не приобычимся!»
К XVIII веку территории наши окончательно закрепились за Россией. А выходцы из Центральной России и из Приднепровья успешно интегрировались в единое целое, сохранив при этом свои этнические особенности, говор и даже обычаи и традиции. Процесс интеграции продолжался вплоть до начала XX века. И всё это время шёл мирно и спокойно.
Фото Ярослава Макарова
Дополняли друг друга
Андрей Папков, который много лет изучает историю нашего края, считает: произошло это благодаря тому, что схожего в двух народах было намного больше, чем различий. Никогда территория современной Белгородской области не становилась зоной межнационального противостояния.
«Я глубоко убеждён, что этнокультурная близость, если не вмешивать политику, никогда не станет фактором разъединяющим, – говорит Андрей Игоревич. – А когда нет внешнего фактора разделения, этническая близость, наоборот, начинает играть в плюс».
Интеграция прошла успешно в том числе из‑за хозяйственных моментов. Каждый из переселившихся на территорию Белгородской черты нашёл свою нишу, и все друг друга дополняли. Эту особенность отметил в своей книге «От Руси до России» и Лев Гумилёв.
«Великороссы, как и донские казаки, расширяя свой этнический ареал, селились, как правило, по берегам рек, – писал знаменитый советский историк, автор теории этногенеза. – Река, её пойма, служила базой хозяйства русского человека, его основной связью с кормящим ландшафтом. Украинцы, напротив, сумели освоить просторы водоразделов. Они выкапывали колодцы-криницы, делали запруды на ручейках и имели достаточное количество воды. Так на водоразделах возникали хутора с садиками, и, поскольку земля была плодородной, особых забот о хлебе насущном украинцы не знали».
Таким образом, сама природа и жизненный уклад помогали хохлам и москалям избежать конфликтов за землю.
Часто полезный опыт перенимался у соседей. Так, великороссы приходили из районов преимущественно лесного земледелия, где для рыхления серых почв было вполне достаточно лёгкой сохи. А вот жители Поднепровья умели работать тяжёлым плугом, который справлялся с нашим знаменитым чернозёмом лучше. И они поделились этой технологией с великороссами. Также у них была технология воловьих упряжек. В свою очередь брали многое у великороссов. Потому контакты были лёгкими и взаимовыгодными. Отсюда появилось взаимоуважение, пусть и разбавленное дружеским подтруниванием друг над другом. Ведь различия оказались слишком незначительными для непонимания. И те и другие прекрасно воспринимали язык друг друга. И в традициях было больше схожего, чем различного.
По данным первой всеобщей переписи населения 1897 года, в Белгороде русские составляли 90,9 % населения, украинцы – 5,2. В Грайвороне малороссов было больше – целых 43 % (русских – 55). В Короче представителей титульной нации насчитали 67,1 %, украинцев – 31,4. В Новом Осколе для девяти из десятка горожан родным языком был русский, а вот украинцев среди них было 8,5 %. Это неравномерно, но прочно сшитое этническое одеяло прекрасно укрывает наш край и поныне.
Так и получилось, что к началу XX века две ветви восточнославянского этноса в нашем крае пришли к доброму соседству, но при этом не смешались, оставив при себе различия и особенности культуры, языка и обычаев. И стали прекрасным примером мирного сосуществования и взаимовыручки.